– Хм? – промолвил майор Дурсль, резко поворачивая голову и в упор глядя на подчиненного. – О чем ты спрашиваешь, парень?
– Сэр, я хотел сказать, что мы нашли в этой маорийской деревне, в их святилище, столько золота, что нам хватит его до конца жизни, – глухо сказал он. – Может, нам этого достаточно? Ведь это важнее, чем какая-то девка, – солдат настороженно оглянулся, опасаясь нападения оставшихся в живых туземцев. – В этой деревне, как нам удалось выяснить, лучшие воины отправились на охоту и, возможно, скоро вернутся. Не кажется ли вам, сэр, что нам следует вернуться в форт от греха подальше? А мы с каждой минутой удаляемся от него. Еще немного и нам придется всю ночь провести в лесу. Нашим людям необходим отдых.
– Как ты смеешь обсуждать мои приказы? – заорал Дурсль, хватаясь за свою шпагу, висевшую на боку. – Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?
Солдат слегка тронул поводья и отъехал на несколько шагов.
– Но, сэр, я вовсе не хотел оскорбить вас…
– Это армия, и здесь приказы только исполняют! А смутьянов, которые осмеливаются перечить начальнику, расстреливают! Больше ни слова о женщине или золоте из святилища, – проворчал майор Дурсль, поправляя на голове свой напудренный парик. – Я намереваюсь получить и то и другое. – Он помолчал, самодовольно улыбаясь. – И не надо сравнивать женщину и золото. На мой взгляд, эта девчонка гораздо ценнее, чем драгоценный металл.
– Слушаюсь, сэр, – кивая головой, промолвил солдат. – Как прикажете, сэр.
И он, пришпорив коня, галопом поскакал к отряду, выстроившемуся цепочкой за спиной майора и ожидавшему его дальнейших приказов.
Майор Дурсль проехался верхом вдоль реки, затем вернулся, задумчиво потирая подбородок, и, наконец, махнул рукой влево, выбирая направление движения. Энни не могла пойти в сторону форта. Поэтому он не поедет туда.
Первые лучи утреннего солнца, разрывавшие густой туман, играли на лице майора, похожего на хищную птицу. Он продолжал двигаться вдоль реки, внимательно следя за зарослями тростника, которые слегка шевелил утренний ветер. Он обязательно найдет Энни, если не сегодня, то завтра. Он не потерпит поражения и преподаст ей пару уроков, уроков, которые она никогда в жизни не забудет.
Приблизившись к своей деревне, Манипу понял, что самые страшные его опасения подтвердились. Повсюду виднелись черные пепелища, от которых в небо еще поднимались струйки дыма. Сердце Манипу зашлось от боли. Он ударил пятками коня и галопом поскакал прямо в деревню.
Увидев кровь и разорение, увидев смерть во всем ее неприглядном облике, Манипу поклялся себе жестоко отомстить извергам. Будучи справедливым человеком и честным воином, он никогда не стал бы проливать невинную кровь. Но теперь он будет сражаться за правое дело. Он сполна отплатит тем, кто виноват в гибели его народа, он преодолеет себя, свой мирный характер. Враги заплатят ему за все!
Манипу уже видел многих своих воинов, лежащих в лужах крови, он увидел трупы женщин и детей, валяющиеся на земле, и крепко сжал кулаки. Он посмотрел туда, где когда-то находился его собственный дом, и на том месте увидел лишь пепелище с вздымающимися к небу столбами дыма.
– Энни! – закричал он, задыхаясь от боли. – Маора!
– Маора и белая женщина убежали к реке, и никто их больше не видел, – раздался голос неподалеку. Резко повернувшись, Манипу увидел маорийку, идущую к нему нетвердыми шагами. Ее замшевая юбка была разодрана в клочья, а на лице блестели слезы. Волосы, всегда аккуратно причесанные и заплетенные в косы, теперь были, распущены по плечам. Ее лицо было окрашено цветом скорби.
– Я пришла к тебе с тяжелым сердцем, – продолжала она. – К реке поехали белые воины с огненными палками, и твоих женщин больше никто не видел. – Наверное, их убили, как убили многих в деревне…
Вслед за этой маорийкой шли все те, кому удалось бежать из деревни. Их лица были искажены страданием, а глаза пусты. И все же Манипу обрадовался тому, что кто-то из его племени остался в живых. Он оглядел их нестройные ряды: женщин, детей и раненых воинов. Но среди них не было Энни…
Им предстояла тяжелая и длительная борьба, но когда-нибудь племя маори вновь станет сильным. Уцелевшие в соседней деревне присоединятся к ним, и они уйдут на те земли, куда еще не ступала нога бледнолицых. Манипу знал, где находится эта земля! Никто кроме него, его отца и деда, об этом не знает! Манипу собирался забыть о земле, доставшейся ему в наследство, поскольку о ней знало слишком много людей, вовсе не принадлежавших племени маори. Теперь Манипу решил переселить свой народ в другое место – туда, где залегают золотые самородки. Он надеялся, что духи не осудят его, ведь это был единственный выход! Он поделится секретом со своим гордым народом, и эта земля будет принадлежать отныне не только ему одному, но и всем аборигенам племени маори.
Манипу еще раз огляделся вокруг, чтобы запечатлеть в памяти эту сцену. Детей, цеплявшихся за юбки своих матерей, необходимо было научить бороться за свою жизнь. Это должно стать главным уроком, усвоенным ими. И пусть они запомнят его на всю оставшуюся жизнь и будут готовы постоять за свое будущее. Его народ должен выжить. Это сейчас самое важное!
Манипу бросился к пожилой маорийке, лечившей племя травами и магическими заклинаниями, чтобы поддержать ее бессильно падающее на землю тело. Заключив старуху в объятья, абориген крепко прижал ее к себе, как родную мать, и она припала к его груди щекой. – Все это сделали английские солдаты, вооруженные огненными палками, Манипу, – промолвила маорийка слабым голосом. – Я убежала, но теперь вернулась. Я так рада, что ты здесь, Манипу. Ты сила и опора нашего народа. Ты уведешь всех нас прочь из этих мест, которые дышат смертью.
Сердце Манипу гулко стучало в груди. О, эти ненавистные британцы… Их жестокий майор явился, сюда за Энни, схватил ее, но этим не ограничился. Он лишил жизни многих из племени маори, оставив за собой следы чудовищного разрушения. Тем самым он наверняка хотел запугать его, Манипу. Но Манипу не боится этого жестокого, бессердечного человека. Очень скоро майор пожалеет о том, что сделал.
– Скажи, Энни находится сейчас в их руках? – спросил Манипу, держа старуху-знахарку за запястья. – Ты видела, как ее схватили британцы?
– Белая женщина убежала из деревни вместе с Маорой, – промолвила туземка, скорбно сжимая губы и вглядываясь в пылающие яростью глаза Манипу. – С тех пор никто не видел их ни живыми, ни мертвыми. Мы все знаем, что ты похитил белую женщину у англичан. Скажи нам, это из-за нее на нашу землю пришли чужие воины с огненными палками?
– Энни уже доказала всем, что является необычной женщиной, не так ли? – недовольным голосом ответил вождь. – Целые народы могут воевать из-за таких женщин!
– Мы должны думать сейчас о наших людях, а не о белой женщине, – знахарка говорила резко, чувствуя поддержку оставшихся соплеменников, окружавших ее и Манипу плотным кольцом. – Что делать теперь, Манипу? Нам придется уйти из этих мест, и ты поведешь нас в те края, где царят мир и покой.
Манипу взглянул поверх голов обступивших его туземцев туда, где совсем недавно стоял его дом, а теперь осталось одно пепелище. Такое же зрелище он увидел на месте святилища своего племени. Манипу от горя не сразу обратил внимание на то, что святилище было осквернено и сожжено! А кувшины с жертвоприношениями Великому Духу наверняка похитили солдаты. Внезапно вождь издал боевой клич, устремив взор к небесам, он кричал громко и пронзительно от охватившей его скорби.
– О Великий Дух, Правитель Вселенной, почему все это произошло с нами? – воскликнул Манипу, подняв руки к небу. – Как Ты мог допустить, чтобы случилось такое?
Когда волна отчаяния схлынула, вождь опустил голову и глубоко задумался. Через некоторое время Манипу обвел взглядом своих спешившихся воинов, молча ожидавших его распоряжений.
– Воины мои, мы должны найти и покарать всех виновных в этом злодеянии, – крикнул он, сжав кулаки. – И только после этого я покажу вам тот край, где царят мир и покой.
Ваши дети… нет, наши дети… не испытают больше обид и унижений!
Манипу потряс в воздухе кулаком.
– Приготовьтесь к бою! – приказал он. – Сегодня вы будете драться, как настоящие воины. Мы будем убивать!
Волнение пробежало по рядам воинов, а воздух огласился их громкими криками. Но когда Манипу заговорил вновь, установилась полная тишина.
