Стедрост.
— Вот именно, — сказала дама Летти. — Полиция…
— Впрочем, это мы обсудим позднее, — сказал Генри. — На очереди показания мистера Рональда Джопабокома — да, Рональд ведь тоже не приехал. Что такое с Рональдом, Джанет?
— Юнец, не более того, и, по-моему, хулиганистый, — отозвалась Джанет Джопабоком.
— Рональд, — прорычал Годфри ей в ухо. — Почему Рональд не приехал? Он же обещал быть.
— Ах, Рональд. Да, он должен был мне позвонить. Позабыл, наверно. Беда с ним. Я не дождалась и позвонила ему сама, но его не было дома. Право же, я нынче за Рональда отвечать не могу. Вечно он где-то пропадает.
Алек Уорнер вынул маленький блокнотик и что-то записал карандашиком.
— У Рональда, — сказал Мортимер, — впечатление такое, что звонит ему человек преклонного возраста, голос дрожащий и скрипучий, говорит умоляющим тоном.
— У него, должно быть, телефон не в порядке, — сказала дама Летти. — Звонит негодяй средних лет, говорит твердым голосом и зловещим тоном. И не забывайте, Генри, что я, к несчастью, общалась с этим типом чаще всех остальных.
— Да, друг мой Летти, вы, конечно, особенно натерпелись. Так, теперь ваши показания, мисс Лоттинвиль… «В три часа утра… Иностранец…»
В дверь просунулась голова миссис Мортимер.
— Чай готов, Генри, и ждет вас. Я накрыла в малой столовой, чтобы…
— Еще минут пять, Эммелина.
Она скрылась, и Годфри тоскливо поглядел ей вслед.
— И наконец мистер Роуз, — сказал Генри. — «Мне звонили на работу около двенадцати два дня подряд… деловой, официальный голос… мужчина пожилого возраста…»
— Вот это верно, — сказала дама Летти. — Только я бы назвала его голос зловещим.
— Он шепелявил? — осведомился Годфри.
— На этот счет мистер Роуз как будто ничего… Шепелявости не заметили, мистер Роуз?
— Нет, нет. Очень четкий выговор. Жена моя говорит — военный, но, по-моему, скорее правительственный служащий.
Все заговорили разом.
— Ну что вы, — сказала Джанет Джопабоком, — он просто…
— Это банда, — сказала дама Летти. — Наверняка орудует целая банда.
Мисс Лоттинвиль сказала:
— Уверяю вас, главный инспектор, это, несомненно, какой-то азиат.
Генри подождал, пока шум улегся, и спросил мистера Роуза:
— Вас самого устраивают ваши зачитанные показания?
— На сто процентов, — отозвался мистер Роуз.
— В таком случае продолжим обсуждение после чая, — сказал Генри.
— Но вы не зачитали показания дамы слева от меня, — возразила мисс Лоттинвиль. Слева от нее сидела миссис Петтигру.
— Мне никто ни с чем подобным не звонил, — отрезала та. — И показаний я никаких не давала.
В тоне ее был такой накал, что Алек Уорнер подумал: а ведь, пожалуй, лжет.
Миссис Мортимер сидела во главе щедро накрытого стола, держа наготове серебряный чайник.
— Иди-ка садись возле меня, — мягко сказала она Гвен, — поможешь передавать чашки.
Гвен закурила сигарету и боком пристроилась на указанном месте.
— И тебя тоже донимают этими звонками? — спросила у нее Эммелина Мортимер.
— Меня-то? Да нет, просто не туда попадают.
Миссис Петтигру доверительно сообщила миссис Мортимер:
— Лично я даже в толк не возьму, какие такие звонки. Между нами говоря, по-моему, все это выдумки с первого до последнего слова. Хотят обратить на себя внимание, и только. Как дети малые.
— Что за дивный сад, — сказала Чармиан.
Потом они снова собрались в столовой, где в солнечном свете бледно поблескивал каминный огонь. Генри Мортимер сказал:
— Доведись мне жить сначала, я вменил бы себе в обычай ежевечерне сосредоточенно размышлять о смерти. Я бы, так сказать, сжился с памятью о ней. Такая память жизненно необходима. Смерть, когда она подкрадется, не должна заставать человека врасплох: ожидание ее — залог полноты жизни. Постоянная сопричастность смерти оживляет бытие. Иначе оно теряет вкус: жить без этого чувства — все равно что питаться одними яичными белками.
Дама Летти внезапно спросила в упор:
— Генри, кто этот человек?
— Друг мой Летти, на такой вопрос у меня ответа нет.
Под ее пристальным взглядом ему показалось, что она чуть ли не его и подозревает.
— Летти думает, что это вы, — ехидно сказал Алек.
— Вряд ли, — возразил Генри, — дама Летти заподозрит во мне столько энергии и предприимчивости, сколько выказывает наш незнакомец.
— Все дело в том, — сказал Годфри, — чтобы положить конец безобразию. А для этого нам нужно найти его виновника.
— Я полагаю, — заявила Джанет Джопабоком? — что соображения мистера Мортимера относительно примирения со смертью чрезвычайно вдохновляют и утешают. В наши дни, увы, так легко пренебречь советами религии — примите мою благодарность, мистер Мортимер.
— Спасибо, Джанет, спасибо. Правда, «примирение со смертью» — это не совсем то, что я имел в виду. И, конечно, я уж совсем не собирался давать религиозные советы. Соображения мои сводятся к тому…
— Я восприняла вас в религиозном ключе, — сказала Джанет.
— Спасибо, Джанет.
— Бедный молодой человек, — опечалилась Чармиан. — Может быть, ему одиноко, хочется с кем- нибудь поговорить, вот он и звонит.
— Что ж, Генри, на полицию явно плохи надежды. Видимо, придется все-таки сделать запрос в парламенте, — угрожающе сказала Летти.
— Учитывая вопиющие расхождения ваших показаний, — сказал Генри, — полиция на известной стадии расследования предположила, что хулиганит не один человек, а целая банда. Применены были все известные научной криминологии методы расследования — и пока что совершенно безуспешно. Имелся, однако, постоянный фактор во всех ваших показаниях, а именно слова: «Помните, что вас ждет смерть». Вы знаете, это очень не худо помнить, хотя бы потому, что это чистая правда. Словом, память о смерти — это, я бы сказал, образ жизни.
— Словом, ближе к делу, — сказал Годфри.
— Годфри, — сказала Чармиан, — я совершенно уверена, что всем очень интересно выслушать Генри.
— Чрезвычайно утешительно, — сказала Джанет Джопабоком. — Продолжайте же, мистер Мортимер, прошу вас, продолжайте.
— Да, да, — сказала мисс Лоттинвиль, которой тоже понравились рассуждения Генри.
И миссис Роуз, с видом отрешенным и долготерпеливым, склонила голову в знак скорбного мудрого старческого согласия.
— Принята ли во внимание, — спросил Алек Уорнер, — возможность массовой истерии?
— С телефонным приводом? — удивился мистер Роуз, широко разведя руками.
— Чепуха! — сказала дама Летти. — Массовую истерию мы можем сбросить со счетов.
— О нет, — сказал Мортимер. — Сбросить со счетов мы ничего не можем. В этом вся наша трудность.
— Скажите, пожалуйста, — обратился Алек Уорнер к главному инспектору, пристально разглядывая
