– Правильно, – согласился Чик благодушно.
Он швырнул очередную пятифранковую монету на стойку и, стараясь держаться прямо, отправился обратно в игорные залы. Бармен покачал головой.
– Однако, крепок! – изумился он.
Чик так хорошо держался на ногах, что, когда он встретился с Гвендой, она сначала ничего не заметила.
– Чик, мне нужно с вами поговорить.
Гвенда взяла его под руку.
– Если лорд Мансар не оставит завтра Монте-Карло, сможем мы сразу уехать, Чик? – спросила она, не глядя на него.
– Конечно, Гвенда, – мрачно согласился Чик.
– Видите ли, Чик… – она все еще не глядела на него. – Лорд Мансар немного увлечен мною, и он мне нравится. Но я не могу выйти за него замуж, вы это знаете. И я бы не вышла замуж за него, даже если бы была свободна… Вы это знаете, не правда ли, Чик?
Она подняла на него глаза.
– В чем дело, Чик? – спросила она вдруг.
– Ничего, – ответил он.
– Чик! – воскликнула она. – Вы пили!
– Коктейль! – отчеканил Чик. – «Кловер-Клуб»! Я по-настоящему пьян!
– Зачем, зачем вы это сделали, Чик? – простонала она.
– Несчастен!.. – жалобно ответил Чик. – Очень несчастен, Гвенда. Когда вы с Мансаром поженитесь, Бог с вами!..
Он встал, стараясь удерживать равновесие.
– Славный парень этот Мансар, – изрек Чик и, осторожно ступая, направился к двери.
Но прежде чем он успел выйти, Гвенда догнала его и положила ему руки на плечи.
– Посмотрите на меня, Чик! Вы в самом деле думаете, что я могла бы выйти замуж за лорда Мансара?
– Очень славный парень… – бормотал Чик.
– Чик, посмотрите мне в глаза! Поднимите голову! И это было причиной того, что вы напились?
– Коктейль – это не значит напиться, – рассудительно поправил Чик.
Она глубоко вздохнула.
– Идите спать, Чик. Никогда не думала, что буду рада видеть вас таким, но я рада.
Маркиз Пальборо утром с трудом открыл глаза. Он переходил из болезненного полусна в состояние еще более болезненное: и та половина его, которая была мертва, была, несомненно, самой счастливой.
Сказать, что у него болела голова, было бы крайне недостаточно: это было жуткое страдание! Медленно и осторожно он сел и попытался встать. С трудом он огляделся вокруг. На ночном столике – бутылка минеральной воды и стакан. На тарелке лежали два крупных лимона, разрезанные пополам.
Утолив свою мучительную жажду, он сделал еще одно потрясающее открытие: его ванна была наполнена холодной, как лед, водой.
Чик прыгнул туда, фыркая и дрожа от холода, повернул рукоятку душа, – и через несколько минут чувствовал себя настолько нормально, насколько позволяло его галопирующее сердце. Он стал лениво одеваться, пытаясь логически восстановить вчерашнее. Он был пьян. Он был пьян до состояния скотства… В холодном свете утра он ясно представил себе весь ужас содеянного.
Его первым неожиданным открытием было то, что его преступление стоило ему всего лишь двадцать франков. Он всегда думал, что пьянство – чрезвычайно дорогая забава. Когда он осознал это, его мысли сделали внезапный скачок, и он застонал. Он помнил, что вернулся в отель вместе с Гвендой. Не она ли разрезала лимоны? Это было нестерпимо…
Было раннее утро. Монте-Карло еще был погружен в сон. Он вышел на балкон и жадно стал вбирать свежий воздух в свои легкие.
– Черт побери, – бормотал Чик. – Черт побери!
Он вздыхал и каялся, между тем боль постепенно проходила, оставляя странное ощущение, будто его голова набита опилками.
Быстрая прогулка к мысу Мартин и обратно довершила его исцеление. Гвенда уже завтракала с миссис Фиббс и улыбнулась ему как ни в чем ни бывало.
– Я страшно сожалею, Гвенда… – начал он, но она остановила его.
– Это все из-за духоты в залах, – философски заметила миссис Фиббс.
Гвенда перевела разговор на морские купанья, но Чик понимал, что разбор события просто отложен. Он состоялся, когда они подходили к пляжу.
– Я больше никогда не буду пить, Гвенда, – пообещал он страстно, и она поощрительно пожала его руку.
– Чик, это самый подходящий момент для серьезного разговора, – заметила она. – Когда мы вернемся в Лондон, нужно, чтобы вы жили отдельно. Нет, нет, это вовсе не относится к тому, что было вчера! – поспешила она добавить. – Но, Чик, вы не можете продолжать эту жизнь с миссис Фиббс и со мной. Вы это сами сознаете, не правда ли?
– Нет, – упрямо ответил Чик. – Конечно, если вы… если вы хотите переменить… Я имею в виду, что вы… – Он запнулся, не находя слов, и потом сразу выпалил: – Если вы хотите обзавестись собственным домом, Гвенда, тогда, конечно, я понимаю.
Она покачала головой.
– Нет, Чик, я не собираюсь…
– Тогда я останусь с вами, пока…
– Пока что?..
– Я сам не знаю, – сказал Чик, тряхнув головой. – Я бы хотел задать вам так много вопросов… – Он закусил губы, задумчиво глядя под ноги. – Гвенда, вы никогда не расскажете о своем муже?
– Нет, Чик, никогда, – ответила она, помолчав.
– Кто он, Гвенда?
Она молчала.
– Вы его любите?
Она взяла его под руку, увлекая вперед.
– Подождите! – Чик осторожно высвободился. – Лорд Мансар знает что-нибудь о нем?
– Он спрашивал меня о том же, что и вы, Чик. И я дала ему тот же ответ. Вот почему он уехал.
– Гром и молния! – воскликнул Чик, пораженный. – Разве лорд Мансар… разве он…
– Хотел, чтобы я вышла за него замуж, Чик? Ну, да, он хотел этого. А я ответила ему, что я не могу и не хочу…
Он посмотрел на нее внимательно и спросил:
– Есть у вас дети, Гвенда?
Это было чересчур: один и тот же вопрос был задан ей дважды в течение двадцати четырех часов!.. Она расхохоталась.
Наконец Гвенда справилась с собой и вытерла глаза.
– Есть у вас дети? – повторил он упрямо.
– Шестеро, – ответила она с вызовом.
– Я вам не верю, – отрезал Чик.
Он хотел еще кое-что сказать, но на это уже у него не хватило духу. Дважды во время их прогулки он начинал:
– Гвенда, я… – но язык ему не повиновался.
На пляже они напряженно наблюдали за большой белой яхтой, сверкавшей на солнце посреди бирюзового моря.
Неожиданно Чик спросил:
– Гвенда, можно взглянуть на ваше обручальное кольцо?
