Из дневника. Воспоминания

29 августа 88, Москва, понедельник. «Книжное обозрение» перестало печатать отклики на Л. статью (жаль!), но зато напечатало переписку Солженицына с Шаламовым¹⁴⁸. Значит, имя А. И. не запрещено?.. Руководящая пресса молчит.

А Солженицын, говорят, прислал письмо Залыгину… И, говорят, – получил наконец «Книжное обозрение» с Л. статьей и с откликами.

15 октября 88, суббота, Москва. Около 4/X, чуть раньше, Л. получила открытку от А. И. По-видимому, он прочитал ее статью и одобрил. Открытка не по почте.

Между тем здесь сейчас идет страстная борьба за напечатание «Архипелага» – борьба, в которую Л. погружена с головой, а я участвую так себе, косвенно.

Самые напряженные дни были у Л. совсем недавно. Срочная отправка писем в ЦК и лично Мих. Серг. по поводу запрета печатать главы из «Архипелага». (А. И. прислал в «Новый мир» Залыгину список глав. Залыгин приготовился дать анонс, уже отпечатана была обложка с анонсом… но недаром «верх» молчал, недаром центральная пресса не поддержала «Люшин зачин». Залыгин сказал Борисову¹⁴⁹, что анонс потребовали снять – и, кажется, с половины тиража его уже сняли… (Пишу это в воскресенье 16/X в Москве.) Ну вот. Составлялись письма в поддержку «Нового Мира» и «Архипелага». (А. И., естественно, хочет сперва его, как я хотела сперва «Софью».) Какое-то письмо «сахаровское» от Мемориала (туда меня не позвали), а какое-то – от Шафаревича и разных академиков. Туда меня незнакомый мне Шафаревич – позвал, позвонил лично в Переделкино. Голос не то чтобы молодой, а мальчишеский, а т. к. я никогда голоса его не слышала (один раз видела Шафаревича у Али, после ареста А. И.; они сидели и переписывались молча; я услышала только «Здр.» и ушла в другую комнату), и т. к. он в начале разговора не назвал себя – я долго думала, что тут какая-то провокация, и отбивалась…) Но, поняв, что и кто – сказала: подпишу. Письмо М. С. Горбачеву, составленное академиками. Подписей было много: трое академиков Владимиров, Федосеев (?), Голицын, один член-корр (Шафаревич), несколько писателей, скульптор, доктора наук, Целиковская, Л. Н. Гумилев (!) и, о ужас! Глазунов… Тут же Кома Иванов, Распутин (увы!), Жженов, Манин(?), Абрикосов – а потом прибавился и наш Недоступ¹⁵⁰.

…Вспоминаю: Крупин, Клыков, Мищенко, Абрикосов, Жженов, Манин.

17 октября 88, понедельник. К Люше (т. е. в ее комнату-шкаф и на кухню с тараканами) пришел Дима Борисов. Последние известия об «Архипелаге» очень дурны, хотя Дима говорит, что Залыгин ведет себя очень мужественно, пытается лично идти наверх и пр. С «Архипелагом» так: были пройдены все стадии разрешения, решительно всё, и разрешил уже Лит. и № 10 печатался (там анонс на обложке: в № 1 – «Архипелаг» Солженицына), как сверху позвонили в типографию и приказали опустошить обложку… Так. Слухи: часть была разослана уже (например, в Киев), а ³/₄ – нет и обложку срывают и вклеивают новую, без анонса.

30 октября 88, воскресенье, Москва. Вчера в 10 ч. утра в каком-то огромном зале состоялось первое учредительное официальное открытие Мемориала… АД – почетный председатель, перед ним цветы. В Президиуме разные лица – от бывших заключенных до всякой чертовщины-мертвечины – т. е. официальных чиновников. Зал – с амфитеатром – полон. Люша в публике на амфитеатре.

Выступает какой-то необычайный воркутянин с необычной биографией.

Ну, и всякие. Идет разговор о необходимости потребовать в резолюции возвращения Солженицыну гражданства и напечатания его книг.

Встает Изюмов¹⁵¹ – сонный сытый чиновник, зам. подлейшего Чаковского – и говорит, что принимать такую резолюцию не следует, т. к. у них в «Лит. газете» лежат документы, показывающие, что А. И. С. в лагере был стукачом… Подлинники его доносов.

Люша закричала со своего места: «Вон из президиума! Ложь! Вон!»

Но зал огромен, ее не слышат.

Она сбежала с верхотуры вниз, домчалась до микрофонов, стоявших перед столом Президиума, схватила сразу 3 и прокричала в зал: «Позор! Вон из президиума, вон!» И ему в лицо прямо: «Как вам не стыдно!»

Скандал загасили умельцы. Л. села на свое место и умолкла. Устроители извинились перед Изюмовым (!!!). Воркутянин в поддержку Л. сказал: «Мы знаем, кто такой Солженицын, и плевать нам на ваши фальшивки». Ну и потом говорили о других предметах – каждый свое. Лариса Богораз, Лев Тимофеев (или до!).

Поставили на голосование резолюцию – и в ней, в частности, говорится о необходимости вернуть А. И. С. гражданство и напечатать его книги в России.

Все голосовали за – даже Изюмов.

16 ноября 88, среда, Переделкино. В Киевской газете напечатано – проскочило! – «Жить не по лжи» Солженицына. Проскочило как-то; вообще же Л. сообщила мне, что никакого «Архипелага» и вообще Солженицына печатать не будут.

13 декабря 88, среда, Переделкино. Два или три поколения не читали книг Солженицына… А вот ведь – жаждут. Хотелось бы понять, в чем механизм славы – подспудной и вдруг извергающейся наружу, как вулкан?

Во вторник, за 2 дня до дня рождения, я послала А. И. С. телеграмму, весьма сухую и бездарную. Не знаю, дойдет ли?

19 января 89, четверг, дача. Ал. Ис. пишет (Люше), что он не мог бы приехать домой туристом, а если приедет – то навсегда, умирать. Это мне понятнее.

15 марта, среда, 1989, Переделкино. Радость: доброе письмо от А. И., до которого дошла кинолента, сделанная на вечере в Доме архитектора, и ему будто бы понравились мои слова о его феноменальной работоспособности, о том, как он с утра до ночи писал «Архипелаг»… Почерк его, любимый язык его, всегда меня ударяет по сердцу.

7 июня 89, среда, Переделкино. Звонил мне Бен Сарнов, специально, чтоб сказать, как он восхищен книгой «Памяти детства».

Однако я с неприязнью прочла его вступление к «Матренину двору», напечатанному, против воли автора (А. И. хочет начать с «Архипелага» и он прав), с предисловием Сарнова¹⁵². Хвалит – но в одном абзаце дает понять, что напрасно автора сравнивают – из-за поднятого вокруг шума – с Толстым и Достоевским, что этот избыток славы и несчастий поставил его вне критики и пр. Слово «шумиха» не употреблено, но подразумевается. И напрасно. Солженицын не Толстой и не Достоевский; он – Солженицын. Он русский классик. И не из-за шумихи, а потому, что «Матрена» – гениальная вещь. (Как, например 3-й том «ГУЛАГа» или «Правая кисть».)

12 июня 89, Москва, понед. Л. и Дима Борисов пишут какой-то протест в «Книжное обозрение» о мошенничестве «Огонька»¹⁵³: там обещали извиниться перед А. И. за незаконное печатание «Матрениного двора» – и не извинились.

30 июня 89, пятница, дача. Вчера позвонил вечером Дима Борисов и сообщил, что Залыгина вызывал Медведев¹⁵⁴ и велел не печатать «Архипелаг» в «Новом Мире». «Выпустим где-нибудь в Прибалтике». Залыгин апеллировал к кому-то выше (?), и там сказали: «Пусть писатели решают сами». По этому случаю сегодня срочно собран в 12 ч. Секретариат СССР СП, и там будут решать. Дима – полномочный представитель А. И. – там, но вестей еще нет.

24 октября 89, вторник, Москва (еще!). Вчера вечером – к Л. надолго, ко мне на 10 м. – Дима Борисов. Он пробыл в Вермонте неделю, а потом сколько-то в Париже, где жене его делали операцию на сердце. Положение хуже, чем ждали. Он едет за ней.

Вермонт – холмы и клены на холмах. (Участок «небольшой» – вдвое больше нашего.) Два дома, очень простые. Он работает в отдельном. Три этажа, балкон. Внизу архив. Во втором – библиотека. (Так ли?) Наверху несколько столов; на каждом – бумаги, он трудится с 5 ч. утра и до 9—10 вечера. Летом его чуть не съели волки – он летом работал в каком-то летнем домишке. Оглянулся – за плечом волк. Стая пробежала, уцелел. Очень отъединен от всего.

Самойлов прислал мне «Даугаву» со своими стихами («Пора!» – про архивы) и с переводами из Чака… Пора! – и в самом деле, пора ему «определиться» во времени (Самойлову)… Да, так в «Даугаве» главы из