растут ноги у произошедшего.
Народная мудрость редко дает сбои, так произошло и на этот раз. Поговорка, гласящая, что беда никогда не приходит одна, подтвердилась даже не на сто, а на все двести процентов. Первым меня обрадовал Лаэр, доложивший, что у ворот стоит посыльный из городского совета, который срочно требует меня для объяснений в администрацию города по поводу ночного убийства сорока трех добропорядочных граждан Кайтона. Вторую радостную весть принес Мистир, ворвавшийся в покои принцессы с залитым слезами лицом и листком бумаги в руке.
Судя по лицу Мистира, главная новость была у него, поэтому я выгнал из комнаты прислугу и усадил гвельфа в кресло.
— Рассказывайте, что произошло, только без слез и истерики, — приказал я, облизнув сразу ставшие сухими губы.
— Только что прилетела почтовая птица из посольства в империи Чинсу, вот письмо от посла Элиндара в Чинае. В нем написано, что на Тарон обрушилась гигантская волна, затопившая половину острова, а затем пришла туча, из которой на землю пролился огненный дождь, сжегший Нордрассил, — ответил дрожащим голосом гвельф.
В комнате наступила гробовая тишина. Викана, закусив губу, заплакала, а Лаэр, пошатнувшись, ухватился за спинку кресла и посинел, наверное, как гвельфийская смерть. Я понимал, что утрата Нордрассила обозначала для народа гвельфов неминуемую гибель. Взрыв Танола не обошел стороной и Тарон, обрушившись на него гигантским цунами и пролившись огненным дождем.
— Насколько можно верить этим сведениям?
— Элиндар пишет, что в Шайхин пришел корабль чинсу, подобравший в море пятнадцать гвельфов с полузатопленного корабля. Сейчас все спасенные находятся в посольстве и рассказывают ужасные вещи о катастрофе на Тароне.
К чему-то подобному я был морально готов, но то, что события станут развиваться по самому жесткому сценарию, не ожидал. Меня будто окатили ледяной водой, и сердце в груди сдавили стальные тиски. Неизвестный кукловод, забросивший Игоря Столярова из уютной подмосковной дачки на Геон, снова от души посмеялся над ним. С моих глаз словно сняли повязку, и я увидел огромный крест с вбитыми в него ржавыми гвоздями, который мне предстояло тащить на высокую гору, где меня же на этом кресте и распнут. На Христа я явно не тянул, и меня ожидала судьба Вараввы, которого все-таки приколотят к кресту.
В душе раздался крик отчаяния: «Господи, за что?! Почему Ты не дал мне умереть в пустоши и не сжег на Таноле? Я не справлюсь с таким грузом, он раздавит меня, как муху. Мне с трудом удается спасать собственную шкуру, а Ты на меня взваливаешь судьбу двух народов. Я слаб, глуп и труслив! Я не справлюсь!!!»
Мой немой вопрос не получил ответа, но это молчание звучало как приказ и не оставляло даже намека на сомнение. Не знаю почему, но уверенность в полной личной ответственности за происходящее вокруг заставляла действовать, а не размазывать сопли по щекам.
— Я не знаю, кто Ты, и мне неизвестны Твои планы, но Ты сделал свой выбор, теперь отойди в сторону и пеняй на себя! Игорь Столяров идет, он дел наворотит, мало никому не покажется! — крикнул я в небо и потряс кулаком перед лицом невидимого кукловода.
— Ингар, Ингар, очнись! — трясла меня за плечо Викана.
Я покрутил головой, и перед моими глазами стало проступать из тумана лицо жены.
— Викана, что со мной произошло?
— О боги, ты очнулся, не пугай меня больше. Ингар, ты весь светился, и от тебя в потолок били молнии. Ты так кричал и грозил кулаком кому-то, я думала, что мы все здесь умрем.
Мне с трудом удалось собрать в кучку разбегающиеся в разные стороны мысли и полностью вернуться к реальности. Лаэр с Мистиром забились в угол, но вели себя достойно и не впали в истерику от увиденного. Известие о гибели Дерева Жизни уничтожило все эмоции в душах гвельфов, и произошедший на их глазах аттракцион с метанием молний не очень-то их впечатлил.
— Лаэр, ты — «приносящий смерть», и тебе не привыкать смотреть ей в глаза. Ответь мне без прикрас, как поступят гвельфы, убедившись, что Нордрассил погиб?
— Сиятельный, для нашего народа гибель Нордрассила означает неминуемую смерть, растянутую на годы. Мы не сможем больше рожать детей, и смысл существования будет потерян. Я думаю, сильные добровольно уйдут за последнюю черту, а слабые станут вести недостойную жизнь живых мертвецов, цепляясь за сам факт своего жалкого существования, — с достоинством ответил «приносящий смерть».
— А каково ваше мнение, лэр Мистир?
— Я полностью согласен с Лаэром. Смысл жизни для гвельфов утерян, мы уйдем в небытие, и чем раньше это произойдет, тем лучше.
Я ненадолго задумался, проигрывая в голове варианты развития событий. Гвельфы тоже понесли огромные потери в результате катастрофы, и время играло против них. Весть о гибели Нордрассила в скором времени должна разнестись по Геону, и начнутся массовые самоубийства среди этого гордого народа, потерявшего смысл своего существования. Каждая минута промедления могла унести жизни последних оставшихся в живых гвельфов. Деваться мне было некуда, и я принял решение:
— Мистир, я приказываю немедленно собрать всех чистокровных гвельфов. Полукровок и квартеронов не должно и близко быть от этой комнаты. У меня есть очень срочное и важное заявление для вас.
Гвельф с достоинством поклонился и вышел из комнаты. После того как дверь за Мистиром закрылась, я заговорил с «приносящим смерть»:
— Лаэр, вы, возможно, самый опытный и решительный гвельф, оставшийся в живых на Геоне. Не знаю почему, но Провидение решило, что я должен попытаться спасти жизни двух народов Геона, практически уничтоженных страшным катаклизмом, произошедшим на Таноле. До Кайтона еще не дошли известия о том, что Танол уничтожен чудовищным взрывом вулкана и все его жители погибли. Этот взрыв поднял гигантскую волну, смывшую в море западное побережье Меранской империи и поглотившую вашу родину Тарон. Тучи раскаленного пепла достигли Тарона и сожгли все живое, что осталось после наводнения. Самой тяжелой утратой стала гибель Дерева Жизни.
— О боги, это чудовищно, — прервал меня гвельф.
— Лаэр, не перебивайте меня, я и так с трудом держу свои мысли под контролем, — отчитал я Лаэра. — Для вас есть радостная весть и одновременно очень тяжелая и ответственная задача, которой вы посвятите остаток своей жизни и все силы. Вы готовы меня выслушать и безоговорочно мне подчиниться?
— Да, сиятельный, но только если это не будет противоречить моей чести! — ответил гвельф.
— Нет, Лаэр, вы должны будете подчиниться без всяких оговорок, в противном случае я вынужден буду убить вас!
— Говорите же свое известие, если же я с вами не соглашусь, то сам перережу себе глотку. Моя жизнь и так закончена, к чему затягивать бессмысленное существование?
— Лаэр, вы видели у меня медальон хранителя Нордрассила, а малхус является подтверждением моего статуса. Если Дерево Жизни гибнет, то умирает и его хранитель, но, как видите, я жив и здоров. Как вы думаете, что это означает?
— О боги, значит, Нордрассил выжил и у нас есть надежда?
— Нет, Нордрассил на Тароне погиб, но на Геоне есть второе, взрослое Дерево Жизни. Я хранитель этого Дерева, и мы с вами должны привести выживших гвельфов к нему!
«Приносящий смерть» рухнул на колени и срывающимся голосом заявил:
— Сиятельный, я весь ваш и душой и телом. Приказывайте, и я выполню любой приказ, даже если мне придется собственными ногами втоптать в грязь свою честь и навсегда покрыть позором свое имя!
— До этого, я думаю, не дойдет, но вы сейчас разделили со мной весь груз ответственности за судьбу своего народа, и вам теперь отвечать перед своей совестью за все происходящее.
Договорить мне не позволил стук в дверь, в которую после разрешения вошли десять гвельфов и семь гвельфиек во главе с Мистиром.
— Здесь все гвельфы? — спросил я.
