21
КАК я уже сказал, говорящий леопард прервал Мит-сер'у. И меня самого прервал писец моего командира, когда я описывал ту ночь. Мы должны идти к командиру и ждать сагана. Я пошел, но с собой принес кожаный футляр со свитком, перо и чернила. Сейчас мы сидим во внешнем дворе его дома. Чаниу, Тотмактеф, Сахусет, мой друг капитан и я. Я могу писать. Капитан говорит, что мы можем прождать весь день, и очень этим недоволен. Мне, наоборот, хорошо, потому что нужно написать об очень важных делах. Когда я это сделаю, я еще и перечитаю то, что написал.
— Говорит Великий Сет, — сказал нам леопард. Его голос, который казался глубоким, но мягким, при этих словах обжег, как удар бича. — Римлянин Луций заслужил его благосклонность. Сахусет из Миама заслужил его благосклонность. Оба должны придти в его храм и оставаться там до рассвета. Слушайте слова Красного Бога.
Сахусет склонился до палубы. — Мы слушаем и повинуемся.
Мит-сер'у, более храбрая, чем я мог подумать, прошептала: — Латро любит меня. Что обо мне?
— Красный Бог не сказал ничего относительно тебя. — сказал ей леопард Бетешу. Его слова казались таким же темным бархатом, как и его шкура. — Он спас тебя. Неужели ты это забыла, так быстро?
— Даже он не сможет защитить ее от меня, Бетешу, — сказала Сабра. — Клянусь. — Именно так я узнал имя говорящего леопарда.
— Воск действительно вернул себе форму, — сказал Бетешу. — Должен ли я остаться с тобой, Святой?
— Нет, но приходи на мой зов тогда, когда я попрошу, — сказал ему Сахусет.
— Тогда зови меня, когда захочешь, — сказал ему Бетешу и, быстрее бегущей воды, прыгнул с носа корабля на причал. И здесь произошло настолько странное событие, что мое камышовое перо замирает, пытаясь описать его. Я вижу, как огромный черный кот прыгает на пирс. Но в верхней точке его прыжка оказывается только пустой свет луны.
Он — злое существо. Так говорит Урей. Я на так уверен в этом, и знаю, что Мит-сер'у, наоборот, считает самого Урея злом, а Бетешу любит. — Ударить его — все равно, что ударить меня, — сказала она и поцеловала меня.
Должен ли я описать его? Не сомневаюсь, что он может изменять форму. Он не такой большой как лев, но намного больше кота. И самого черного из черных цветов. Его глаза горят золотом.
И тут заговорил Сахусет. — Латро, у меня был фамилиар, который принимал форму кота. Чаниу пригласил жрецов этой земли и они изгнали его. Тогда я попросил Красного Бога послать мне другого. Он сделал так, как я просил, и послал вместе с ним Бетешу. Бетешу — слуга Апопа. Красный Бог победил его и подарил мне. Апоп — глава злых ксу, ужасный враг и опасный друг. Бетешу — очень мудр, но не торопится делиться своей мудростью. Иногда он появляется как человек, черный и высокий, даже выше меня. Его глаза никогда не меняются — хотя тело может принимать самую разную форму, так учит наше священное знание. Но, человек или кот, он всегда очень быстро убивает.
— Тогда почему ты не хочешь, — сказал я, — чтобы он убил Чаниу?
— Я не хочу, чтобы Чаниу умер, — ответил Сахусет и ушел.
В АБУ Мит-сер'у и я сошли на берег. Мы ели в гостинице вместе с Муслаком, Нехт-нефрет и Тотмактефом. Мит-сер'у говорит, что здесь пиво лучше, чем в той гостинице, где мы были прошлой ночью, и Нехт-нефрет добавляет, что здесь и еда лучше. Мы танцевали, пели и вообще радовались жизни. Мит-сер'у и я занимались любовью и какое-то время спали. Она еще спит. Я выспался, пока мы ждали сагана, Муслак даже заказал обед. Сейчас мне не хочется спать, но мучают жажда и беспокойство. Голова болит. Хотел бы я смешать вино с водой и выпить хорошую чашу, но здесь вообще нет вина, только дурно пахнущая вода из колодца. Я пишу в саду, при первых лучах солнца.
Саган оказался человеком из Парса с лицом, сплошь покрытым шрамами. Чаниу отдал ему послание князя. Саган должен дать Чаниу письмо царю Нубии и послать с нами человека. Этот человек еще не пришел и письмо не готово, так что мы должны ждать в городе.
Раньше я написал, что леопард назвал меня Римлянин Луций. Это очень важно, если, конечно, Бетешу не соврал. Я должен спросить Сахусета и Муслака. Мит-сер'у я уже спросил, когда мы вернулись на корабль. Она говорит, что река, по которой мы плывем, впадает в Великое Море, и Муслак плавал за это море, чтобы привести меня сюда. Эта страна называется Кемет. Я спросил, действительно ли все страны мира называются по их цветам, как ее. Она говорит, что таких только две, и еще есть остров, который назван по цвету розы. Когда-то она знала человека с этого острова. Я спросил, что за вторая страна, названная по цвету. Она ответила, что это Красная Земля. Красный Бог, объяснила она, бог этой страны. Она его боится и должна бояться. В пустыне нет воды и там ничего не растет. Это земля пыли и камней, солнца и ветра. Я не знаю, был ли там, но чувствую, что был — и много страдал.
Нет ничего более странного, чем Леопард Бетешу, и со мной случилась еще одна странная вещь, и я должен об этом написать. Хозяин гостиницы освещал нам дорогу в комнату, которую мы сняли на ночь, и оставил нам лампу, когда мы пожелали ему доброй ночи. (Это такой обычай.) Мит-сер'у задула лампу перед тем, как снять с себя платье. Позже, когда я проснулся, мне показалось, что наша лампа была из серебра и имела форму голубя. И еще мне показалось странным, что хозяин оставил гостям такую дорогую вещь. Я встал, ощупал ее пальцами и поднес к окну, чтобы посмотреть на нее при свете луны. Самая обыкновенная глиняная лампа. Любой может купить на рынке дюжину таких за несколько медных монет. Кто же был у нас и принес серебряную лампу?
За обедом Тотмактеф рассказывал об этом городе. — Абу — ворота на беззаконный юг, — сказал он, — последний цивилизованный город перед первым порогом.
— Я слышал, что здесь есть канал, — сказал Муслак.
— Да, — ответил Тотмактеф, — и я думаю, что нам придется уплатить, чтобы воспользоваться им.
Муслак кивнул. — Надо будет пойти в город и нанять ослов, которые потащат корабль. Чаниу все это предвидел.
— Сегодня я видела женщину, — сказала Мит-сер'у, — черную, как мой парик.
Мы все видели черных людей, хотя я ей этого не сказал.
— Все люди в Куше черны, как твой парик, — сказал ей Тотмактеф, — и они там правят.
— Они хорошие лучники, — сказал я, — такие же хорошие, как и люди из Парса.
Тотмактеф кивнул. — Когда мой народ был на вершине могущества, мы нанимали тысячи наемников из Куша и Нисы, именно по этой причине. Наши собственный солдаты так же храбры, как и любые другие, и мы вообще самый старый и лучший народ в мире, но…
— А почему ты заговорил о Нисе? — спросила Нехт-нефрет. — Я думала, что мы плывем в Ям.
— Мы поплывем так далеко, как нас понесет река, — улыбнулся Тотмактеф. — И она безусловно занесет нас глубоко в Нису — мой господин сказал это нам всем не так давно, и ты должна была услышать. Конечно, путешествие может занять год или даже больше.
(Я почувствовал, как Мит-сер'у схватила под столом мою руку и сильно сжала ее.)
— Ты постоянно обижаешь мою жену, — пожаловался Муслак.
— Конечно, если она и дальше будет прерывать меня.
— Он такой сердитый, потому что у тебя есть речная жена, а у него нет, — сказала Нехт-нефрет Муслаку. — Я уже видела все это раньше.
— Тогда он должен сердиться и на меня с Латро, — сказала Мит-сер'у. — Тотмактеф, как ты? Что плохого мы тебе сделали?
— Ничего. — Тотмактеф опять улыбнулся. — Конечно Нехт-нефрет права. И я хочу предложить вам обоим добрый совет. Вам нужно быть добрее и вежливее с теми, у кого есть деньги. Допустим Латро бросит тебя, потому что ты будешь его слишком часто прерывать. Ты прерываешь его?
