Он глубоко вздохнул и ответил:
– По-настоящему нет.
– По-настоящему нет? – переспросила я. – По-настоящему нет? Что, черт побери, это означает?
– Ну хорошо, – признался он, теперь подняв на меня глаза. – Я видел ее. Мы выпили по бокалу.
– Выпили? Как мило.
– Это все, Фейт. Только немного выпили.
– Тогда какого черта она звонит нам домой?
– Она… – Он снова положил голову на руки. – Ей просто нужно было поговорить со мной, а мой мобильник отключен. Но ты права, Фейт, ей не следовало делать этого.
– Конечно, не следовало, – сказала я и сама удивилась тому, как спокойно и сдержанно прозвучал мой голос. Мне казалось, будто я слышу кого-то другого. – Она знает, что я знаю? – спросила я.
– Да, знает, – со вздохом ответил он. – Я объяснил, что это не может повториться, но…
– Но что?..
– Но она не…
– Не принимает «нет» в качестве ответа?
Он вспыхнул.
– Да.
– Значит, она охотится на тебя, – произнесла я резким и твердым как кремень голосом. – Так?
– Не знаю. Она говорит, что не считает наши отношения случайными, а утверждает, будто она…
– Что?
– Влюблена в меня.
– О! Как романтично! – воскликнула я. – Но, Питер, а ты… – Мой гнев перешел в горе, и голос задрожал. – А ты, – попыталась я спросить снова, но остановилась, и наступила тишина, во время которой мы слышали только ритмичное тиканье кухонных часов. – Питер, а ты влюблен в ее? – наконец смогла выговорить я.
– Нет, не влюблен. Но…
– Что?
У меня вдруг заболело горло, и контактные линзы выпали из глаз.
– Но… О, я не знаю, – с отчаянием произнес он. В его глазах заблестели слезы. – У меня все перепуталось, Фейт. Не спрашивай меня, что я чувствую. Единственное, что я знаю, это ад. С одной стороны, переспать с ней ничего для меня не значило, – сказал он. – Ничего.
– Раз это ничего не значило, так зачем было это делать?
– Потому что, с другой стороны, я ощущал, что это не могло случиться просто так. Как это могло произойти, если я никогда прежде не изменял тебе? Значит, в действительности это что-то значило, и я в глубине души чувствовал это. И теперь знаю это.
– Ну хорошо, – сказала я, чувствуя дурноту. – Понимаю. Ты намерен сделать это снова? – Я знала, что он не солжет.
– Не знаю, – печально сказал он. – Не знаю. Вот и все. В это мгновение я почувствовала, как что-то у меня в груди сломалось, то, что никогда нельзя будет починить.
Но, к собственному изумлению, со мной не случилось ни истерики, ни приступа гнева, я оставалась абсолютно спокойной, взяла Грэма и прошлась с ним вокруг квартала, затем поднялась наверх и легла в постель. Я лежала там, вглядываясь во тьму и видя, как свет от фар проходящих машин скользил по стенам, словно след от трассирующих пуль. Я пролежала так до половины четвертого, затем встала и отправилась на работу, а когда вернулась домой, то позвонила в издательство и наконец согласилась получить свой выигрыш.
Неделю спустя я сидела в офисе Роури Читем-Стэбба в Белгрейвии. Пока он заносил сведения обо мне в новый файл, я осторожно осматривала комнату. Она разительно отличалась от спартанского офиса Карен в Чизуике. Размером она была с небольшой бальный зал, обставлена пахнущей воском антикварной мебелью, на полках выстроились в ряд толстые книги в кожаных переплетах, а пол был устлан роскошным бархатным ковром. На стенах загадочно поблескивали шотландские пейзажи, выполненные маслом, и добротные портреты лошадей и собак. Я посмотрела на Роури Читем-Стэбба, сидящего за своим большим столом красного дерева. Это был высокий человек с черными как смоль волосами, орлиным носом и бледно- голубыми глазами. Костюм его был изысканно сшит, с потайными, сделанными вручную швами на лацканах. Пара бриллиантовых запонок сверкала в отраженном свете люстры.
– Ну а теперь, миссис Смит, – вкрадчиво начал он, – вы должны всецело довериться мне. Я позабочусь о вас. Вы не должны беспокоиться, – продолжал он с волчьей усмешкой, – потому что я всегда получаю для своих жен то, что они хотят. О да, – снова повторил он, зажигая большую сигару. – Мои жены всегда получают что хотят!
Похоже, он много говорит о «своих» женах, заметила я и вообразила себя в большом гареме.
– Вы решительно хотите развестись, не так ли? – спросил он.
– Да, – тихо ответила я. – Хочу.
– Очень хорошо, – сказал он, хлопнув в ладоши. – Очень хорошо. Видите ли, в наше время говорят слишком много вздора о посредничестве, переговорах, примирении и прочей сентиментальной дребедени, миссис Смит, в то время как развод – это битва. Кровавая битва. Но битва, которую я неизменно
