несбывшемся, но отголосок боли и унижения, которые Доминик заставил меня пережить. Миновав Олдуич, я двинулась по Флит-стрит, мимо Дома правосудия, старой редакции «Дейли экспресс» и «Пре-а-Манже». А потом повернула направо, к церкви Сент-Брайдз. Я знала, что будет нелегко, но мне требовалось пройти через заключительную фазу выздоровления, разыграть последнюю сцену спектакля.
Послонявшись минутку у крыльца, я зашла внутрь. Церковь была пуста. Совершенно пуста. Внутри оказалось тепло, как в утробе. Желтые цветы: солнечные бутоны нарциссов, кремовые тюльпаны и усыпанные золотистыми венчиками ветки форсинтии – напоминали о праздновании Пасхи. Во второй раз я прошла вдоль рядов к алтарю, и каждый мой шаг отзывался эхом. Я замерла на том самом месте, где стояла напротив Доминика в июле, и вдохнула аромат пчелиного воска, сладкий, как мед. До меня донеслись призрачные голоса: «Согласен ли ты? Согласен?..» – «Нет. Нет... Нет...» – «В болезни и здравии. В болезни...» – «Не могу. Не могу... Не могу...» – «Давай же, Дом. Давай...» – «Мы обязательно разведемся. Разведемся...» – «Ш-ш! Мадам! Ш-ш!» – «Не упади! Не упади... не упади...»
Потом я подняла глаза к потолку и попыталась представить, что над головой открытое небо, а вокруг – почерневшие, обугленные стены, обгорелые скамьи. «Вот что со мной произошло», – подумалось мне. Меня тоже разбомбили, до основания. Осталась лишь зияющая, разрушенная оболочка. Казалось, я никогда не восстану из руин. Но теперь я поняла, что ошибалась. Я родилась заново. Такая же, как прежде, и другая. Я воссоздала себя прежнюю, используя новую материю. «Нужно что-то сказать, – подумала я, – но что?» В конце концов, я просто произнесла: «Спасибо!» – и направилась к двери. По пути к выходу на глаза мне попалась доска с надписью: «Молитвы», сплошь усеянная записками. «Помолитесь за то, чтобы мы с Джулианом увиделись снова», – гласила одна. «За Элис, которая тяжело больна», – просила вторая. «За моего сына Тома, который волнуется из-за экзаменов», – молила третья. И тут я прочитала: «Помолитесь за мою дочь Минти, которая очень несчастлива». Я узнала папин почерк. Наверное, он вернулся сюда спустя несколько дней после свадьбы. Я сняла записку: мне уже не нужны молитвы. Потом вытерла глаза и пошла на работу.
«Воистину от великого до смешного один шаг», – подумала я, войдя в офис через полчаса и увидев Уэсли. У него был действительно смешной вид. Мало того, он выглядел странно. Не потому, что оделся нелепо, и не потому, что побрил голову. А потому, что был на девятом месяце беременности. Он... Ба!.. Я вспомнила, какой сегодня день, и улыбнулась собственной догадливости.
– Первое апреля – никому не верю, – сказала я. – Раскусила! Раскусила!
– Минти, это не шутка, – серьезно проговорил он и погладил свой выступающий живот.
Я вытаращила глаза. А что же еще? Вид у него был такой, будто он вот-вот родит. Он походил на мужика с того дурацкого рекламного плаката, который призывал мужчин «быть ответственными».
– Уэсли, если это не первоапрельская шутка, то что? – поинтересовалась я.
– Сопереживаю.
– Что?!
– Я сопереживаю. Проникаюсь чувствами Дейдры. Хочу до конца понять, что она ощущает. – Он задрал джемпер, демонстрируя нечто похожее на зеленый полотняный бронежилет, прикрепленный к животу скотчем.
– Это накладной живот, – объяснил он. – Для мужчин. Чтобы они сумели понять, каково их беременным подругам.
– О...
– Прислали из Америки, – похвастался он. – По Интернету заказал. У нас такие не продаются.
– И, слава богу, – порадовалась я. – Выглядит ужасно. Какой уважающий себя британец согласится напялить подобный кошмар?
– Ну... я же согласился, – ответил Уэсли. По-моему, он немного обиделся. – Мне кажется, это хорошая идея. Его можно чем-нибудь набивать, по мере роста эмбриона. Мы с Дейдрой уже на шестом месяце, – сообщил он. Потом встал и подпер ладонями спину. – О боже, моя спина меня убивает, – пожаловался он.
– Уэсли!
– Я буду так рад, когда все закончится.
– Хватит тебе!
– У меня жуткие спазмы...
– Ради бога, прекрати!
– И все время тошнит.
– Прошу тебя, Уэсли! – со смехом умоляла я. – Хватило с нас одной Мелинды.
– Кстати, ты слышала? Она возвращается на работу, – проинформировал он, достав каталог магазина «Малыш и мама».
– Что?! – Улыбка осыпалась с моего лица на пол.
– Мелинда возвращается. Ты еще не знаешь? Я в ужасе таращилась на него:
– Нет.
– Все о'кей, Минти. Не переживай, тебе ничего не грозит. Она будет работать в ночную смену.
– Звонки от придурков в прямом эфире?
– С двух до четырех ночи. У Джека были дыры в расписании, и она как раз подойдет, ведь не надо будет писать сценарий.
– Это уж точно.
– От нее требуется только не спать и отшивать крезанутых.
– Как только она согласилась после той жуткой ссоры?
