перевязался этим полотенцем, лег на нары и, как уверяет мой собеседник, – заплакал. Тихонько рыдал... (Я никогда не видела Митю плачущим...) Сволочь – нет – мерзавцы – нет – негодяи, фашисты – нет, имени для них нет – нелюдь, недолюдки – изувечили его, он скрючился и подписал... Боль. Почки? Ребра?
Потом, несколько дней, Митя ни с кем не говорил, сидел, скрюченный, молча. Потом ночью подполз к Ник. Ник. И прошептал в ухо: я негодяй. Я подписал... Я оклеветал друзей и себя... Когда состоится суд – если состоится, – я возьму свои показания обратно... Скажу, что они даны под пыткой!
Негодяем я жить не хочу.
Потом один раз его вдруг вызвали: «Бронштейн с вещами». Он стал развязывать узел полотенца, запутался. Надзиратель торопил. Бронштейн чуть выпрямился, повесил полотенце на плечи и сказал: «Я готов»...
Больше мы его не видели. Это было либо на этап, либо на суд.
Я спросила Ник. Ник. Никитина, почему он так долго не звонил и не может ли он придти? Я подготовлюсь с расспросами. Нет, придти не может – утром летит в Норвегию, и потом в Штаты. «Надолго?» – «Не знаю...»
– Но почему же вы не звонили мне раньше?.. Ведь 50 лет прошло!..
– Я был в лагере. Потом в ссылке. На Севере. Потом вернулся в Ленинград, но забыл – называл ли Матвей Петрович жену свою дочерью Чуковского или Маршака? Потом вспомнил: называл «дочь Корнея Ивановича Чуковского». Но, по слухам, вы были в Москве... Я не стал искать... А на днях увидел вашу фотографию в «Огоньке», вспомнил Матвея Петровича – и вот решил...
Дня четыре я молча носила эти новости в себе. Никому не говорила, то есть ни Фине, ни Люше. Не могла выговорить про полотенце. Кроме того – у Люши телефонный звон непрерывный, она, сидя у меня в комнате, срывается ежеминутно на полуслове к телефону. Я так не могу о Мите... Наконец у нее нашлось 20 минут покоя, и я ей рассказала. Я спросила: думает ли она, что Митя сказал на суде, на выездной сессии Военной коллегии под председательством Матулевича, – взял ли назад свои показания? Успел ли? На такие отказы Ульрих обычно отвечал: «Не усугубляйте свою вину клеветой на органы»... Мне это важно, потому что – если он сделал такое заявление – ему легче было умирать.
Люша ответила так: никакого суда не было. Он еще до ареста был приговорен к расстрелу как террорист... Таких не судила никакая коллегия. Их просто из камеры смертников вызывали и расстреливали... Если ж и был военный суд – то по 9 минут на человека, и ничего ему не давали сказать.
Люша думает, на основе дела, что Митя только подписывал под пыткой изготовленные заранее приговоры...
После всех этих известий Лидия Корнеевна сочла, что «Митину книгу» надо переделывать, а в сущности, писать заново.
За эти годы накопились папки с материалами, появились планы новых глав. Сохранились и планы, и папки с материалами, но написать книгу заново Лидия Корнеевна уже не успела.
№ 1 Кронштадт
Борис Краевский. «Дело Таганцева»: кем и как оно было сделано. Сценарий «сталинских процессов» сочиняли еще при Ленине // Общая газета. 7—13 декабря 1995. № 49, с. 12.
Кронштадтская трагедия 1921 года / Вступит. ст. В. П. Наумова и А. А. Косаковского // Вопросы истории. 1994. № 4, 5, 6, 7.
Владислав Ходасевич. Статьи о литературе. 1917–1927 // Звезда. 1995. № 2.
№ 2. Мои письма к родителям.
№ 3. Государственный институт истории искусств.
№ 4. Саратов.
№ 5а и 5б. Работа и принципы работы ленинградской редакции:
5а. Воспоминания о Маршаке; Маршак о работе над сказкой; о научно-художественной книге; примеры из популярных статей Бронштейна; о разном понимании чистоты языка.
5б. Примеры редакторского разбоя.
№ 6. Показательные процессы. Убийство Кирова.
[Письмо Сталина о пытках. Приведено в докладе Хрущева] // Мемориал-аспект, б/д].
Марина Рубанцева. Человек, заглянувший в бездну [О Диме Юрасове] // Российская газета, [б/д].
А. Мильчаков. «Вам выделен лимит на расстрел» // Вечерняя Москва. 1991, 17 мая, с. 6.
Анатолий Разумов. Август тридцать седьмого. Ленинградский вариант // Вечерний Санкт-Петербург, 24. 8. 92 (Пометка Л. К. «Чрезвычайно важно»).
Беседа с О. Сувенировым. Пытки по закону // Аргументы и факты. 1995. № 41, с. 8.
Конец карьеры Ежова // Исторический архив. 1992. № 1, с. 123.
№ 7. Трагедия Ленинградского Детиздата.
№ 8. Подготовка к разгрому «группы Ландау – Бронштейн – Иваненко».
Кора Дробанцева. Ландау, каким его знала только я // Вечерний клуб. 1992. № 203, 204, а также 16. 10. 92.
И. Владимиров, Н. Ерофеев. «Дело» Ландау // Курьер для вас, 1991. № 9, с. 6.
Чекистам повезло. Они «слушали» самого Ландау // Комсомольская правда. 1992, 8 августа.
«Через агентуру и технику» / Публ. С. С. Илизарова // Литературная газета. 1993, 3 ноября. № 44.
Из досье КГБ на академика Л. Д. Ландау /Публ. А. С. Гроссман // Вопросы истории. 1993. № 8, с. 112– 118.
Майя Бессараб. Страницы жизни Ландау. М.: Моск. рабочий, 1971.
Выписки из статей Львова 1936—37 гг.
№ 9. Хлопоты о Мите. Письма в защиту.
№ 10. Следователи и судьи. Методы следствия. Ульрих – хозяин расстрельного дома.
Николай Заболоцкий. История моего заключения // Б-ка «Огонек». № 18. М., 1991.
Никита Заболоцкий. Об отце // Даугава. 1988. № 3.
Евгений Лунин. Улица Чайковского, кабинет Домбровского: Об одном литературном мифе // Литературная Россия. 1991, 1 ноября. № 41.
Б. А. Викторов. Без грифа «секретно»: Записки военного прокурора. М.: Юридическая литература. 1990, с. 270, 271.
Реабилитация. Политические процессы 30—50-х годов. М. Изд-во полит. лит. 1991, с. 72–73, 80–81.
Расправа. Прокурорские судьбы. М.: Юридическая лит. 1990, с. 62–63.
Эдуард Белтов. Дмитрий Юрасов. 1937. Только факты. Только имена // Страна и мир [Мюнхен] 1991. № 4, а также: Российская газета. 12 декабря [б/г].
Есть лишь несколько набросков для будущих глав «Прочерка»:
Взять эпиграфом для всей книги:
Мы любим себе представлять несчастье чем-то сосредоточенным, фактом совершившимся, тогда как
