постановлению, и тогда для острастки туда были посланы исполнители закона, которые вскрыли помещение, когда члены ложи разошлись, вынесли оттуда всю утварь и украшения и публично их сожгли. При этом, однако, никто из «братьев» преследованиям подвергнут не был.
Из требника, найденного между другими предметами, выяснилось, между прочим, что во время посвящения кандидата водили с завязанными глазами по улицам, точнее – с канала на канал, чтобы он не мог определить местности, а затем приводили в помещение на канале Рио-Марино, завешенное черными драпировками и освещенное единственной свечой; здесь на него надевали длинную черную простыню, на голову водружали шапку вроде чалмы, а лицо закрывали прядями волос.
В таком наряде его ставили перед зеркалом, покрытым черным занавесом, на котором были вышиты слова: «Если ты истинно мужествен, если искренне жаждешь войти в наш орден, то отдерни занавес и познай себя». Затем ему дозволялось снять с глаз повязку и поглядеть в зеркало. После чего ему опять завязывали глаза и ставили посередине комнаты, в нее входили человек тридцать или сорок и начинали фехтовать на шпагах.
Это было испытание на храбрость. Посреди сражения кандидату как бы случайно наносили рану, затем снимали повязку и рану перевязывали. Потом вновь завязывали глаза и вели в другое помещение, занавешенное черно-белыми драпировками. Там стояла кровать, покрытая черным сукном с белым крестом посредине, по обе стороны которого были изображены белые скелеты. Кандидата укладывали на кровать, снимали с глаз повязку и оставляли одного в озарении двух горящих свечей – желтой и белой. Спустя какое-то время в комнату со страшным шумом и грохотом врывались «братья», кандидат же при этом должен был сохранять полное присутствие духа и не выказывать и тени страха. Вошедшие обнимали его, приветствуя как своего брата, и присваивали ему имя, под которым он с этих пор и значился в обществе.
Среди венецианских масонов наиболее именитыми были Казанова и Гольдони. Но если первый, несмотря на свои авантюрные приключения, серьезно увлекался магией и каббалой, то второй, насколько известно, рассматривал братьев-масонов в качестве наиболее подходящей компании для дружеских вечеринок за пиршественным столом.
В Тоскане преобладали «английские» ложи, состоявшие из деистов и свободных мыслителей. В Пьемонте во второй половине столетия утвердились оккультное направление неотамплиеров и течения мысли, связанные с французским спиритуализмом.
30 июня 1805 года в Милане была основана ложа Великий Восток, которую возглавил вице-король Эжен Богарне. В наполеоновскую эпоху это была первая попытка учредить центральную масонскую организацию, распространявшую свое влияние на всю Италию. Андерсен, как известно, упоминает о Великой ложе Италии в своей «Книге конституций». Однако до сих пор так и не найдено никаких следов существования подобной организации.
Во время царствования Наполеона I ложи были основаны по всей Италии, хотя итальянское масонство в этот период являло собой довольно-таки жалкое зрелище. Орден, всегда гордившийся своей независимостью от земных монархов и ставивший себя выше их, всячески унижался перед Наполеоном, преподнося ему адресы вроде следующего: «О, Наполеон! Твоя философия есть ручательство терпимости к нашей естественной и божественной религии. Мы воздаем тебе достодолжную честь; ты найдешь в нас верных подданных, всегда преданных твоей августейшей особе!»
После падения империи итальянское масонство оказалось в кризисном состоянии. Ложи стали совершенно неподходящим местом для наиболее беспокойных деятелей, осуществлявших конспиративную работу в масштабах всей страны. С этой целью были созданы многочисленные тайные общества, которые, как правило, пытались подражать языку и обычаям масонов. Впрочем, есть и более веские исторические основания, чтобы говорить о том, что между масонством и тайными обществами эпохи Рисорджименто 11 существовала определенная организационная связь. Взять, к примеру, общество карбонариев. При изучении ритуалов, принятых в обиходе карбонариев, обращает на себя внимание наличие многих точек соприкосновения с масонскими ритуалами. Более того, известно, что масоны пользовались привилегированным статусом при приеме в это общество. Вот почему, когда Мадзини, находясь в крепости, обратился к Пассано с просьбой сообщить ему имена карбонариев, с которыми он мог бы переписываться, его собеседнику пришлось сначала посвятить его в масоны (нарушив тем самым весь надлежащий в этом случае регламент) и присвоить ему высокую степень, а уж затем сообщить требуемые имена. Только таким образом Мадзини мог установить переписку с карбонариями определенной степени.
На исходе столетия, особенно в последние двадцать лет, жизнь масонства в Италии была ознаменована драматическими столкновениями с католической церковью. Это было время, когда масоны организовали подписку по сбору средств на сооружение в Риме памятника Джордано Бруно. Памятник, созданный скульптором Этторе Феррари (он впоследствии станет Великим Мастером ложи Великий Восток Италии), был открыт 9 июня 1889 года в присутствии более трех тысяч братьев-масонов, собравшихся под своими знаменами, обычно хранящимися в ложах.
Хотя в конце XIX века итальянское масонство стояло на антиклерикальных позициях, было бы ошибкой утверждать, что оно исповедовало атеизм. В 1894 году Джозуэ Кардуччи, великий итальянский поэт и масон, имевший 33-ю степень «Древнего шотландского обряда», произнес знаменитую речь о незыблемой свободе Республики Сан-Марино. Идея Бога, сказал в речи Кардуччи, почти полностью изгладилась в «латинских» умах, и виной тому – вполне оправданная реакция на предрассудки, носителем которых является католицизм. Однако, продолжал он, ни распущенность священнослужителей, ни гордыня философов не в состоянии изъять Бога из истории. Ибо Бог – «высшее мировоззрение, к которому устремлены народы», и «солнце людей высокого ума». Речь идет не каком-то там боге, но о «едином и вселенском Боге народов», о Боге свободы и раскрепощения, которому поклонялись Данте и Леопарди, Вашингтон и Мадзини.
Выступление Кардуччи особенно пришлось по душе редакторам «Пикколо Мессаджеро», периодического издания Итальянской евангелической церкви, руководимой пастором Саверио Фера, который в 1889 году был посвящен в члены флорентийской ложи «Двадцатое сентября» с присвоением 33-й степени шотландского обряда. Имя пастора связано с активным участием протестантов в деятельности итальянского масонства на рубеже ХIХ – ХХ веков.
В 1908 году произошел исторический раскол итальянского масонства. В ходе дискуссии в палате депутатов итальянского парламента по вопросу о преподавании католических догматов в средней школе группа депутатов-масонов не поддержала законопроект Биссолати, тоже масона, который выступил против обязательного преподавания религии в школе.
Большинство лож заявило протест. Великий Мастер и Великий Спикер предложили публично осудить поведение депутатов-оппортунистов. Однако Саверио Фера поддержал их право на свободу голосования. Оказавшись в меньшинстве, он, тем не менее, продолжил борьбу иным способом – взял и присвоил документы и казну своей ложи, после чего провозгласил основание масонского ордена, известного, по месту пребывания его штаб-квартиры, как «Масоны с площади Джезу». Судя по всему, за спиной пастора стоял Джолитти, возглавлявший тогда итальянское правительство. Раскол 1908 года вызвал в последующей истории итальянского масонства немало потрясений.
В целом же итальянское масонство стоит на позициях, которые оно ныне открыто декларирует в своих воззваниях. Его цель – развитие всемирной филантропии, независимость и единство отдельных наций и братство всех между собой, веротерпимость и совершенное равенство вероисповеданий, нравственный и материальный прогресс народных масс. Кроме того, оно провозглашает свою независимость от всех и всяческих правительств, утверждая, что не признает на земле другой державной власти, кроме разума и всемирной совести. Масонство, утверждают его итальянские адепты, есть учреждение всемирное, исключительно человеческое, оно не занимается образами правления или временными вопросами, а только вопросами глобальными и вечными.
Польское масонство
