безумные вещи. Знаешь, бывают люди, у которых всегда все не так. Я, кажется, отношусь к этой категории.
— Тебя это уже не расстраивает? Вчера вечером эта мысль привела тебя в отчаяние. Вот уж действительно — женская логика. Вчера она грустит, сегодня смеется. Ты страшно непоследовательный человек, Млисс.
— Объясни мне, Трэвор, почему непоследовательность считается исключительно женским качеством? — спросила раздраженная Млисс. — Полно ведь непоследовательных мужчин. Таких, например, как ты.
— Я? Да ничего подобного!
— А твое нелепое поведение после нашей прогулки? Это как называется?
— М-м-м… — Трэвору действительно нечего было сказать. Млисс права — непоследовательность чистой воды. — Ну, скажем, у мужчин это качество встречается реже, чем у женщин.
— Очнись, Трэвор. Это зависит от человека, а не от пола. Я удивляюсь тебе — интересный, умный человек, а высказываешь такое шаблонное мнение. Не ожидала.
— Если бы я часто общался с женщинами, — начал оправдываться смущенный Трэвор. — Атак, что с меня взять? Бирюк бирюком. Ладно, уговорила. Можешь считать, что я ничего о твоей логике не сказал.
Они почти пришли — впереди уже мигала розовыми огнями вывеска «Ричмонде Дрим». Млисс трясло от холода, а на Трэвора вообще невозможно было смотреть без содрогания. Сколько раз он бегал туда-сюда под дождем и ветром! Сейчас бы чего-нибудь горяченького! Кофе. Или виски. Лучше, пожалуй, виски. Да и Млисс совсем неплохо было бы выпить — расслабиться и согреться.
— Скажи Млисс, ты готова посидеть со мной в номере за бутылочкой чего-нибудь согревающего?
— Пожалуй, да. Я страшно замерзла, поэтому не откажусь выпить. Правда, для завтрашней поездки будет лучше, если я лягу спать прямо сейчас.
— Брось, ты все равно не уснешь. Слишком напряженный выдался денек. Сначала тебе нужно снять стресс.
— Ладно, умник. Уболтал. И все-таки я думаю, что завтра лучше сразу пойти в полицию Волтингтона. Может, они смогут нам помочь.
— Нет, Млисс. — Трэвор покачал головой. — Сначала попробуем разобраться сами. Пошарим по Лейвер-стрит. Может, что-нибудь найдем. Не зря же твоя сестра сняла квартиру именно на этой улице.
— Времени осталось не много — Рейчел говорила о том, что посвящение длится месяц. Не знаю, в чем оно заключается… Я страшно боюсь, что мы пойдем по ложному следу. Что если Волтингтон — только промежуточное звено в этой цепочке, а посвящение в другом городе?
— Не волнуйся. Если мы поймем, что ошиблись, — обратимся в полицию. Или наймем частного сыщика. Но сдается мне, что твоя сестра — мудрая женщина. Она сомневалась в правильности своего выбора, и поэтому оставила путь к отступлению — выбрала Волтингтон, городок рядом с Ричмондом. Она знала, что ты будешь искать ее.
— Хорошо, если так. — Млисс тяжело вздохнула. Пока она не увидит сестру живой и здоровой, не сможет спокойно жить. Как страшно, когда не знаешь, где близкий тебе человек, что с ним…
Трэвор искренне сочувствовал ей. Ему так хотелось взбодрить Млисс, заставить ее улыбаться, смеяться. Скорей бы все это закончилось — тогда она будет целиком и полностью принадлежать ему. Если, конечно, захочет. Трэвор помрачнел. Может, ее отношение к нему — всего лишь благодарность за помощь. Признательность — и больше ничего. Стоит ли ему сказать ей о своих чувствах? О своей любви к ней? Ведь он, действительно, любит ее. Она вернула ему веру в себя, ту беспричинную радость, о существовании которой Трэвор давно забыл. Только все это будет невозможно, недоступно без Млисс. Без нее… Ему уже сложно представить, как это — жить без нее.
Портье во второй раз выдал Трэвору ключи и записал Млисс в комнату по соседству. Надо сказать, не без удивления. Странная парочка: худенькая промокшая девушка, у которой зуб на зуб не попадает, и не менее продрогший мужчина, черт его знает зачем шатающийся по ночному незнакомому городу в такую погоду. Где он ее нашел? Не похоже, что она легкого поведения. Но какие все-таки нравы у современной молодежи! Сами не знают, чего хотят, бегают туда-сюда, где-то находят женщин… да еще и селят их в отдельный номер. Зачем? И так понятно, что ночь проведут вместе. Кто их поймет? В его, Генри, время все было по-другому. Со своей женой, Вики, он познакомился на танцах. Не на какой-то дискотеке, где все трясутся немыслимым образом, а на танцах. Потом познакомил ее со своими родителями — ни о каких гостиничных номерах речи быть не могло. Вики была приличной девушкой — до свадьбы у них ничего не было. Были же времена… А сейчас все так просто — нашел где-то девушку, тут же привел в номер. Слишком уж все легко и доступно — не за что бороться, все падает в руки само по себе. Эх, да что уж там. Пусть живут, как хотят, потом пожалеют, но будет поздно. Жизнь-то короткая. Пройдет — не заметишь…
В номере Трэвор заставил дрожащую Млисс переодеться в его рубашку и брюки. Вещи, естественно, оказались ей велики, но она так мило в них выглядела. Хорошенькая девчонка, такая нелепая и трогательная в мужской одежде! Трэвора охватило желание. Сейчас бы прижать ее к себе сильно-сильно, крепко-крепко, а потом… Он с трудом погасил полыхающий внутри пожар. Ему показалось, что его желание Млисс сможет прочитать по глазам, по губам, по выражению лица… По голосу, хриплому оттого, что пересохло во рту. Он никого не хотел так, как эту девушку в мужской футболке и брюках.
Полусонная горничная принесла им виски, коньяк и лимоны. Коньяк, разумеется, для Млисс — себе эту гадость Трэвор в жизни не заказал бы. Он залпом выпил половину стакана виски — жидкость горячей волной обожгла желудок. Хорошо! Наконец-то он согреется, холод будто въелся в кожу, пронизал все существо. И неудивительно — столько времени шастать под дождем.
Млисс пригубила коньяк и огляделась. Симпатичные номера в «Ричмонде Дрим». Гораздо уютнее, чем в Волтингтоне, хоть и меньше по размеру. Зеленые шторки на окнах, плюшевая, и тоже зеленая, обивка на мебели. Не зря говорят, что зеленый цвет радует глаз и успокаивает — здесь Млисс действительно чувствовала себя уверенно.
— Ну как, согреваешься? — Трэвор сел на кровать так, чтобы видеть лицо Млисс, на которое падал тусклый свет висящего на стене бра.
— Пытаюсь. Меня трясет не столько от холода, сколько от страха. До сих пор не могу прийти в себя после чудесного вечера со Стэнли Ларсоном… Уверена, он имеет непосредственное отношение к Секте. Скорее всего, он один из Исполнителей, о которых говорила Рейчел.
— Если бы он не сбежал от меня, я бы точно его убил. Кретин! Он с самого начала показался мне подозрительным типом.
— Знаешь, что он сказал мне?
— Сомневаюсь, что умную вещь. Что мог сказать тебе этот лицемер и болтун?
— Что ты ревновал меня к нему.
— Я же говорю — ничего умного. — Трэвору было неприятно осознавать, что какой-то Стэнли Ларсон догадался о его чувствах. И не менее неприятно то, что он, Трэвор, действительно эти чувства испытывал.
— Это правда?
Трэвор готов был сквозь землю провалиться от смущения. Как ему ответить Млисс, не выставив себя полным дураком?
— Правда. — Господи, ну кто его за язык-то дергал? — Не знаю, что на меня нашло, но мне показалось, что он тебе симпатичен. Я только потом понял, что пустила ты его по доброте душевной, а не из других соображений. Я и не знал, что могу так глупо себя вести.
Млисс с удивлением почувствовала, что ревность Трэвора, пусть совершенно не обоснованная, приятна ей. Истина проста: если он ревнует ее, значит она ему не безразлична. Она может понять Трэвора, хотя сама едва ли вела бы себя так, как он.
— Ревность — это неуверенность в себе, Трэвор. Согласись, Стэнли Ларсон отнюдь не тот человек, к которому стоит ревновать. Даже до того, что произошло у меня дома, я не считала его достойным своего внимания. Ты наверняка сомневаешься в своей привлекательности и физической, и моральной. А сомневаешься совершенно напрасно. Ты красив, умен. А главное — ты хороший человек, несмотря на все
