но я не видела, как он уходил.
— Человек не может исчезнуть, как дым, — сказал я, делая вид, что рассердился.
— Дым не может исчезать, как Урей.
Я согласился, что он не похож на других людей.
— И ты тоже, мой дорогой. — Она добавила, что мой раб смотрит на нее не так, как другие мужчины. Она думает, что его лишили мужского достоинства.
Я забуду его, если то, что говорит Муслак — правда. Поэтому я должен написать о нем, и тогда я узнаю его, если он вернется. Он ниже, чем многие женщины, и сутулится. И у него нет волос. Совсем. Целитель тоже бреет голову наголо, но, если бы он не брился каждый день, на его лице были бы волосы. И у него есть волосы под мышками, как и у меня, и брови. У Урея нет ничего, и его кожа более гладкая и нежная, чем у любой женщины. Он робок и никогда не поднимает голос, но Муслак и моряки боятся его. И даже мои солдаты, хотя они выглядят храбрыми людьми. Предсказатель говорит, что он пришел на наш корабль, когда мы стояли около могилы древнего царя Кемета. Этого предсказателя зовут Чаниу. Он не смог сказать мне, как я умер — это сделала Мит-сер'у — но рассказал, как я вернулся к жизни. Теперь я должен записать все это, хотя и кратко — и его рассказ, и слова Мит-сер'у.
Она и я сидели под деревом. Мы пили вино, и я лег спать. Она тоже легла и заснула. Проснувшись она попыталась разбудить меня, и обнаружила, что я мертв, хотя никто меня не закалывал и не душил.
Она побежала на корабль, где два жреца изгоняли демонов. Мои солдаты перенесли мое тело на корабль, и за него взялся целитель: он пел, жег благовония и делал еще множество других вещей. Его зовут Сахусет. Наконец я вернулся к жизни и начал писать о том, что случилось со мной, пока я был мертв. Я знаю, что это правда, но не хочу перечитывать то, что написал тогда. Не сейчас и, возможно, никогда. Я знаю, что когда-нибудь опять умру, и это больше, чем достаточно.
МЫ видели речных лошадей. Я думаю, что никогда раньше их не видел, и для меня это новое животное. Оно было совершенно черное. Оно подняло свою гигантскую голову из воды и посмотрело на нас крошечными глазами. У него огромный рот, а зубы длиной с мою ладонь. Я спросил Муслака и Нехт-нефрет об этих созданиях, но они сами знают о них не слишком много, только то, что речные лошади очень велики и опасны, и иногда на них охотятся. То, что велики, я и так знал, как только увидел одного; и что же странного и удивительного в том, что такой большой зверь очень опасен? Что касается охоты, хотел бы я сам поохотиться на него. Любой охотник был бы счастлив поохотиться на такого зверя. Мит-сер'у сказала, что сережки, гребни для волос и все такое делают из его зубов, и что одна богиня принимает форму водяной лошади, когда помогает женщинам рожать. У одного из моих солдат есть щит из кожи речной лошади, который он мне показал. Он сказал, что из этой кожи делают самые лучшие щиты и великолепные бичи. Его зовут Аахмес из Меннуфера.
Я решил спросить целителя, потому что хотел знать побольше. Он кажется очень ученым человеком. Он сказал, что по ночам водяные лошади выползают из реки, нападают на поля и пожирают урожай, при этом много давят и уничтожают. Поэтому их ненавидят. Они убивают крокодилов, и за это их любят и уважают. Они переворачивают лодки, и за это их опять ненавидят. Цари и знатные люди охотятся на них с целым флотом лодок и множеством охотников. Никто никогда не скакал на этих лошадях. И тут он предупредил меня. Когда человек видит этого зверя на берегу, то обычно думает, что тот не может бежать. На самом деле они бегают, и очень быстро. Хорошо это знать.
Их редко видят так далеко на севере, сказал Сахусет, но когда мы заплывем южнее, то увидим их во множестве. Я попросил его и других позвать меня, когда кто-нибудь увидит еще одного.
МЫ боролись — мои люди и я. Это хороший спорт, и мы должны заниматься им почаще. Уро сказал мне, что несколько дней назад я повредил ему руку, но сейчас она в полном порядке. Он добавил, что не сопротивлялся мне, потому что я его офицер. Конечно я сказал, что убил бы его, если бы он сопротивлялся, и сделал вид, что припоминаю, как все это было. Он ответил, что хотя я лучше сражаюсь мечом, он сам — отличный борец. Аахмес заявил, что он еще более лучший борец, чем Уро. Люди Парса похвастались, что они намного лучшие борцы, чем Люди Кемета. И мы начали бороться, по-дружески. Багину побил своего первого соперника, но Аахмес побил Багину. Я предложил Аахмесу сразиться со мной, но его друзья справедливо сказали, что он устал после поединка с Багину. Тогда я сказал, что могу сразиться с Аахмесом и Багину сразу, зная, что из-за вражды они не смогут бороться согласованно. Мит-сер'у возразила и они тоже, сказав, что это нечестно по отношению ко мне. Я настаивал и сказал, что они могут бросить меня в воду, если смогут. Тут Мит-сер'у закричала, что меня сожрут крокодилы. Урей прошептал ей на ухо, что ни один крокодил не сможет повредить мне. Она передала мне его слова и я согласился, сказав, что слишком жилист для их челюстей.
Мы начали бороться. Я обхватил Аахмеса, и тут Багину прыгнул мне на спину, но я его сбросил, потом отбросил Аахмеса в сторону и бросил Багину в воду.
Он плохо плавает. Хотя наш корабль плыл со скоростью бредущего старика, он никак не мог догнать его. Тогда я нырнул, схватил его за шею и вытянул из воды настолько, что его друзья сумели его подхватить.
Когда я вновь, тяжело дыша, очутился на палубе, то объявил, что устал от долгого плавания и не могу продолжать. И поэтому, сказал я, нашим чемпионом будет Аахмес, пока мы вновь не сразимся. Все стали спорить, утверждая, что я чемпион. Но я заставил их замолчать и признать чемпионом Аахмеса.
Потом я приказал Урей идти за мной в трюм, чтобы мы могли поговорить без лишних ушей. Я извинился за то, что отослал его прочь и спросил, где он был.
— Здесь, внизу, хозяин, охотился на крыс.
Я похвалил его и сказал, что они здорово вредят кораблю.
— Ты отослал меня, хозяин. Я подчинился, потому что я всегда подчиняюсь. Но когда началась борьба я появился, потому что испугался, что борьба может окончиться сражением.
— Я всегда буду отсылать тебя, когда захочу остаться наедине с Мит-сер'у. — Но Урей выглядел таким печальным, что я был вынужден добавить: — Ты не сделал ничего плохого. Точно так же я отошлю Аахмеса — и любого другого.
— Благодарю тебя, хозяин. Я постараюсь не быть навязчивым.
— Очень хорошо, — я потрепал его по плечу, кожа которого была гладкой и нежной.
— Я буду тихим и ненавязчивым. Чаще всего ты и не узнаешь, хозяин, что я с тобой.
— Но будь готов служить, если ты мне понадобишься.
— Именно так, хозяин. Именно так.
Внимательно оглядев его — и поглядев ему в глаза — я не смог представить себе, что мог выбрать себе такого слугу на рынке рабов. Он казался маленьким человеком среднего возраста, достаточно сильным, но его лицо и молчание устрашали. Особенно глаза — холодные и жесткие. — Где я купил тебя? — спросил я и добавил: — Ты, наверно, знаешь, что я быстро забываю.
— Ты не покупал меня, хозяин. Мой старый хозяин, Сесострис, подарил меня тебе.
— Тогда он, наверно, мой хороший друг, если сделал такой дорогой подарок. Я чем-то помог ему?
Урей покачал головой. У него был очень странный способ делать это. — Нет, хозяин, ты ничем не помог ему, но он полюбил тебя и сам помог тебе многими способами, из которых я… — Он остановился и прислушался, его голова склонилась на бок. — Крыса, хозяин. Я заметил место. Когда ты уснешь я вернусь сюда.
Из люка над нами кто-то сказал: — Эй, внизу. Есть кто-нибудь? Мне кажется, что я слышал голоса.
— Да, — громко сказал я. — Мы.
— А! Луций — Латро.
Урей наклонился ко мне, его шепот был даже еще тише, чем обычно: — Это писец Чаниу, хозяин. Берегись его!
Писец молод, на ладонь ниже меня, у него выбритая голова и умные глаза.
— А, это вы, — сказал он, подходя ко мне и Урею. — Я ищу тебя, чтобы поздравить. Все говорят, что борьба была захватывающим зрелищем, и ты — самый лучший. Мой господин и я работали и пропустили ее, но женщины и моряки не перестают нахваливать тебя.
Я не знал, что ответить, но Урей сказал: — Мой хозяин очень быстр и очень силен. Я надеюсь, что он
