«рождественской» прихожанкой. Я хожу в церковь не чаще трех-четырех раз в год.
– Я помню, как вы впервые встретились, – сказала Мими. – Это было во время нашего первого семестра в Дареме, на балу первокурсников. Ты, Фейт, посмотрела на Питера и прошептала мне: «За этого мужчину я выйду замуж» – и вышла!
– Мы были тогда как суперклей, – усмехнулась я. – Приклеились за несколько секунд!
При этих словах улыбнулась мать Питера, Сара. Мне нравится Сара. Мы всегда с ней ладили, хотя у нее были тогда опасения, она считала, что все у нас закончится разводом, как и у нее. Но мы не развелись, и я уверена, что не разведемся. Как я уже говорила, я верю в будущее. Сейчас Сара оживленно болтала с детьми – она довольно давно не виделась с ними. А Питер немного отошел и расслабился, пока мы говорили с Мими и Майком. Мы все немного выпили и ощущали приятное тепло, когда до нас донесся ледяной порыв ветра – дверь распахнулась, наконец-то прибыла Лили.
Забавно наблюдать, как Лили входит в помещение. Ты почти слышишь, как челюсти со стуком падают прямо на пол. Так было и сегодня вечером. Она так привыкла к этому, что, похоже, даже не замечает, но я, как всегда, не могу сдержать улыбки.
– Дорогая, мне так жаль! – воскликнула она, стремительно приближаясь к нам в облаке духов, не обращая никакого внимания на взгляды всех присутствующих мужчин. – Мне так жаль, – повторила она, и ее длинная, до полу, песцовая шуба соскользнула с плеч и тут же была подхвачена метрдотелем. – Видите ли, в город приехал Гор – Видал, не Эл,[6] – мы пропустили по стаканчику в «Ритце», затем мне пришлось поехать на Корк-стрит, где состоялся этот скучный частный просмотр. Она сняла меховую шляпку, и я увидела снежинки на ее длинных, до плеч, черных, словно вороново крыло, волосах. – А у «Шанель» представляли новые духи, – продолжала она, – так что мне пришлось и там показаться… – Она вручила официанту несколько изящных маленьких сумочек. – Но к лорду Линли на его вечер я заскочила всего лишь минут на десять – мне так хотелось приехать сюда, к тебе.
Я взглянула на Мими – она, казалось, лишилась дара речи.
– Поздравляю с годовщиной, Фейт, дорогая! – воскликнула Лили, протягивая мне пакетик от Тиффани. Внутри обитой шелком коробочки лежал маленький цилиндр из чистого серебра.
– Это телескоп, – изумленно произнесла я, поднося его к левому глазу. – О! Нет, это… какая прелесть. – Когда я поворачивала ободок правой рукой, тысячи блесток – красных, пурпурных и зеленых – складывались в ослепительные узоры, словно тысячи фрагментов ярко раскрашенных снежинок.
– Замечательно, – пробормотала я. – Калейдоскоп. Я уже много лет не видела калейдоскопа.
– Я долго не могла решить, что бы такое подарить тебе, – призналась Лили, – но наконец подумала, что это может развлечь тебя. Это и для Питера тоже, – добавила она, одарив его кошачьей улыбкой.
– Спасибо, Лили, – отозвался он.
– Просто фантастический подарок! – воскликнула я, обнимая ее. – И наряд у тебя потрясающий! Сегодня на ней был голубовато-зеленый кашемировый двойной комплект, габардиновая юбка до колена и сапожки из змеиной кожи, по всей вероятности, от Джимми Чу.
– Кашемировый комплект – это всего лишь Николь Фархи, – заметила она. – Но мне наскучил «Вояж». Джил Сандер прислала мне юбку. Не правда ли, как мило с ее стороны. Разрез такой глубокий, что его можно было бы расценить как наступательное оружие. Я ее поношу, Фейт, а потом она – твоя.
– Спасибо, Лили, – печально сказала я. – Но мне ее не натянуть. – Лили носит десятый размер, а я четырнадцатый. К тому же она почти шесть футов и даже выше, если на каблуках, а я всего лишь пять футов четыре дюйма. И это странно, потому что, когда нам было по девять лет, мы носили одинаковый размер. Тогда она донашивала мои вещи, а теперь отдает мне свои. Тогда была бедна она, а теперь я. Однако мы сами делаем свой выбор в жизни, и, как я уже сказала, я вполне счастлива тем, что выбрала.
Официант налил Лили бокал шабли, затем увидел большую сумку от Луи Вюиттона у нее на коленях и спросил:
– Могу я забрать это у вас?
– О нет, спасибо, – ответила она с лукавым видом. – Это всего лишь дамская сумочка.
– Правда, мадам? – подозрительно переспросил он.
– Конечно, – ответила Лили, ослепительно улыбаясь, и ее белые зубы сверкнули словно снег на фоне роскошной темно-бронзовой кожи. – Я с ней никогда не расстаюсь, – объяснила она.
Я знала – почему. Лили любит подобные сомнительные проделки. Но, как я уже говорила, она всегда нарушает общепринятые правила. Как только официант удалился, Лили поставила сумку под стол и быстро расстегнула молнию, затем посмотрела на меня, усмехнулась и стащила с моей тарелки последний кусочек мяса.
– Возьми, дорогая, – прошептала она, опуская под стол свою холеную руку с покрытыми лаком ногтями. – Тетушка Фейт хочет, чтобы ты это скушала.
До нас донеслись сопение, пыхтение, затем послышалось тихое поскуливание. Мы с Кейти и Сарой приподняли скатерть и заглянули под стол, где собачка Лили, ши-тцу по имени Дженнифер, только что проглотила остатки моей баранины. Из пасти высунулся розовый язычок и пробежал по маленькой лохматой мордочке, затем она безучастно уставилась на нас своими огромными черными глазами навыкате.
– Какая прелестная прическа, – со смехом сказала Сара. Мягкие пряди на шерсти Дженнифер были собраны в высокий узел и заколоты блестящей заколкой.
– О да, она великолепна, – со вздохом согласилась Лили. – Не правда ли, Фейт? Разве это не самое прелестное создание в мире?
– О да, – солгала я, глядя на выступающую вперед нижнюю челюсть Дженнифер, ее кривые зубы, бородку и маленькую приплюснутую мордочку. – Дженнифер просто восхитительна, – добавила я, лицемерно улыбаясь.
Опять-таки многим может показаться, что Дженнифер необычное имя для собаки. По правде говоря, ее полное имя Дженнифер Анистон. Так ее назвали из-за длинной светлой шелковистой шерсти и потому, что она «заслужила такое имя». Во всяком случае, надеюсь, что это так, – ведь Лили тратит половину своей зарплаты на эту собачонку. Сумка для собаки от Луи Вюиттона, например, стоит не менее пятисот фунтов.
