— Ммм… наверное, я ошибаюсь. Скорее… в Омахе.
Майк рассмеялся.
— Так ты попробуешь мою стряпню? Или боишься?
— Нет, не боюсь. Я попробую. А пока просто наслаждаюсь ожиданием кулинарного чуда.
Майк кивком указал на ее тарелку:
— Отлично. Тогда ты сможешь подыскать подходящий способ извиниться перед шеф-поваром.
Джулия взяла сандвич и откусила кусочек. Майк внимательно следил за ее реакцией.
— Неплохо, — заметила она, прожевав.
— Неплохо?
Она с легким удивлением посмотрела на сандвич.
— В самом деле. Вкусно. Очень вкусно.
— Я же говорил тебе. Суп гумбо с курятиной творит чудеса, придает блюду неповторимый вкус.
Она потянулась к тарелочке с пикулями и подмигнула Майку:
— Попытаюсь запомнить.
В среду настала очередь Джулии готовить ужин. Она приготовила палтуса, фаршированного мясом краба и овощами соте, и поставила на стол бутылку совиньона. («Конечно, не креольские гамбургеры, но сойдет».) В четверг они пообедали в ресторанчике на острове Эмеральд. Потом гуляли по белоснежному песку. Сингер без конца толкал ее в ногу зажатой в зубах палкой. Он встал перед ними и уронил ее на землю. Когда они оставили без внимания его поступок, пес снова поднял палку и преградил им путь. Затем внимательно посмотрел на Майка. «Ну давай, — казалось, говорил его взгляд. — Ты же знаешь, как это делается».
— Мне кажется, он хочет, чтобы ты бросил ее, — заметила Джулия. — Считает, что я не смогу забросить палку так далеко, как ты.
— Потому что ты — женщина.
— Следи за словами, нахал! — толкнула она его локтем в бок. — Тут под каждым кустом прячутся феминистки. Услышат тебя и засудят за подобные высказывания.
— Феминистки обижаются по любому поводу, из-за любого пустяка, который мужчины выполняют лучше женщин.
Майк увернулся от очередного тычка в бок, сбросил обувь, стянул носки и закатал брюки. Подбежав к воде, вошел в нее. Волны были невысоки, вода не достигала колен. Майк поднял палку, с которой Сингер не сводил глаз. Казалось, будто он смотрит на аппетитный кусок мясной вырезки.
— Готов? — коротко спросил Майк и с этими словами швырнул палку как можно дальше.
Сингер устремился за ней.
Джулия села на песок, подтянула к груди колени и обхватила их руками. У воды было прохладно. Небо затянулось тучами, и солнце выглядывало лишь изредка. К поверхности воды в поисках корма подлетали крачки.
Вскоре из воды вылез Сингер с палкой в зубах. Отряхиваясь, он сильно обрызгал Майка. Тот выхватил у пса палку и снова швырнул в море. Когда Майк повернулся, Джулия увидела, что мокрая рубашка прилипла к его телу. Она обратила внимание на мускулистые руки и широкую грудь. Да, фигура у Майка красивая, этого у него не отнять.
— Давай придумаем что-нибудь на завтрашний вечер, не возражаешь? — предложил он.
Джулия кивнула. Когда пес вернулся, она еще крепче обхватила ноги и стала наблюдать за продолжением игры Сингера и Майка. Вдали медленно проплыло суденышко, с которого ловили креветок, за кормой у него тянулась длинная сеть. Еще дальше мигал огонек маяка, расположенного на мысе Лукаут. Лицо Джулии овевал прохладный бриз. Она сидела и думала о том, каким безмятежным в эти минуты кажется море.
— Значит, гольф? — спросила Джулия, когда они на следующий вечер подъехали к автостоянке. На обоих были джинсы, так как Майк сказал, что насчет одежды беспокоиться не стоит, можно одеться попроще. Только теперь она поняла истинный смысл его слов. — Ты в гольф захотел поиграть?
— Не совсем. Тут можно заняться и другими делами, видеоиграми, например.
— Я уже в восторге.
— Это потому, что у меня тебе не выиграть.
– Выиграть-выиграть. Я становлюсь настоящей тигрицей, когда решается вопрос, кто кого.
— Докажи, — предложил Майк.
Джулия кивнула и с вызовом посмотрела на него:
— Давай попробуем.
Они вышли из машины и зашагали к киоску за клюшками.
— Розовый и голубой, — сказал Майк, указывая на мячики для гольфа. — Ты и я. Мужчина и женщина.
— Какой цвет выберешь? — с невинным видом спросила она.
Через несколько минут они подобрались к первой лунке.
— Пусть возраст уступит красоте.
Джулия сделала приглашающий жест.
Майк принял оскорбленный вид, после чего аккуратно подкатил мячик к лунке. Прежде чем попасть туда, мячику предстояло пролететь внутрь миниатюрной вращающейся мельницы и скатиться вниз. Майк выпрямился, стоя над мячиком.
— Смотри и учись, — назидательно произнес он.
— Давай, продолжай!
Короткий удар, и мячик влетел в мельницу.
— Видишь? Это несложно.
— Отойди-ка в сторонку. Я покажу тебе, как нужно играть.
Джулия бросила мячик на землю и ударила по нему клюшкой. Он врезался в крылья мельницы и, отскочив от них, откатился обратно к ее ногам.
– Ну извини, дорогая, — сказал Майк, встряхнув головой. — Из рук вон плохо.
— Я просто разминаюсь перед большой игрой.
Джулия прицелилась и ударила снова. На сей раз мячик скользнул в отверстие и скрылся из виду.
— Прекрасный удар, — прокомментировал Майк. — Тебе повезло.
Она шутливо замахнулась на него клюшкой.
— Плохо ты меня знаешь!
Ричард сидел на кровати в полутемной спальне своего особняка. Он плотно задвинул шторы. Комнату освещала свеча, стоявшая на прикроватном столике. Катая между пальцами теплый комочек воска, Ричард думал о Джулии.
Во время встречи в магазине она вела себя достаточно любезно, хотя Ричард и понимал, что ей не слишком приятно общаться с ним. Ричард покачал головой. Бессмыслица, он ведь точно знает, кто она такая. Он знает Джулию лучше, чем она сама знает себя. Знает, например, что сегодняшний вечер Джулия провела в обществе Майка, что она видит в нем олицетворение утраченного домашнего уюта.
Ричард понимал: Джулия боится всего нового и неизвестного. Она должна осознать, что достойна в жизни много большего. Что за пределами захолустного городка ее ждет новая жизнь, точнее, ждет не только ее одну, а их обоих, ее и его, Ричарда. Неужели непонятно, что если она свяжет свою судьбу с Майком, ей ни за что не вырваться из этой убогой провинциальной дыры? Что ее друзья и знакомые по- своему вредят ей? Плохо приходится людям, если они позволяют страху управлять своей судьбой, своими решениями.
Ричард знал это из собственного опыта. Он презирал отца точно так, как Джулия презирала мужчин, с которыми была вынуждена сталкиваться достаточно близко. Он ненавидел мать за ее слабость, равно как и Джулия ненавидела за слабость свою мать.
Но Джулия хочет примириться с прошлым. Страх вызывает в ее воображении иллюзию комфорта, и все же в конце концов иллюзия остается иллюзией. Она не должна закончить жизнь так, как ее мать, она не должна вести низменную жизнь. Ее жизнь станет такой, какой она пожелает. Какой пожелает он…
— Удачный удар! — снова воскликнул Майк.
