занимало. Он присел перед костром на корточки, протянул над углями свои большие руки, похожие на клешни, и опустил голову.
Катя была потрясена еще больше. Она-то уж совсем не сомневалась, что Манин папа должен быть здесь, и, не видя его, не верила своим глазам. Не могла же она поверить, что все, совершенное ею за эту ночь: и разгадка таинственных слов раненого матроса, и бегство на Песчаную Косу, и белый ялик, и стремительное плавание на катере, и блуждание в темноте по захваченному немцами берегу — все зря, все ошибка.
— Нет, Макар Макарыч, он сейчас сюда придет, он только на минуточку вышел…
Она боялась лишь одного — как бы Макар Макарыч не увел ее отсюда сразу. Ведь это ее пещера, которую она так долго не видела. Вон на стене до сих пор висит ее морская карта — вырванная из школьного атласа карта Тихого океана. Кате она всегда нравилась, потому что на ней так много голубого и так мало зеленого — только вода, почти никакой суши. Она вся исчерчена карандашом от острова к острову — это следы Катиных морских путешествий на крейсере «Победитель»… А что это валяется там, под стеной? Это ее тряпичные куклы — матрос и негр. Какая жалость, они совсем развалились, их узнать нельзя! Тряпки сгнили, вылиняли; вата, которой были набиты их животы, вылезла наружу…
— Глядите, Макар Макарыч, котелок!
Котелок с выгнутым боком, полный воды, стоял у стены. Макар Макарыч поднялся, подошел к котелку и нагнулся над ним.
— Это котелок Володи Казаченко, — сказал он уверенно. — У нас на катере один только Казаченко всюду таскал с собой котелок.
— И вода совсем горячая, — сказала Катя, сунув в воду палец. — Манин папа только что грел себе воду. Я говорила вам, что он где-то здесь, недалеко! Он сейчас придет… Глядите, вот его фуражка!
Действительно, на земле лежала офицерская флотская фуражка, поблескивая золотой эмблемой с маленьким якорьком посередине. Макар Макарыч поднял ее, и лицо его засветилось от радости.
Он поднес фуражку к костру, чтобы лучше ее рассмотреть. Он любовно и внимательно вертел ее в руках. Но вдруг побледнел и отшатнулся от костра.
— Что с вами, Макар Макарыч?
— Он больше сюда не вернется… — сказал Макар Макарыч. — Видишь эту дырочку сбоку? Это след от пули. Видишь эти бурые пятна внутри? Это его кровь. Его убили перед самым нашим приходом сюда. Мы с тобой опоздали на несколько минут. Вода в котелке еще не успела остыть…
Беги!
Макар Макарыч забыл обо всем. Он помнил только, что убит его капитан-лейтенант, его командир, который даже отсюда, беспомощный, окруженный врагами, продолжал командовать своим катером. Он думал о капитан-лейтенанте, стоя над медленно остывающими углями, и по морщинистому лицу его, словно вырезанному из темного дерева, текли светлые капли.
Вдруг до него донесся легкий шорох. Он поднял голову. И услышал пронзительный крик Кати. И увидел четырех немцев, которые крадучись двигались к костру из глубины пещеры.
Макар Макарыч сорвал со своего пояса гранату и швырнул ее. Грохот взрыва гулко прокатился по пещере. Все четыре немца упали.
Макар Макарыч упал тоже и, схватив Катю за руку, повалил ее рядом с собой. Между ними и немцами были только остывающие угли костра. Макар Макарыч — ногами вперед, на животе — пополз к выходу из пещеры, волоча за собой Катю. Он старался как можно скорее скрыться в темноте. Он полз, не спуская глаз с немцев.
Немцы зашевелились — трое из них. Прижимаясь как можно плотнее к земле, они смотрели через потухающий костер, а один даже приподнял свою винтовку. Но Макар Макарыч и Катя были уже у самого входа, во мраке, и немцы, ослепленные блеском углей, не видели их.
— Беги к Большим Камням, — шепнул Макар Макарыч. — Я задержу их. У меня есть еще одна граната.
— Но… Макар Макарыч!
— Беги, тебе говорят! — прошептал Макар Макарыч свирепо.
Катя больше не спорила. Он услышал позади себя ее удаляющиеся шаги.
Немец, приподнявший винтовку, выстрелил, но наугад. Пуля ударилась о камень рядом с Макаром Макарычем.
Макар Макарыч вскочил и швырнул вторую гранату, последнюю. Когда раздался взрыв, он был уже на площадке перед пещерой. Он осмотрел ее, насколько позволяла темнота, и с радостью убедился, что Кати здесь нет.
Он не знал, что стало с немцами после второго взрыва. Быть может, они целы и сейчас кинутся за ним в погоню. И чтобы Катя успела уйти как можно дальше, Макар Макарыч не побежал вниз по тропинке, а полез прямо вверх по крутому склону через заросли ежевики.
Большие камни
Небо на востоке слегка побледнело. Еще сияли звезды, еще лунный серп был отчетлив и ярок, а уже еле приметный серовато-розовый отсвет ложился на волны, на камни, проникал даже в угрюмое, загороженное голыми утесами место, которое моряки называли Большими Камнями.
У подножия высокой горы, спускавшейся к самому морю, из воды торчали черные скалы, словно кинутые туда в беспорядке рукой великана.
Между этими скалами, каждая из которых величиной с дом, было множество извилистых проходов, трещин, ущелий, в которых всегда клокотали, бурлили и пенились волны. В одном из этих ущелий стоял катер «Морской охотник», скрытый скалами со всех сторон.
В конце ночи ветер вдруг утих, но волны были еще сильны и огромны. Они разбивались о скалы далеко от того места, где стоял катер, однако докатывались и сюда, и катер то взлетал, то падал. В катере, в маленькой своей каютке, перед маленьким зеркальцем сидел лейтенант Корольков и брился. Постороннему человеку было бы жутко смотреть, как он касался острой бритвой своего горла, когда его подбрасывало к потолку, швыряло то вправо, то влево. Но Корольков привык к качке, не замечал ее и умел бриться даже во время урагана.
Он брился, и из зеркальца на него весело глядели его глаза. Это было самое счастливое утро в его жизни. Он потопил немецкую подводную лодку и, бритый, подтянутый, сейчас будет рапортовать об этом своему командиру капитан-лейтенанту Снегиреву, которого вот-вот приведет сюда из пещеры боцман Макаров. Он подойдет к капитан-лейтенанту и скажет: «Товарищ капитан-лейтенант, ваше приказание выполнено». Капитан-лейтенант поднимет одну бровь и спросит: «Какое приказание, Корольков?» — «Вы зажгли огонь в пещере, — ответит Корольков, — и тем самым приказали мне ворваться в бухту и потопить неприятельскую подводную лодку. Подводная лодка потоплена».
«Что он мне на это скажет? — думал Корольков. — Он мне скажет: «Меньшего я от вас и не ждал, Корольков». Нет. Нет… «В этот час, — скажет он, — когда наши доблестные войска перешли в наступление и гонят проклятого врага, вы оправдали мое доверие, Корольков, и оказались на высоте положения». Нет, он не станет говорить так длинно, он просто скажет: «Спасибо, Корольков». Он всегда просто говорит спасибо, когда доволен. «Спасибо, Корольков».
После стольких дней сомнений, неуверенности, напрасного ожидания у Песчаной Косы дерзко ворваться в укрепленную бухту врага, потопить неприятельскую подводную лодку и услышать «спасибо» от своего капитан-лейтенанта! Разве это не счастье?
Корольков торопливо брился, готовясь к этой торжественной минуте. Он очень боялся, как бы капитан-лейтенант не явился раньше, чем он успеет добриться.
