– Не нужно было тебе этого говорить, – застонала я. – Грэм, там нет кошек, так что вернись на место.
Грэм в замешательстве поглядел на меня и затрусил обратно.
– Как бы то ни было, – сказал Джос, решительно отказываясь сдаваться, – мы с Фейт считаем, что Грэму лучше сделать эту операцию.
– Могу поспорить, что мама так не считает, – сухо вставила Кейти.
– Кейти, спасибо тебе, но я и сама могу за себя ответить. Я считаю, что нам нужно… нужно… дождаться папиного возвращения.
Джос закатил глаза.
– Ладно, – согласилась Кейти, – дождемся папиного возвращения. Только я тебе сразу скажу, что он ни за что не согласится. А кроме того, это значит, что у Грэма никогда не будет детей.
– Да, но это совершенно неважно, потому что он не относится к клубным собакам.
– Джос! – Откуда-то в голосе Кейти взялись высокомерные нотки. – Может, Грэм и не имеет, как ты был добр указать, богатой родословной, но он обладает врожденным благородством.
– Ладно, ладно, – Джос шутливо поднял руки. – Я жалею, что сказал об этом.
– Мы тоже, – буркнул Мэтт и отнес Грэму облизать свою тарелку.
– Мэтт, не смей так делать! – Я повысила голос. – Это отвратительно!
– Отрезать ему яйца тоже отвратительно! А это его утешит, – пояснил Мэтт, когда я выхватила у него тарелку. – Если его чувства задеты.
– Никого не волнуют мои чувства, – произнес Джос. – Никого не беспокоит, что он меня постоянно кусает.
– До крови? – не унималась Кейти.
– Ну, нет.
– Тогда это не считается.
– Верно, но в один прекрасный день он укусит меня как следует.
– Как следует, – пробормотал Мэтт.
– Слушайте, давайте забудем об этом разговоре и сменим тему, – сказала я, когда все вернулись к столу. Я вынула из холодильника шоколадный мусс и начала раскладывать его по тарелкам. К этому времени Грэм закрыл глаза.
– Вот и хорошо, он заснул, – заметила я. – Кстати, Кейти, ты не знаешь, собакам снятся сны?
– Да, – кивнула Кейти. – У них наблюдается быстрое движение глазного яблока, когда подергиваются веки, как и у людей. В этот момент мы видим сны, наверно, так же и у собак. Иногда Грэм во сне повизгивает, словно видит кошмар, а лапы у него «бегут», как будто он преследует кроликов.
– Сны странная штука, верно? – заметила я.
– Обычно они связаны с тайными желаниями, – откликнулась Кейти. Ид – детская, жаждущая удовольствий часть подсознания – удовлетворяет свои скрытые желания.
Я думала об этом все оставшееся время, пока мы ели в молчании.
– Прошлой ночью мне приснился забавный сон, – призналась я. – Будто бы я глажу рубашки. Но я знаю, почему мне это приснилось, – добавила я, хоть и не стала ничего объяснять.
– Сны, в которых ты гладишь, означают, что тебе хочется сгладить какие-то свои тревоги, – объяснила Кейти с доброжелательностью, в которую мне трудно было поверить.
– А вот мне недавно приснился очень странный сон, – сообщил Джос, твердо вознамерившись растопить лед, который возник вокруг него за последние полчаса. И он описал, как раздевался в Королевском оперном театре.
В это время Кейти пристально рассматривала его. Видимо, она не знала, что этот сон означает.
– Я думаю, это означает, что Джос – очень честный человек, – заговорила я. – Что он готов раздеться на глазах у всех. Кейти, достань свой толкователь снов и посмотри, что это означает.
– Мам, мне не нужно искать в книге, я и так знаю, – ответила дочь.
– Да? – оживился Джос. – И что же?
– Это связано с разоблачением, – спокойно продолжала она. – Сон, в котором ты раздеваешься, говорит о твоих тайных опасениях, будто кто-то узнает о тебе нечто такое, что ты предпочел бы оставить в секрете.
На мгновение Джос встретился глазами с твердым взглядом Кейти и опустил их вниз на тарелку.
– Знаете, мусс просто бесподобный. Можно мне еще? – проговорил он.
Дорогой Альфи, – писала я в понедельник после своего последнего выступления, – вспышка молнии представляет собой разряд статического электричества, проскочившего между грозовой тучей и землей либо между двумя тучами. Если молния ударила из тучи, ее называют зигзагообразной, а если она вспыхнула внутри тучи, – зарницей. Надеюсь, это поможет тебе справиться с заданием на лето.
Дорогая Вики, – начала я другое письмо, – гром грохочет так громко, потому что во время грозы вспышки молнии нагревают воздух до невероятно высокой температуры – в пять раз выше, чем температура поверхности Солнца. От такого жара воздух внезапно расширяется со сверхзвуковой скоростью и возникает оглушительный грохот, который мы называем громом. Точно такой же эффект мы наблюдаем, когда у нас
