его положении ничего не изменилось. Он продолжал оставаться пленником, сидевшим взаперти. И никто не мог сказать, как долго продлится такое состояние.
– Извини, Анна, – тихо произнес он. – Я не хотел кричать на тебя, но...
Рашид сжал губы и закрыл глаза. Из-под опущенного века показалась слеза, покатившаяся по щеке.
– Поверь мне, я знаю, как тебе тяжело, – сказала она, гладя руками его по лицу. – Зато ты жив. И мы вместе. Разве этого мало?
– Об этом я как-то не задумывался. – Он обнял ее и так крепко прижал к себе, словно боялся без нее утонуть.
– Осталось всего несколько дней, Рашид. Пара дней – и войска султана будут здесь.
– Да, несколько дней. Если у меня раньше не сдадут нервы и я не поскачу вприпрыжку по улице как умалишенный.
Анна невольно улыбнулась:
– Покажи мне свою руку. Ну вот, кисть опухает. Ты ободрал себе кожу о камин и сам не заметил. Сейчас принесу воды и промою тебе рану. – Она чмокнула его в щеку. – Я быстро вернусь. Если тебе тем временем захочется выместить на чем-нибудь свою злость, возьми, пожалуйста, подушку и разорви ее. По крайней мере, не покалечишься.
Анна отправилась на кухню. К счастью, там никого не было. Элизабет, должно быть, ушла на базар за продуктами к ужину. Когда Анна проходила с миской и кувшином мимо двери библиотеки, ее окликнул Козимо.
– Зайдите ко мне, – позвал он, махнув ей рукой от письменного стола. – И закройте, пожалуйста, за собой дверь. Я хотел бы немного поговорить с вами. Присядьте, я сейчас закончу.
Анна поставила миску и кувшин на низкий столик и села в кресло. Ей действительно не пришлось долго ждать. Козимо с глубоким вздохом вскоре захлопнул книгу в скромном темном переплете.
– Ненавижу вести деловые книги, – с улыбкой произнес он. – Но от них никуда не денешься. В конце концов, этим мы оплачиваем свое пребывание в этом городе. – Он показал на миску с кувшином. – А это для чего?
– Для Рашида. Он в порыве ярости отбил кусок от каминной лепнины и поранил себе руку. – Она тоже глубоко вздохнула и убрала прядь со лба. Ею вдруг овладели усталость и изнеможение. – Я сама себе напоминаю укротительницу хищных зверей.
Козимо понимающе кивнул:
– Да, представляю, как ему сейчас нелегко. Это бездействие противоречит его натуре, это тот демон, с которым он борется. Он напоминает мне охотничью собаку, которая не желает ждать и наблюдать, как другие загоняют дичь, он хочет охотиться сам. Однако вы можете его утешить. Кажется, Рашиду осталось ждать недолго. – Козимо показал на кусок пергамента, лежавший перед ним на столе. – Я получил послание. Наместник Эздемир просит меня сегодня пожаловать на ужин. При этом намекает, что у него есть новости в деле янычар, и, похоже, хорошие новости, ибо он пишет, что мы отпразднуем «первый успех в деловых отношениях между Флоренцией и Иерусалимом». Ансельмо тоже может похвастаться первыми достижениями. Этой ночью он будет сопровождать Элизабет на собрание к Джакомо.
– Это замечательно!
– Да, больше всего радуется сам Ансельмо. Его весьма тяготит роль, которую он вынужден сейчас играть. Надеюсь, скоро закончится и это. – Козимо помолчал. – Если нам немного повезет, то завтра утром мы узнаем, где прячется Джакомо. А затем нам понадобится помощь Рашида. Он знает город лучше, чем мы. К тому же он солдат. Если мы в конце концов окажемся один на один с Джакомо, я бы предпочел иметь на своей стороне мужчину, в случае необходимости умеющего обращаться с мечом.
Анна почувствовала, как у нее задрожали руки. Это и в самом деле были добрые вести – скоро они, возможно, отыщут Джакомо, и тогда она увидит своего сына Стефано. Однако от этого ей стало не по себе. Похоже, Козимо был настроен на бой. Это означало опасность. С Козимо и Ансельмо ничего не случится, не зря ведь она повстречается с ними спустя почти пять столетий на маскараде во Флоренции. А что будет с Рашидом? И с ее сыном? И с нею самой? Если ей предстоит сделать выбор – решится ли она на то, чтобы ее сыну причинили зло? Или она предпочла бы, чтобы Джакомо ушел от возмездия? Неожиданно ее пронзила еще одна мысль, едва ли не более пугающая, чем все остальные. Скоро заканчивается срок ее пребывания в Иерусалиме. Вначале Козимо вел речь об одном месяце. Она пробыла здесь уже гораздо больше двадцати дней, в какой-то момент она потеряла счет времени и... В лучшем случае у нее осталось всего пара дней. Еще пара дней – и она покинет этот город и 1530 год, а тем самым и Рашида.
– Вам нехорошо? – участливо поинтересовался Козимо и внимательно посмотрел на нее. – Вы вдруг сильно побледнели.
– Нет, ничего, – быстро ответила она. – Всего лишь временное недомогание. – Она встала. – Мне пора идти... Я...
– Идите-идите, не тратьте попусту время на старика, – усмехнулся Козимо и посмотрел на нее красноречивым взглядом, позволявшим предположить, что он прекрасно знал, о чем она сейчас думала и с какими демонами боролась сама. – Рашид уже наверняка вас заждался. У бедняги сейчас и впрямь немного развлечений. Хотя погодите еще минутку. – Он поднялся, подошел к книжной полке, где находился тайник, и открыл его. – Покажите ему рисунок и переведите письмо. Он сообразительный, к тому же ориентируется в городе лучше, чем все мы вместе взятые. Быть может, у него появится идея, в каком месте нам следует искать пергамент. К тому же это хотя бы ненадолго отвлечет его от грустных мыслей. Кстати, и вас тоже.
Анна взяла в руки пергамент, поблагодарила Козимо, на ее глаза навернулись слезы. С каким бы удовольствием она сейчас обняла бы его, но не посмела. Вне всякого сомнения, они были друзьями. Быть может, в Козимо ди Медичи она даже обрела своего лучшего друга. И все же их разделяла некая дистанция, не позволявшая ей подобные изъявления чувств. Козимо был аристократом до мозга костей, холодным и неприступным, меньше всего похожим на человека, которого вот так запросто можно было бы обнять.
Стефано стоял рядом с хижиной и наслаждался видом города, раскинувшегося на горе, словно драгоценная, переливающаяся на солнце жемчужина на шелковой подушке. Иерусалим, «Дщерь Сиона», Священный Город. Как же он был великолепен! Настолько красив, что при его созерцании Стефано всякий раз от умиления хотелось плакать. Чуть прищурившись, он еще немного посмотрел на слепящий солнечный
