вздохнули. Этот человек, которого в народе прозвали «Пухляком» за его избыточный вес и толстые щеки, очень любил закатывать в замке пышные пирушки и устраивать охоту, которая могла длиться несколько месяцев. В общем-то, он был спокойным и мирным человеком, поэтому на его чудачества и шалости деревенские жители смотрели сквозь пальцы.
Но однажды Раду Прашдан задумал жениться. И не просто жениться, а нарушить семейную традицию – взять в жены женщину ниже себя по происхождению. Никто из жителей Мишвидце не знал, откуда появилась эта девушка. Однажды она пришла из трансильванских лесов и пошла прямиком к замку, из которого вышла уже женой Раду. Говорили, что она была ослепительно красива: волосы цвета воронова крыла достигали пояса, глаза, черные как ночь, горели странным огнем. Только ее кожа казалась всем странной. Ольта – так ее звали – была такой бледной, как будто выходила из дома только по ночам. На ее щеках не было даже намека на румянец.
Однако эта деталь не помешала Раду жениться на Ольте. Не помешало ему и обещание отца проклясть сына, если он женится на девушке без роду и племени. Так оно и случилось. Отец проклял сына, но Раду, похоже, не слишком переживал из-за этого…
Вскоре с ним начали происходить странные вещи. Раду-Пухляк худел на глазах и с каждым днем становился все бледнее и бледнее. По Мишвидце поползли слухи: уж не «стригой» ли его любимая? А когда через несколько дней жители деревушки узнали о том, что Раду умер, то никаких сомнений не осталось…
Новая хозяйка Мишвидце – Ольта Прашдан – оказалась очень жестокой правительницей. Она почти никогда не выходила из замка, но ее новые порядки повергли в ужас жителей деревни. Раз в месяц она требовала, чтобы к ней приводили мужчину или женщину: из тех, кто совершал какую-либо провинность. После того, как эти люди переступали порог замка, их больше никто не видел.
Прошло несколько месяцев, и в Мишвидце стали пропадать люди. Никто не сомневался в том, что кровожадная Ольта приложила руку к этим исчезновениям. Наконец жители деревни не выдержали и решили избавиться от Ольты. Собравшись всей деревней, они нагрянули к ней в замок. Оказалось, что Ольта – прежде молодая и красивая девушка – стала похожа на сморщенную старуху. Не было сомнений в том, что она была именно той, кем ее считали жители Мишвидце.
Не долго думая, деревенские жители разожгли большой костер на площади перед замком и сожгли на нем Ольту Прашдан. Она долго бормотала какие-то заклинания на непонятном языке, а напоследок крикнула толпе, собравшейся вокруг костра:
– Прокляты будут все хозяева замка Прашдан! И прокляты будете вы, жители жалкой деревушки! Все вы станете пищей для своих хозяев! – И дико захохотала.
За полгода до своей смерти Ольта Прашдан родила сына. Но поскольку воспитывать его у нее не было желания, она отправила ребенка к родственникам мужа, жившим в Синае.
Через пятнадцать лет Виорел Прашдан приехал в Мишвидце и управлял деревней пять лет. А еще через пять лет он умер, отправленный на тот свет молодой женой. История повторялась. Новая хозяйка Мишвидце была еще хуже Ольты Прашдан. Но, увы, расправиться с ней жители деревни уже не могли: она окружила себя многочисленными слугами и надежной охраной…
Мучения Мишвидце кончились только тогда, когда деревня перестала считаться частью замка и получила самостоятельность. Но «чудеса», происходящие в Прашдане, так и не прекратились. Последние хозяева замка Прашдан – пожилой муж и молодая жена – сгорели во время пожара, который случился по неизвестной причине.
По Мишвидце ходили слухи, что бывшая хозяйка замка была «малость того» и вела себя очень странно. И бледность ее лица, опять же, наводила на определенные подозрения… Кстати, наследник его – молодой Георгиу Прашдан, названный в честь своего предка, – тоже имел характерную бледность и был весьма странным мужчиной… Теперь, когда он окончательно осел в замке и в Мишвидце начали пропадать люди, все подозрения указывали на него…
Выслушав эту историю, рассказанную Марином с непередаваемым пафосом, я с трудом подавила в себе приступ хохота. Положение деревни, спрятанной горами и лесом от окружающего мира, скверно сказалось на ее развитии. Жители Мишвидце, увы, мыслили категориями людей эпохи Средневековья. Конечно, сказать им об этом я не могла: все-таки и Марин, и его жена показались мне очень приятными людьми, но когда мы с Микаэлем выходили из дома, я не удержалась от того, чтобы подшутить над ним, верящим этим россказням.
– Я знаю, кто спалил замок Прашдан… – с серьезным видом произнесла я.
– И кто же? – удивленно посмотрел на меня Микаэль.
– Жители Мишвидце, – тоном, не допускающим сомнения, ответила я.
– Это почему же? – Лицо Микаэля выражало столько эмоций, что я не выдержала и расхохоталась.
– Потому что они решили, что новая хозяйка замка – кровожадный «стригой»…
Микаэль посмотрел на меня осуждающе.
– Смеешься? – покачал он головой.
– А что? – вызывающе спросила я, подавив последние приступы смеха.
– Люди-то пропадают… Шути не шути, а объяснения этому нет.
– Объяснение всегда есть, – уверенно заявила я. – Нужно только поискать…
– Как черную кошку в темной комнате?
– Я, конечно, знала, что ты суеверен, Микаэль Миршан, но не думала, что ты, ко всему в придачу, пессимист… Расскажи мне лучше, куда мы сейчас идем? – сменила я тему, заметив, что он обиделся.
– В дом моего деда. Думаю, тебе он понравится. Это лучший дом в деревне. Самый большой и самый прочный, – с гордостью произнес Микаэль.
Если вчера в темноте я не смогла разглядеть деревню Мишвидце, как следует, то сегодня у меня была возможность восполнить это упущение. Деревня оказалась довольно большой. Домики не лепились друг к другу, как соты, – между ними были довольно большие промежутки, засаженные деревьями и кустами. Сами домики напоминали мне то, что я увидела в Брашове: красивые, словно выглянувшие из средневековых времен дома, укрытые, как лоскутным одеялом, разноцветной черепицей. Каждый домик был обнесен деревянным забором, за которым непременно сидела сторожевая собака. Повсюду встречались колодцы причудливой формы, с которыми я, жительница города, никогда не сталкивалась: небольшие сооружения, закрытые треугольной крышей, на которой сидела, нахохлившись, деревянная птица.
По дороге Микаэль много рассказывал мне о своих соседях. Правда, большую часть того, что он говорил, я тут же позабыла, но слушать его было интересно. Он рассказывал об этих людях так, как будто знал их всю жизнь. Хотя в Мишвидце приезжал не чаще, чем раз в год, а то и в два.
Дом Микаэля-старшего, деда Микаэля, действительно оказался самым большим домом в деревне. Он стоял неподалеку от обрыва, за которым виднелось огромное заснеженное поле. Сам дом представлял собой массивное бревенчатое сооружение, окруженное рослыми деревьями. Крыша его, в отличие от остальных домов, была не черепичной, а деревянной. На верху крыши виднелся флюгер. Когда мы подошли ближе, я, к своему удовольствию, увидела, что это была летучая мышь. Почти такая же, как на той статуэтке, которую мне подарил Галик, только более «серьезная» и перевернутая вверх лапками, как это и положено летучей мыши. Ее крылья, вырезанные из темного дерева, впечатляли своей величиной. И вырезаны они были так искусно, что издалека их можно было принять за настоящие.
– Вот здорово! – Я даже хлопнула в ладоши от восхищения. – Как настоящая!
– Дедушкина работа, – не без гордости прокомментировал Микаэль. – Он любит возиться с деревом. Хлебом не корми, дай только обстругать какую-нибудь деревяшку… Если бы ты знала, какие удивительные вещи могут получиться из обычного деревянного обрубка!
Микаэль распахнул высокие деревянные ворота, и мы оказались на просторном дворе перед домом. Меня удивило, что Микаэль с такой легкостью открыл тяжелые ворота, на которых, к тому же, не было замка. Они были закрыты только на массивную деревянную щеколду.
– А разве ворота не должны быть закрыты на замок? – поинтересовалась я.
– Это не город, – улыбнулся Микаэль. – Здесь все свои. И потом, за домом присматривают соседи.
– Но ведь у всех есть собаки, – засомневалась я. – Зачем люди держат собак, если доверяют друг другу?
Микаэль пожал плечами.
