перебросить войска из Кераны поближе к границе. Всё это очень не ко времени, и я вынужден буквально разрываться на части. В Мэлор из империи потоком идут беженцы, мне и своих людей нечем кормить, а тут целая орда нагрянула. Сейчас в городе на одного правоверного двое имперцев, хорошо, что в основном это женщины и мастеровые. Тит Флавий остановить этот поток не может, и вокруг города стало неспокойно. Бандиты в окрестностях хозяйничают как у себя дома, а я связан по рукам и ногам проблемами на границе. У меня, конечно, остался в Мэлоре гарнизон, но боюсь, что если чинсу захватят Герат, то мне придётся покинуть новую столицу.
– Саадин, не всё так плохо в подлунном мире, как тебе кажется. Поднебесная империя сейчас не в состоянии вести войну с халифатом. У Сы Шао-кана уже практически не осталось войск, и я думаю, что если он выжил, то набрать новую армию ему будет очень сложно.
– Значит, монахи разбили войска Сы Шао-кана, а я отказался им помочь. Теперь дела станут ещё хуже. Чёрные монахи – религиозные фанатики и быстро наберут новую армию из крестьян. У шаолиньских старцев огромный опыт в подготовке воинов, и через полгода их армия будет сильнее войск Сы Шао-кана. О, Аллах, за что мне такое наказание! Кстати, Ингар, откуда у тебя сведения о разгроме войск императора Чинсу?
– Я прилетел сюда из долины южного Шаолиня, где немного повоевал с Сы Шао-каном и дотла спалил монастырь чёрных монахов.
Это моё заявление очень удивило халифа, и он недоверчиво переспросил:
– Ингар, ты уверен в том, что армия Сы Шао-кана разгромлена? Чинсу хитры, как Иблис, и могли притворно отступить, чтобы заманить тебя в капкан.
– Саадин, мой дракон атаковал войска Сы Шао-кана прямо под стенами монастыря, и я видел всё собственными глазами. Ущелье возле Шаолиня – природная ловушка, и мало кто из него выбрался живым. Сам же монастырь стоит на высокой скале, и после атаки дракона от него остались только обгоревшие развалины.
– Ингар, ты снял тяжёлый камень с моей души! Разгром чинсу нужно срочно отметить, и я не отпущу тебя без достойного пира! – заявил халиф и почти насильно потащил меня в свою каюту.
Через час я уже не мог и помышлять о продолжении полёта, потому что основательно набрался превосходного вина из запасов халифа. До этого дня я не пил на Геоне настоящего виноградного вина, а у Саадина оказалась целая коллекция янтарного напитка. Виноградная лоза почему-то в этом мире не прижилась, и все вина изготовлялись из плодов геонских растений. Эти «плодововыгодные» плохо ложились мне на душу, и я в основном употреблял местное пиво. Правоверным запрещено пить вино, но Бахус довольно часто побеждает заповеди других богов, и поэтому среди мусульман тоже встречаются любители выпить. Единственное, на что у меня хватило ума и сил, – так это проследить за погрузкой дракона на палубу галеры, после чего я ударился во все тяжкие.
На следующий день мне снова не удалось завершить затянувшийся морской круиз и продолжить полёт к бункеру. С самого утра поднялся сильный ветер и начался шторм, поэтому взлететь стало невозможно. Похоже, халиф не меньше моего страдал от одиночества на вершине власти и, встретив равного себе по рангу собутыльника, решил ни в чём себе не отказывать. Если я родился в обычной семье и ещё не успел окончательно превратиться в особу королевских кровей, то Саадин с детства ел на золоте и перед ним все лебезили. Вино развязало халифу язык, и он излил мне свою пьяную душу. Затянувшийся банкет закончился клятвами Саадина в вечной любви и дружбе, а затем халиф окончательно съехал с катушек и предложил мне в качестве подарка личный гарем.
После зажигательных эротических танцев, устроенных восточными красотками, мне с трудом удалось удержаться от соблазна воспользоваться щедростью Саадина и устроить себе ещё одну головную боль на семейном фронте. Однако у меня хватило здравого смысла понять, что если слухи о моих развлечениях дойдут до Виканы, то у меня не останется никакого морального права обвинять жену в измене, которой, скорее всего, не было.
Сославшись на то, что физически не в состоянии продолжать затянувшийся банкет, я удрал в гостевую каюту, любезно предоставленную мне халифом, и завалился спать. Но мне не удалось даже сомкнуть глаз! Возбуждённый прелестями наложниц Саадина, я долго крутился с боку на бок, проклиная щедрость халифа. В моём отравленном тестостероном мозгу всплыл ослепительный образ Виканы, от которого меня бросало то в жар, то в холод. Чтобы не завыть, как волк на луну, мне пришлось вцепиться зубами в подушку, настолько я соскучился по собственной жене. Глупая ревность, точившая мою душу, куда-то испарилась, и я отчётливо осознал лежащую на поверхности простую истину. Оказалось, что все мои душевные муки результат собственной дурости и я стал жертвой мужского эгоизма, а измену жены просто выдумал. Несчастная Викана стала жертвой изощрённого заговора и, отравленная наркотиками, находилась на грани безумия, а я вместо того, чтобы помочь, толкал её своими идиотскими подозрениями в могилу.
Запоздалое прозрение ножом резануло по сердцу, и я заснул с твёрдым намерением, вернувшись в долину Нордрассила, броситься Викане в ноги и вымолить прощение за свои беспочвенные подозрения.
Проснувшись утром, я намеревался сразу улететь домой, но шторм только усилился, и мне пришлось остаться в гостях у халифа. Весь следующий день я нарезал круги по палубе, словно тигр в клетке, пугая своим злобным видом экипаж галеры. Саадин в это время лежал пластом в своей каюте, страдая от морской болезни и дикого похмелья, поэтому ему было не до меня. Погода наладилась только к утру третьих суток, и я, распрощавшись с халифом, поднял дракона в воздух.
В этот день долететь до бункера мне так и не удалось. Хотя ветер и стих, но начался проливной дождь, и мне пришлось совершить посадку недалеко от рыбацкой деревушки, от которой начиналась дорога к Тадмуру. Дождь лил всю ночь и закончился только к полудню следующего дня. Я с трудом оторвал промокший дельтаплан от поверхности воды, к тому же полёту мешал сильный встречный ветер и мелкий моросящий дождь. Поэтому я добрался до бункера только под вечер, промокнув до нитки и злой как собака.
В посёлке у бункера моего прилёта никто не ожидал, тем более в такую погоду, и мне пришлось вытаскивать дельтаплан на берег в гордом одиночестве. Ещё около часа я боролся с ветром под проливным дождём, привязывая крыло аппарата страховочными тросами. Наконец мои мучения закончились, и можно было идти в посёлок. Я забрал из пассажирской кабины клетку с почтовыми птицами, которые тоже выглядели не лучшим образом, и пошлёпал по лужам к воротам посёлка.
Часовой у ворот не узнал меня в темноте и грубо обматерил. Этот ушастый урод хотел положить своего князя мордой в грязь, а когда я послал его в известном направлении, начал стрелять из лука. От первых двух стрел мне удалось увернуться, но третья пробила штаны и содрала большой кусок кожи на ноге. Я каким-то чудом заскочил на крепостную стену и заехал часовому в ухо, но сразу не вырубил, и дроу заорал как резаный. Из караулки по тревоге выскочили пять воинов, и мне пришлось бить морды уже пятерым. На их счастье, один из хуманов признал тяжёлую руку князя Ингара, и мне не пришлось никого убивать.
Вопли у ворот всполошили весь посёлок, и через пару минут я уже вытряхивал душу из Алдара, который первым примчался на место драки. Затем с отрядом хуманов прибежал Нолан и тоже попал под раздачу пряников. В общем, спокойной ночи отцам-командирам я в этот вечер не пожелал. Алдар и Нолан до самого утра носились как угорелые, проверяя часовых и наводя порядок среди расслабившегося личного состава. Я отвёл душу и успокоился, а затем с парой воинов вернулся к дельтаплану и, забрав камни Силы, отправился в бункер. Здесь меня встретили без недоразумений, и Басард открыл ворота шлюза, как только я нажал кнопку сигнализации. Увидев недовольную рожу князя, воин не стал напрягать меня расспросами и по-тихому скрылся с глаз долой. Установив камни Силы на зарядку, я отправился в свою комнату и завалился спать, даже не поужинав. На этот раз я сразу провалился словно в бездонную яму, но эротические фантазии не оставили меня в покое.
Утром в бункер заявились с докладом Нолан с Алдаром и доложили о проделанной работе по устранению разгильдяйства среди подчинённых. Я хмуро выслушал проштрафившихся командиров и поехал в посёлок на баркуде, чтобы лично проверить проделанную работу, а если сказать честно, то просто очень хотелось есть. После сытного завтрака ваш покорный слуга немного осоловел, и мой начальственный зуд окончательно испарился. Проштрафившимся бойцам не пришлось красить траву и белить бордюры, потому
