12
– Ведь какая тварь, представляешь?! – орет мне Макар со своего места, как только я вхожу в ресторан, посетителей в это время нет, музыка почти не слышна, и охранник, с вот такими плечами и уродливо маленькой головой, похожий на статиста со съемочной плошадки Пети Буслова, мигом напрягается и делает стойку, сверлит меня глазками, а я улыбаюсь и машу ему рукой, мол, все в порядке, дружище, не парься, все в норме, полет нормальный.
Этот шкаф немного расслабляется, я миную гардеробную и бросаю быстрый взгляд на свое отражение в зеркале, оно нечеткое, меня это немного напрягает, то ли зрение портится, то ли что-то происходит в этом городе с зеркалами, впрочем, я выкидываю эту проблему из головы, как только подхожу к столику и просекаю, что мой приятель в ярости. Он уже минут сорок торчит в «Аисте» на своем обычном беспонтовом месте в самом центре зала, нервно дергает ногами, сучит худощавыми ручками и отчаянно хлещет какой-то дерьмовый китайский копченый чай.
Все дело в том, что этим утром его бросила Жанна, обладательница чудесных силиконовых сисек и владелица крупного риэлтерского агентства. Пиджак из последней коллекции Nicole Farhi, в который он одет, изрядно помят, рукава некогда кипенно-белой сорочки Lanvin потемнели, а запонки отсутствуют вовсе.
Я внимательно его рассматриваю, нахожу абсолютно нездоровым, улыбаюсь и сажусь напротив; официантку, милую такую девочку, приехавшую поступать в ГИТИС из далекой провинции, прошу принести гранатовый фреш, потом снова улыбаюсь и, наконец, говорю с легким упреком в голосе:
– Поздравляю, сегодня ты просто превзошел сам себя! Грязная рубашка, мятый пиджачок и вид конченого торчка на ломке.
Похоже, Макар меня даже не слышит.
– Такая сука! – говорит он немного тише, чем вначале, но охранник все равно снова напрягается.
– Ага, – я отвечаю и смотрю по сторонам, но в зале пусто, я вновь сталкиваюсь взглядом с этим быкообразным секьюрити, и мне приходится отвернуться и сконцентрироваться на изможденном лице моего товарища.
– Сука! Я ведь даже не изменил ей ни разу, носился с ней, как с писаной торбой, во всем потакал. Даже в караоке с ней вместе ходили, – Макар нервно подрагивает и смотрит по сторонам волком, бледный и лысеющий человечек в мятом дизайнерском шмотье. – В караоке! – повторяет он и делает страшные глаза. – Представляешь?
– Какой кошмар! – я прикрываю глаза рукой.
– Именно, – Макар кивает, а возможно, просто так, от бешенства трясет головой, – именно! В караоке! Сидели рядом с жирными ублюдками из Пенсионного фонда и пели хором «Миллион алых роз».
– Да ты что?!
– «Миллион алых роз», «Мадам Брошкина», короче, весь этот атомный репертуар Пугачевой… И после такого она меня бросила… Сказала, что не видит больше смысла встречаться…
– Я удивлен, – говорю я и заказываю подошедшей девочке суп-пюре из шпината (жуткая дрянь, но я на диете).
– А хули тут удивляться? – реагирует мой друг, быстро, словно строчит из пулемета, да, похоже, его рот не закрывается вообще ни на минуту, как под порядочной дозой фенамина. – Ничего такого удивительного. Денег у нее до хуя, вот и бесится с жиру. Все богачки сходят с ума, все они давно потерялись в этом мире. Вот будь она простой разведенкой, каким-нибудь занюханным менеджером среднего звена, в возрасте под соракет! Она бы держалась за мужика, как за спасательный круг! Кому бы она, на хуй, была нужна?
– Никому, – соглашаюсь я.
– Именно. Сидела бы по выходным дома, смотрела телек и дрочила бы на Безрукова в роли Есенина, вот и все. Ну, изредка нарезалась бы дешевым шампанским, типа «Новый Свет», да трахалась бы с начальником IT-отдела на унылых корпоративных праздниках. Никаких тебе пансионатов «Бор», Санкт- Морица или уикэндов на СПА-курортах в Тоскане! Никакого «Кристалла»! Никакой черной чилийской щуки! Никаких тебе, в конце-то концов, танцоров из «Красной Шапочки»!
– То есть?
– Никаких стриптизеров, я говорю!
– А что, Жанна трахала стриптизеров? – оживляюсь я.
Макар не слышит вопроса, он смотрит в одну точку и все парит меня и парит.
– Не было бы у нее этих денег, какая тогда, спрашивается, в пизду, шопинг-терапия? Какой массаж камнями? А новый Range Rover Sport?!
А пилатес?! А ежедневные посиделки в этих новиковских харчевнях? – Он мрачно обводит зал ресторана воспаленными глазами, делает неопределенный жест и продолжает: – Вино по две сотни за пузырь, севиче из тунца, блядь, черная икра банками и, мать их, целые тазы устриц! Бога они забыли, папу своего. Хоть бы раз, в воскресный день, да на Пасху хоть, на Рождество, в церковь зашла, грехи бы свои отмаливать…
– Так она трахала стриптизеров? – снова спрашиваю я.
– Какая там церковь! Сидеть в ресторане и жрать. Поглощать, поглощать, поглощать! Целые тонны устриц самого гигантского размера!
– Спала со стриптизерами?
– Мраморная говядина мехсекциями!
– Покупала себе мальчиков в женских клубах?
– Хамон, трюфеля, ризотто из каракатицы…
– И часто? В смысле, часто она так развлекалась?
– Она же забыла, что существует простая еда, что такое «селедка под шубой» и «макароны по- флотски» не могла вспомнить!
– Так она трахала стриптизеров? – не отстаю я.
– Не важно!
– Мне интересно. Трахала или нет?
– Ну да, да, да, а что тут такого? – наконец, Макар, взрываясь, отвечает на мой вопрос. – Что за тема, ведь все богатые телки их имеют время от времени!
Я пожимаю плечами, качаю головой с сомнением.
– Ну чего ты все кривишься, интеллигент сраный? – взвивается Макар. – Твоя что ли, думаешь, не устраивает оргии? Ебаные девичники?
– Вообще-то думаю, что нет. Думаю, ей нужен несколько иной сексуальный опыт.
– Ну ты и мудак! Ты себя послушай, откуда такой только нарисовался на мою голову, аристократ сраный! «Сексуальный опыт»! Где ты это вычитал, мудила? В жизни этот самый опыт нормальными взрослыми людьми зовется просто поебками, так? Грязными блядскими поебками, понял? У твоей суки что, несколько поколений аристократии за спиной и родовой замок в Уэльсе, с охотничьими собаками, маразматичным дворецким и портретом любимого прадедушки, убитого, хуй знает когда, к примеру, при Ватерлоо? Они же все, эти миллионерши, кто они такие на самом деле?
– Кто?
– Да обычные провинциальные тетки, доярки свинарные, дочки из пролетарских советских семей, отец там шоферил, к примеру, и пил по-черному или хуярил винт, пиздил маманю, а та блядовала с местным участковым и доченьку тому же учила. Подкладывала под мусоров, догоняешь? Да они же все прожженные торговки, в застойном социалистическом прошлом заведовали бы универмагами, банями, столами заказов, втыкаешь? Эти твари, проститутки рублевские, по цинизму давно перещеголяли своих муженьков, пузатых олигархов. И, в конце концов, что такого в том, чтобы трахать стриптизеров? Они для того и нужны. Их все ебут. А вот бога позабыть, это и вправду грех. Ну, а трахать стриптизеров… Да что с того?
– Да ничего, так… разврат какой-то, – развожу я руками.
– Хуйня, – Макар произносит это слово так громко, что охранник снова поворачивается в нашу
