смотрели на свое начальство. Если они станут драться с ворами, за воров вступятся все туземцы, придется стрелять, и начнется побоище. А если они не вернут своих шляп, им влетит за потерю казенного имущества.
Но Лаперуз разрешил их сомнения.
– Все, у кого будут украдены шляпы, – сказал он, – получат новые на корабле. Только, пожалуйста, не ссорьтесь с островитянами.
Когда палатка была готова, решили начать исследование острова. Палатки, шлюпку и астронома Дажеле оставили под охраной солдат. Остальные разбились на два отряда. Один отряд состоял из Лаперуза и офицеров «Компаса», другой – из де Лангля, офицеров «Астролябии», ботаника дю Фрэна и физика Ламанона. Лаперуз повел свой отряд вдоль берега, а де Лангль – в глубь острова. Островитяне тоже разделились: одни остались у палатки, другие побрели за де Ланглем, а несколько человек пошло с Лаперузом.
За поворотом берега Лаперуз увидел длинный, узкий и низкий сарай.
– Дом! – закричал он.
Но это был не дом, а целая деревня. Заглянув в дверь сарая, через которую пролезть можно было только на четвереньках, Лаперуз увидел по крайней мере двести соломенных лежанок. Этот сарай – общий дом не отдельной семьи, а целого племени. Построен он был из тростника – леса на острове Пасхи нет, и островитяне принуждены были обходиться без дерева.
Возле дома путешественники встретили двух старых островитянок, которых окружало несколько десятков маленьких ребят.
– Неужели у этих двух старух столько детей? – спросил Лаперуз и рассмеялся своему нелепому вопросу.
Эти старухи были не матери, а няньки. Они нянчили детей всего племени.
Вблизи жилья Лаперуз не нашел ни ручья, ни колодца. Кук в своем дневнике, хорошо известном Лаперузу, уверял, что на острове Пасхи нет никаких ручьев и островитяне пьют воду из болотистых луж, кое-где сохранившихся на дне оврагов. Из-за безводья остров Пасхи – очень неудобная стоянка для кораблей: здесь нельзя запастись пресной водой.
Еще час трудной прогулки по прибрежным камням, и Лаперуз наткнулся на новую находку. Он увидел огромные каменные статуи, описанные Куком. Статуи эти, вышиной в трехэтажное здание, стояли на пьедесталах, сложенных из гладких, обтесанных камней. Каменные великаны бесстрастно глядели в морскую даль.
Осматривая одну из статуй, Лаперуз взобрался на ее подножие. Островитянин, всюду ходивший за ним по пятам, полез туда же. Когда Лаперуз, оглядывая туловище статуи, поднял голову, островитянин содрал с него форменную капитанскую шляпу, спрыгнул и пустился бежать.
– Держи! Держи! – закричали стоявшие внизу офицеры и бросились вдогонку за вором.
Капитанская шляпа стоила недешево, и второй такой у Лаперуза не было. Но Лаперуз решил, что раз простым матросам приходится весь день мучиться на солнце без шляп, почему же он должен ходить в шляпе? И, повинуясь приказанию капитана, офицеры вернулись к статуе, оставив дерзкому вору его драгоценную добычу.
Осмотрев статуи, Лаперуз пошел назад к палатке. Дажеле, поручик де Вожуа и все восемнадцать солдат встретили его без шляп. Зато островитяне, толпившиеся вокруг палатки, щеголяли в шляпах, франтовато сдвинутых набекрень.
Лаперуз, не дожидаясь возвращения де Лангля, отправился на корабль. Он хотел сменить лейтенанта д’Экюра, который командовал «Компасом» во время его отсутствия. Д’Экюр, передав «Компас» капитану, поехал на берег.
– Оберните голову какой-нибудь тряпкой, а шляпу оставьте в каюте, – посоветовал ему Лаперуз, – а не то вернетесь без шляпы.
Приехав на берег в великолепном тюрбане из старых тряпок, лейтенант д’Экюр принялся расспрашивать Дажеле обо всем, что случилось на острове с самого утра. Солдаты, прислушиваясь к разговору ученого и офицера, совсем забыли о шлюпках. Островитяне этим воспользовались. Один из них забрался в шлюпку, выкрал оттуда большое ведро и помчался с ним в глубь острова. Ведро, ярко сверкавшее на солнце, казалось островитянину необыкновенной драгоценностью.
Солдаты, увидев бегущего вора, подняли крик. Ведер на фрегате и без того не хватало. Нужно непременно изловить наглого грабителя и отнять у него ведро.
Услышав громкие крики солдат, островитяне, стоявшие возле палатки, кинулись наутек вместе с вором. Д’Экюр, поручик де Вожуа и два солдата пустились вдогонку за туземцами. Долго бежали они по каменистой тропинке и уже отчаялись догнать быстроногих островитян, как вдруг те остановились.
– Отдайте наше ведро! – сердито закричал д’Экюр.
Но островитяне вместо ответа стали швырять во французов камнями. На лбу у одного солдата вскочила шишка.
– Залп в воздух! – приказал солдатам д’Экюр.
Оба солдата выстрелили в воздух. Но островитяне, не знавшие, что ружьями можно ранить и убивать людей, нисколько не испугались. Они стали прилежно собирать на тропинке камни и затем двинулись лавиной навстречу французам, колотя палкой о краденое ведро, как в барабан.
Ружья д’Экюра и де Вожуа были заряжены дробью. Они выстрелили. Дробинки разлетелись во все стороны, и раненых оказалось человек пятнадцать. Правда, раны были совсем пустячные, но вся толпа в диком ужасе пустилась бежать, оставив ведро на поле битвы.
А тем временем отряд де Лангля все дальше и дальше забирался в глубь острова.
Идти было трудно, потому что весь остров Пасхи усыпан камнями, о которые постоянно спотыкаешься. Путники на веревках тащили за собой коз, овец и свиней, а на спинах несли мешки с семенами. Прошло не меньше двух часов, прежде чем они наконец, к величайшему своему облегчению, добрались до обработанных полей.
Поля были очищены от камней. Камни грудами лежали в канавах и оврагах. Де Лангль подивился терпению островитян – им приходилось перетаскивать огромные камни на собственных плечах, потому что у них не было никаких домашних животных.
В защищенных от ветра долинках островитяне сажали бананы. Но банановые деревья здесь были хилые и давали плохой урожай. Никаких земледельческих орудий у островитян не было. Они не знали даже деревянной лопаты. Де Лангль встретил женщину, занятую обработкой поля. Она копала палкой ямки в земле.
– Вот отличное место для посева! – воскликнул дю Фрэн, увидев полянку, очищенную от камней.
Развязали мешки, и дю Фрэн принялся сеять морковь, репу и тыкву.
– Из этих семян выйдут растения, которые можно будет есть, – старался он объяснить островитянам, засовывая кулак в рот и двигая челюстями.
Островитяне, следовавшие за отрядом с самого берега, казалось, отлично поняли его. Они потащили его к другой полянке, удобной для посева, и попросили сеять и там. Дю Фрэн охотно исполнил их просьбу.
Вскоре они подошли к дому-деревне, такому же самому, как тот, который попался на берегу Лаперузу. Из дома вылезала целая армия голых коричневых ребятишек. За ними присматривала хромая старуха. Возле дверей де Лангль заметил несколько кур. Курица – единственная домашняя птица на острове Пасхи. Домашних животных у островитян не было совсем. Даже собак они никогда не видели.
Навстречу де Ланглю вылез седой, сгорбленный старик с палкой в руке. Увидев его, островитяне притихли. Проталкиваясь через толпу, старик колотил своей палкой по головам. Получившие удары и не думали возражать – они боялись этого старика. И де Лангль решил, что перед ним островитянский король.
Низко поклонившись, он преподнес королю в подарок козла, барана, овцу и двух свиней. Вежливо, словами и знаками, разъяснил он его величеству, какую пользу могут принести эти животные острову Пасхи. Его величество слушал, любезно улыбаясь беззубым ртом. Подаренных животных матросы привязали
