Хелен улыбалась тоже. И я, позабыв проблемы на работе, свою злосчастную свадьбу, тоже расплылась в улыбке. Правду говорят, что чем больше улыбаешься, тем больше хочется. К той минуте, когда Хелен и Чарли двинулись по проходу, мое настроение скакнуло вверх.
Гости шумно поднимались со скамей под звуки токкаты Видора[74], тут я обернулась и увидела знакомую фигуру. Это был Джо, и он с опаской смотрел в мою сторону. Мне казалось, что он будет холоден, как февральский день. В конце концов, мы не разговаривали уже больше двух месяцев. Я не знала, как себя вести, поэтому сдержанно улыбнулась, надеясь, что этот мимолетный изгиб губ не выражает ни враждебности, ни заискивания – просто поможет растопить лед. И вот теперь он направлялся ко мне. Все равно нам было не избежать разговора. Не могли же мы делать вид, будто друг друга не замечаем?
– Привет, – произнесли мы в унисон.
– Как ты... – снова хором выговорили мы.
– Нормально, – и ответ прозвучал одновременно.
И вдруг, ни с того ни с сего, мы покатились со смеху. Вот и все. Издалека лед казался таким толстым – не пробить, но мы надели коньки и решили покататься вместе.
– Какая страшная шапка, – вступил Джо. Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
– Спасибо за комплимент, – беззаботно ответила я. – На какой помойке ты откопал свое пальто?
– Тебе правда не нравится?
– Иначе я бы не сказала.
– Ты поешь ужасно. Как кошка, которую тянут за хвост, – добавил он, когда мы выходили из церкви. Шедшие рядом гости как-то странно на нас посмотрели.
– Неужели так плохо? – спросила я.
– Как дюжина кошек, – уточнил он. – Нет-нет, скорее, как дюжина мартовских кошек, которых волокут топить в болоте.
– Как мило, – с теплой улыбкой проговорила я. – Я специально брала уроки.
Пока Хелен и Чарли позировали фотографу, мы с Джо стояли в углу церковного дворика и с упоением изобретали невинные оскорбления. Перебрасываясь с ним обидными шутками, я была счастлива оттого, что размолвка позади.
– Ну и прическа у тебя, птичье гнездо, – подначила я, когда мы шагали по дорожке на солнцепеке.
– Спасибо. Какая жуткая помада!
– Твои носки не подходят к этому костюму.
– А ты – невоспитанная особа. Правда-правда! – серьезно проговорил он. – Отказываешься подходить к телефону. – Ага. Игра окончена.
– Мне что-то не хотелось, – сказала я, когда мы свернули в церковный сад.
– Вас подвезти в «Бельведер»? – спросила Кейт, сестра Хелен, открыв дверцу машины.
– Нет, спасибо, – хором ответили мы. – Пешком дойдем. – Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись. До Холланд-Парка было рукой подать, да и утро выдалось чудесное. Щебетали птицы, крошечные пики крокусов пробивались сквозь замерзшую землю. Холод держался собачий, но уже надвигалась оттепель. И на ветвях деревьев кое-где мелькали мазки зелени – плотные коричневые почки начали распускаться.
– Почему ты не хотела со мной разговаривать? – допытывался Джо, теперь уже на полном серьезе. Мы свернули на Ланздаун-роуд. – Потому что я так холодно с тобой обошелся после... – Он вздохнул. – Сама знаешь после чего.
– Нет-нет, – успокоила я, – не поэтому. Хотя теперь мы квиты. Когда ты звонил, я вообще ни с кем не хотела разговаривать.
– Почему?
– Была... в депрессии.
– Из-за чего? Нет, дай угадаю: из-за Доминика, конечно?
– Да, – устало вымолвила я. – Он женится. Уже объявлено о помолвке.
– Быстрая работа, – сказал Джо.
– Да уж, – вздохнула я.
– Ну, теперь-то ты в порядке?
– Наверное. Смотря как это понимать – «в порядке».
Дальше мы шли молча. Под ногами хрустел, как сахар, тонкий слой снега; вокруг высились огромные оштукатуренные особняки.
– Минти, я понимаю, у нас произошла размолвка, – спустя минуту или две произнес Джо. – Мне очень жаль, что так получилось, но, надеюсь, ты все понимаешь.
– Конечно, – откликнулась я.
– Не хотелось снова наступить на те же грабли, – объяснил он. – Я просто защищал себя, вот и все.
– Я тебя и не обвиняю, – успокоила я. – В любом случае, ты прав. У меня на самом деле слишком много лишнего багажа. До сих пор.
– Что ж, надеюсь, со временем тебе станет полегче, – пожелал Джо. Мы перешли дорогу. – Всему свое
