– С этим мальчиком! Но ведь это самый обыкновенный деревенский мальчик!
Мне показалось – только я не поверил своим ушам, – будто мисс Хэвишем ответила:
– Ну что же! Ты можешь разбить его сердце!»
– Минти! – снова позвала Эмбер.
– Что? – крикнула я.
– Иди сюда.
– Не хочу.
– Спускайся!
– Нет.
– Пожалуйста.
– Отстань.
– Я хочу тебе кое-что показать.
– Меня это не интересует.
– Ты будешь в восторге.
Уф! Любопытство заставило меня спуститься. Эмбер была в саду. Она посадила елку. Уж как умудрилась, не знаю, ведь земля замерзла намертво. На низкой ограде, ластясь к Эмбер, сидела очаровательная черная кошечка. Я никогда ее раньше не видела.
– Смотри, какая лапочка! – произнесла Эмбер с восхищенной улыбкой. У нее изо рта вылетали маленькие клубы пара.
– Да, – согласилась я. – Хорошенькая. – Котенок был крошечный, с узкими глазками, будто с примесью сиамской крови, на кончике хвоста у него был забавный маленький завиток в форме вопросительного знака.
– Какая тощая, – заметила Эмбер. Я ступила на обледеневшую землю. – Как она только выжила в такой мороз. Наверное, уже давно не ела.
Бедняжка! Лед, сковавший мое сердце, треснул, на глазах появились слезы. Я подошла поближе и погладила котенка. Он встал на задние лапки и волнообразным движением потерся мордочкой о мою ладонь.
– Надо дать ей молока, – сказала я.
– Верно. Кис-кис! – позвала Эмбер. Просить котенка дважды не пришлось. Он уже прошмыгнул в открытую дверь, забежал на кухню и принялся тереться о ноги Эмбер, неустанно описывая восьмерку. Мы налили ему молока, накрошили ветчины и немного копченого лосося.
– У меня есть банка русской икры, – возбужденно сказала Эмбер. – Наверняка кошки такое любят.
– Наверняка, – согласилась я. – Но мне кажется, нужно дать малышу нормальной кошачьей еды.
Я сбегала в магазинчик на углу и вернулась с парой баночек «Вискас».
Котенок тем временем уже умял всю икру и теперь покоился на коленях у Эмбер, разомлев от счастья и урча, как маленький трактор. Так у нас появилась кошка.
– Как мы ее назовем? – спросила я чуть позже, поглаживая маленькие треугольные кошачьи ушки. – Надо придумать ей имя. Может, Кристина?
– Почему?
– Потому что сегодня Крещение.
– М-м-м, – задумалась Эмбер.
– Можно назвать ее просто Киской, – предложила я. – Или Кисточкой. Или Кисонькой. Или...
– Пердита, – вдруг произнесла Эмбер. – Вот как я хочу ее назвать. В честь Пердиты из «Зимней сказки»[67], – объяснила она. – Малышка Пердита потерялась, но в конце концов нашлась. Прекрасная пьеса, – мечтательно говорила она. – Об искуплении и возрождении. О том, что судьба иногда дает тебе еще один шанс, когда кажется, что все уже потеряно.
– Пердита, – произнесла я. – Урчалка Пердита. Но откуда ты знаешь, что это девочка?
– Она похожа на девочку. Только посмотри на ее хорошенькую, девчачью мордочку.
– Надо проверить. Давай спросим у Лори.
– О, он хуже занозы в заднице, – рассердилась Эмбер.
– Ничего подобного, – тихо возразила я. – У него отличное чувство юмора. И острый язык, – многозначительно добавила я.
– Он идиот, – уперлась Эмбер.
– О'кей. Как скажешь. Но он учится на ветеринара, – привела я решающий аргумент, – и может точно определить пол Пердиты, осмотреть ее – вдруг она болеет.
Только тогда Эмбер согласилась. Тем же вечером пришел Лори и сообщил, что Пердита – здоровая девочка примерно четырех месяцев.
– Она еще котенок, – сказал он. – Ужасно отощала, но все остальное в порядке. Может, хозяева забыли ее при переезде или она убежала и заблудилась.
