не собиралась. Слишком это было низко и дешево; проникнуть к нему в офис я не имела возможности, даже если бы у меня было подслушивающее устройство; я не могла позволить себе обратиться к адвокату – слишком дорого, и не могла вернуться к матери, потому что ее никогда не было дома. Я решила, что мне, пожалуй, не хватит духу выследить Питера. Да и денег не хватит. Я сделала пару звонков и пришла к выводу, что это будет стоить по меньшей мере две тысячи. Я просто не знала, что делать.
– Мам, с тобой все в порядке? – спросила Кейти. – Она меняла воду у своей золотой рыбки по имени Зигмунд.
– Что? – спросила я.
– Я спросила, все ли у тебя в порядке?
– Да, конечно, все в порядке, дорогая, – ответила я. – А что заставило тебя думать иначе?
– Тот странно злобный вид, с которым ты крошишь морковь.
– Неужели? – удивленно спросила я, и огромный, как меч, нож повис в воздухе.
– Да. Ты напоминаешь мне Джека Николсона в «Сиянии». По правде говоря, с той минуты как мы с Мэттом приехали сегодня вечером, я так и чувствую напряжение в воздухе.
О боже. Я знала, что за этим последует, и мне очень хотелось уклониться.
– Большое напряжение, – продолжала Кейти, – и массу подавленного гнева. Ты испытываешь какие-то враждебные чувства, ведь так?
– Не испытываю я никакой враждебности! – огрызнулась я.
– Может, ты хочешь что-нибудь сказать мне? – спокойно продолжала она. – Ну вот, Зигги, теперь у тебя хорошо и чисто.
– Сказать тебе? – удивленно переспросила я.
– Я имею в виду, что тебе, мама, может быть, необходимо выговориться.
– Нет, спасибо, – сказала я, доставая с полки соль.
– Потому что я ощущаю у нас в доме заметное беспокойство.
– Правда?
– Да. У тебя было много негативных мыслей?
– Негативных? Нет.
– Ты что-то в себе подавляешь?
– Безусловно, нет.
– Беспокойные сны?
– Нет, конечно. Что за нелепое предположение. Нет.
– Видишь ли, меня тревожит твое супер-эго, – с деловым видом сказала она, накрывая на стол. – Мне кажется, существуют какие-то скрытые противоречия, так что нам необходимо поработать над этим. Что, если использовать свободные ассоциации? – предложила она, доставая ложки.
– Нет, спасибо.
– Я думаю, это поможет твоему эго по-настоящему раскрыться.
– Мое эго занято приготовлением ужина, дорогая. Извини.
– Ну правда, мама, в этом нет ничего страшного.
– Знаю, – сказала я, процеживая фасоль. – Поэтому я и не хочу.
– Единственное, что тебе придется сделать, мама, это просто сесть, закрыть глаза и говорить все, что придет в голову.
– О, Кейти, пожалуйста, не превращай меня в одну из своих подопытных свинок, – с раздражением бросила я. – Неужели ты не можешь делать это в школе?
– Нет, – с сожалением ответила она.
– Почему нет?
– Потому что там они все уже проходят курс терапии. Я правду говорю, мам, свободные ассоциации – это очень просто, – настойчиво твердила она, в то время как я, открыв духовку, проверяла, готова ли картофельная запеканка. Она достала записную книжку из кармана. – Ты просто говоришь то, что приходит тебе в голову, какими бы нелепыми ни были эти слова.
– О боже…
– И неважно, какими бы они ни были тривиальными, – продолжала увещевать она. – Неважно, даже если они окажутся неприличными.
– Кейти! – сердито бросила я. – Я не хочу доверяться человеку, совсем недавно игравшему в куклы Барби!
– Да, но Барби интересовали меня только как образец культурного империализма США. Пожалуйста, мама, – упрашивала она. – Только пять минут – и все!
– Ну хорошо, – уступила я. – Я готова доставить тебе такое удовольствие. Но позвольте заверить вас, юная леди, что я считаю всю эту психологическую болтовню очень глупой.
– Все абсолютно нормально, мама, – успокоила она. – Ты сердишься, так не сдерживай свой гнев. Выпусти его наружу. Что бы ты ни сказала, все будет нормально, – оживленно продолжала она. – Садись.
