– Если не сделают чего похуже, господин.
Гильф зарычал.
– Значит, вы не хотите помочь нам? Коли так, вы вполне можете отправляться обратно в Эльфрис.
– Мы отправимся, коли такова ваша воля, господин, – сказала Ури, – но предпочли бы остаться.
Я разозлился.
– Зачем вы нужны мне здесь, скажите на милость?
– Будьте благоразумны, господин. – Ури придвинулась поближе, прижавшись ко мне бедром, мягким и теплым, как у обычной женщины. – Вы и сами не стали бы сражаться с ними, когда бы не хотели вызволить своего слугу…
– И подругу, – вставил Гильф.
– …из Утгарда. Предположим, мы вступим в бой, все четверо. Мы с Баки, от которых не будет никакого толку, и вы с вашим псом. И чем все закончится? Нас убьют – вернее, вас и вашего пса, – а нам с Баки придется бежать в Эльфрис или умереть.
Она выжидательно замолчала, но я не проронил ни слова.
– Каков будет результат? Один мертвый великан? Два? Ни одного, поверьте моему слову. Рыцарь и пес на корм воронью. Давайте просто задержим ангридов. Разве не это мы собирались сделать с самого начала?
Двумя минутами позже, пробираясь сквозь высокую траву к группе пасущихся на привязи мулов, я поймал себя на мысли, что сейчас подвергаюсь большей опасности, чем подвергался бы в сражении. При каждом моем движении трава шелестела, и если ангриды меня не слышали, то мулы, привязанные к кривой березе, слышали точно. Я довольно хорошо видел животных в свете костра: приподнятые уши и настороженно вскинутые головы. Они нервно перебирали ногами, и журчание ручья не заглушало глухого стука копыт. Казалось, ангриды не могут не слышать его, а когда я подкрался совсем близко к мулам, вдруг сообразил, что те вообще-то лягаются и кусаются не хуже лошадей, если не лучше. Они чуяли опасность, ожидали нападения – и были отнюдь не беззащитны.
– Инеистые великаны жарят двух из вас сию минуту, – прошептал я.
Мани однажды сказал мне, что некоторые животные понимают человеческую речь; тогда я не поверил ему и не верил сейчас, но все же оставалась слабая надежда, что он говорил правду.
– Вы считаетесь разумными животными. Разве вы не хотите убраться отсюда?
Я продолжал ползти, пока шептал, и теперь наткнулся в темноте на веревку. Вытащив из ножен кинжал, я перерезал привязь и услышал, как получивший свободу мул удовлетворенно фыркнул.
Я подобрался к дереву и решился подняться на ноги, прячась за стволом. Мой кинжал был острым, но веревки – толстыми и крепкими. Я все еще перепиливал следующую привязь, когда мимо меня неторопливо прошел мул. Совершенно отстраненно я задался вопросом, кому он обязан своим спасением – мне, Ури или Баки.
Веревка, которую я перепиливал, лопнула, и я нашарил в темноте следующую.
Со стороны костра донеслись громоподобные сердитые голоса. Один из ангридов встал, другой закричал, а третий зарычал. Я лихорадочно бил кинжалом по толстой веревке.
На расстоянии половины полета стрелы залитую лунным светом лужайку пересек мул, скакавший неуклюжим галопом, но быстро, погоняемый эльфийской девой, которая лежала у него спине подобием красной тени.
Очередная перевязь лопнула под ударом клинка. Едва не выронив кинжал, я пошарил по стволу, но теперь на нем болтались лишь обрывки веревок. К тому времени трое ангридов отошли от костра и направлялись ко мне: двое шагали плечом к плечу, третий держался чуть позади.
– Гильф! – крикнул я. – Гильф!
В ответ послышался яростный лай пса, идущего по следу: спустя несколько долгих секунд он превратился в возбужденное повизгивание пса, увидевшего добычу. Где-то вдали закричал мул – пронзительный крик, исполненный животного ужаса, – и дюжина животных бросилась врассыпную. Первый великан кинулся за одним из мулов (который рядом с ним казался размером с простую козу), но тот проскочил у него между рук. На мгновение ангрид схватил мула за хвост, но тот лягнул огромную руку и скрылся в темноте.
Черный зверь, убивший множество горцев, прыгнул на второго ангрида, норовя вцепиться в горло. Руки, превосходящие толщиной туловище самого рослого мужчины, сомкнулись вокруг него.
–
Второй ангрид подкатился ко мне, борясь со зверем, не похожим ни на пса, ни на волка, с огромным зверем, гораздо больше льва. Словно камень, швыряемый мощными волнами, тяжелый клинок Мечедробителя обрушился на голову великана, раз и еще раз. Не успев ни о чем подумать, я вскочил верхом на разъяренного зверя, за жизнь которого дрался, и понесся по холмам быстрее ветра.
Казалось, меня подхватил могучий ураган.
Еще до восхода солнца Гильф уменьшился до своих обычных размеров, и вскоре мы с ним нашли белого жеребца, которого я оставил на привязи накануне вечером. Я не стал садиться верхом, а отвязал и расседлал коня.
– Вы устали, – заметил Гильф. – Вы хотите поспать. Я посторожу.
– Я действительно устал, – признался я. – Но я не хочу спать и не собираюсь. Я хочу поговорить с тобой.
– Я уйду.
