свяжемся.
Хейзел раздавила сигарету каблуком.
— Хочу тебя спросить кое о чем, — обратился к ней Рей. — Боб сказал, что Эмили не сильно расстроилась из-за смерти Делии. Что он имел в виду?
«Вот и еще один несведущий!» — подумала она, а вслух сказала:
— Мой отец крутил роман с Делией Чандлер. Это продолжалось около пяти лет.
Пока изумленный Грин соображал, как отреагировать на подобное откровение, Хейзел развернулась и направилась к участку.
Глава 8
15 ноября, понедельник, 21:00
Дом встретил Хейзел темнотой. С верхнего этажа тихо лилась музыка. Эмили всегда засыпает под радио Си-би-си-2, и сейчас дочь различила звуки сонаты Баха, доносившиеся из-за закрытой двери маминой спальни. Кухня сияла чистотой, но в холодильнике Хейзел обнаружила тарелку с холодным цыпленком. Слава Богу, про нее не забыли! Усевшись за маленький столик, она в полном одиночестве приступила к поздней трапезе и стала неторопливо отделять руками небольшие кусочки мяса.
От последних событий у нее шла кругом голова. При мысли об убийствах сразу возникал ряд вопросов, ответы на которые еще предстояло найти. Известные полиции факты ассоциировались у Хейзел с расплывчатым отражением прибрежных деревьев в мерцающей ряби озера. Предстоит долгая изнуряющая работа, прежде чем неясные формы примут четкие очертания.
Итак, убиты двое: женщина и мужчина. Между убитыми и убийцей заключен своего рода договор. Каковы его условия? Так ли хотели закончить жизненный путь подписавшие его жертвы? Действительно ли они решились переступить черту и отрезать все пути к отступлению?
С годами, свыкаясь с собственными недугами, Хейзел порой ловила себя на мысли о спасительной миссии смерти. Бывают моменты, когда даже самые мужественные люди, не склонные считать смерть панацеей от всех бед, воспринимают ее как закономерную точку в бренном существовании, после которой нет ни страданий, ни слез, ни злобы. Это не просто прекращение физиологических процессов в клетках и тканях, а прекращение существования, освобождение от суеты. В такие дни, как сегодня, Хейзел думала о предстоящей кончине как о своего рода перемене в образе жизни, когда не нужно думать, делать выбор, принимать решения и ждать, какой получится результат.
Боли в спине причиняли Хейзел невыносимые страдания. Она с трудом встала со стула и поднялась вверх по лестнице, в спальню, с твердым намерением принять перкосет. Таблеток оставалось совсем мало. Пустую облатку от лекарства она положила на прикроватный столик как напоминание, что надо снова заказать спасительные белые шарики. Утром из аптеки наверняка позвонят доктору Пассу, чтобы удостовериться в продлении рецепта для мисс Микаллеф. Хейзел постоянно раздражало, что таблеток в упаковке только четырнадцать и из-за этого приходится дважды в месяц обращаться к доктору за рецептом. С другой стороны, понятно, что такое сильное наркотическое средство, одна таблетка которого полностью устраняет нестерпимую боль, должно выдаваться под строгим контролем врача. Хейзел спустилась вниз на кухню и запила таблетку стаканом молока. «Ну давай, милая, действуй поскорее! — подумала она. — Найди и хоть на время затупи эти проклятые острые шипы!»
После обеда Уингейт приехал из Мэйфера с новостью, поставившей всех в тупик: ни одно из пятен крови на платье Делии не принадлежало ей самой. Доктор Дикон, по словам молодого детектива, вихрем вылетел из лаборатории клиники «Милосердие», чтобы поделиться с ним этой ошеломляющей вестью. Одежду убитой отправили в Торонто для дальнейшей экспертизы; впрочем, и без нее доктор был уверен, что образцы крови с платья старушки принадлежали скорее всего нескольким людям. Кто бы ни был убийцей Делии Чандлер, он виртуозно выкачал из нее всю кровь, не пролив ни капли, а ее одежду, тело и даже мебель окропил кровью других жертв.
Предусмотрительность и изобретательность преступника наводила на мысль, что он заранее уготовил полицейским роль зрителей в своем безумном спектакле и предвидел их замешательство, которое только усилится в связи с открытием все новых и новых деталей запутанного дела.
Грин предположил, что преступник намеренно сбивает их с толку, не давая определить, действует ли он в состоянии аффекта или преследует совсем иную цель. Даже страшные увечья жертв, казавшиеся необъяснимыми и бессмысленными, наверняка тщательно спланированы. Уингейт подобрал точное слово: «продумал». Преступник загодя продумал сцены убийства и реакцию полицейских. Даже если улыбнется удача и удастся найти волосок или отпечаток пальца, придется ломать голову, не специально ли подкинул им эту улику убийца или действительно допустил промах.
Детективы не знают, для кого предназначались мастерски обставленные кровавые сцены в Порт- Дандасе и Чемберлене. Возможно, убийцей двигало стремление утереть нос ненавистным копам. А что, если он вовсе не берет их в расчет? Пожалуй, последнее предположение куда страшнее!
Днем Хейзел направила нового сотрудника просматривать сводки преступлений, совершенных по всей стране, и попросила отследить схожие по приметам убийства — то есть где речь идет о людях со смертельными диагнозами, убитых в собственных домах. Нужно как можно скорее выявить все, что мало- мальски напоминает случаи в их округе.
К пяти часам дня Уингейт обзвонил все управления в центральных городах страны, однако отследить преступника по почерку не удалось. Впрочем, никто не удивился отрицательному результату, поскольку это лишний раз подтверждает, что убийца орудует только в небольших поселениях, за пределами крупных городов. Он довольно хитер и пользуется недочетами в работе местных полицейских участков. Одно убийство в мелком городишке, даже если оно в юрисдикции крупного центра, вряд ли свяжут с похожим преступлением в другом таком же маленьком местечке.
Если бы Делия Чандлер жила в Торонто, а Майкл Алмер — в Оттаве, очень скоро полицейские службы двух городов связались бы между собой и приступили к совместным действиям.
То, что их коллеги из соседнего округа позвонили в Управление полиции Порт-Дандаса, можно назвать большой удачей, если это слово уместно в создавшейся ситуации. Ведь позвонили не из желания поделиться с ними полезной информацией, а только потому, что два копа в Чемберлене, привыкших в полдень ходить на рыбалку, решили на всякий случай подстраховаться и вызвали подкрепление.
— Надо как-нибудь обозвать этого урода, — предложил Грин. — Дадим кличку, и тогда фигура убийцы приобретет более конкретные очертания. По-моему, это облегчит работу.
— Как тебе нравится имечко Сатана? — живо откликнулся на предложение Грина Говард Спир.
— А давайте назовем его Ангелом-Разрушителем, как тот поганый гриб, которым эта дрянь травит людей! — оживился Уингейт.
Грин только презрительно фыркнул в ответ:
— Ага, так и вижу перед глазами газетные заголовки: «Берегитесь! Грядет Ангел-Разрушитель, он же Бледная Поганка!» Нет, ребята, так дело не пойдет!
— Я просто предложил один из вариантов, — обиделся Джеймс.
Наконец в ходе жарких споров детективы остановились на кличке Убийца-Усыпитель, но уже к концу дня называли его между собой просто Усыпителем.
Боль стала потихоньку отпускать. Хейзел, вздохнув с облегчением, налила в стакан немного виски и включила в гостиной телевизор. Кабельный канал из Мэйфера транслировал блок новостей, в котором только и говорили о том, что «в мирную жизнь маленького городка Порт-Дандас ворвался безжалостный убийца». Даже продемонстрировали фотографии коттеджа Делии и навороченного дома ее сына. Про убийство в Чемберлене ни слова — видать, проныры журналисты где-то сплоховали. Да, ребята из полицейского участка умеют держать язык за зубами. Хоть одно утешение за весь паршивый денек! А с констеблями из Чемберлена вообще договорились держать совершенное в их городе убийство в строжайшей тайне и отвечать всем любопытным соседям, что дом ограбили и теперь усиленно ищут
