Меня же предупреждали насчет Филлипа. Когда я познакомилась с ним, все мне говорили: «И не думай с ним связываться!» – из-за его мерзкой репутации. И что же я сделала? Я не только связалась. Я втянулась. Ну и пострадала.
– Это ничего не значит! – кричал мне Филлип, когда я удостоверилась в том, о чем подозревала уже давно. – Это совершенно ничего не значит! Думаешь, я буду рисковать всем, что у нас есть, ради какой-то юбки?
Честно говоря, я не была уверена, что у нас есть что-то, чем стоит рисковать. Но он меня очень уговаривал, и я осталась.
– Думаешь, я сделаю что-либо, что может подвергнуть опасности паши с тобой отношения? – спросил он, на этот раз тише.
– Ты уже сделал, – со слезами ответила я. Но потом подумала, что, возможно, я слишком недоверчива и мелочна. Может быть, все, что ему нужно, – это немного повзрослеть, хотя ему было уже тридцать шесть. Но, честно говоря, когда он снова возвратился с игры в гольф и от его джемпера пахнуло чужими дешевыми духами, я погрузилась в пучину отчаяния. Еще одна чертова «птичка», с горечью поняла я. «Ты знаешь, на что их тянет», – преследовали меня слова его матери. Но, поскольку она была замужем три раза, я могу понять ее, скажем так, осмотрительность. Как бы то ни было, убедив меня остаться и заставив потерять еще один год, Филлип имел наглость меня бросить. Это было ужасно, и я никогда, никогда, никогда, никогда не свяжусь еще раз с таким вот ловкачом. Так что можешь катиться со своими оскорбительными предложениями. Довольно Гнусный! Да, катись куда подальше, убирайся, исчезни и никогда не маячь за моей дверью, не приглашай меня на ужин в «Ритц», не флиртуй со мной, не делай мне комплиментов, не смейся моим шуткам, не заставляй меня хохотать и…
Вдруг позвонили в дверь. Забавно. Я никого не ждала. На пороге стоял мужчина. С огромным букетом цветов. От кого это, черт возьми?..
– Мисс Тротт? – осведомился он.
– Да, – ответила я. Через его плечо я заметила грузовик с надписью «Мозес Стивенс».
– Цветы, – сказал мужчина. – Для вас.
Я отнесла их в кухню, положила в раковину – они не поместились бы даже в самую большую вазу, – села и уставилась на них. Букет был похож на цветочный салют: золотой взрыв желтых гербер, лимонных гвоздик, шафранно-дымчатых роз, бананово-желтого барбариса, белой нигеллы со стеблями цвета сливочного масла, – все это вперемешку с нежно-дымчатыми веточками и перевязано волнистой бледно- желтой лентой. Чудо. А в целлофановую обертку было вложено письмо.
«Моя дорогая Тиффани,
я специально попросил флориста – мистер Стивене делает в высшей степени хорошие букеты – подобрать что-нибудь в желтых тонах. Желтый – цвет малодушия. Моего малодушия, ибо я не решился быть откровенным с Вами с самого начала. Простите ли Вы меня? Должен сказать, меня ошеломил Ваш гнев – Вы ведь очень рассердились, не так ли? – но я постарался взглянуть на ситуацию с Вашей точки зрения. Могу лишь сожалеть, что расстроил Вас своим неожиданным и оскорбительным предложением. Я пытался быть честным с Вами, но, похоже, вместо этого обидел Вас. Надеюсь, Вы простите меня и останетесь хотя бы моим другом.
Д.У.
P. S. Из крупных семян вырастают самые красивые цветы».
О, ну надо же. Черт. Черт! Прекрасное письмо, не придерешься. Действительно прекрасное письмо. И какое содержательное. Может быть, я тогда немного перегнула палку? Может быть, я была слишком строга с ним? Как он узнал мой адрес? Ах да, я же дала ему визитку. Но все же это очень мило. Он очень приятный – о господи, господи, господи, зачем он женат? Везет же мне. Может, стоит подумать над его предложением? Может быть, мы могли бы стать друзьями. Почему бы и нет? Каждому нужны друзья, и потом, он такой забавный, с ним интересно, он с большим вкусом выбирает галстуки, и нам легко друг с другом. Уверена, мы можем быть по крайней мере друзьями. Я уверена, можем. Уверена.
– Ты пораскинь своим крохотным умишком! – сказала Лиззи, когда мы в следующую субботу кружили по продовольственному залу в «Харродз»,[27] или, вернее, я тащилась за ней, пока она наполняла тележку безумно дорогими продуктами к завтрашнему ланчу. – Ни в коем случае не вздумай с ним связываться, – медленно повторила она.
– Но он мне нравится, – запротестовала я, когда мы встали в очередь в мясной отдел.
– С этим ничего не поделаешь, – сказала она, а тем временем весельчак в белом халате нарезал ей ломтиками венгерскую шинку. – Довольно Успешный недоступен. Он женат. И более того, он сказал тебе, что не собирается разводиться, – будьте добры, фунт пармского окорока, – а ты не можешь позволить себе тратить на него время. И еще шесть цыплят гриль. Согласись, Тиффани, тебе почти…
– Знаю, – вяло признала я, – мне почти пятьдесят.
– Вот-вот. Поэтому, если ты действительно хочешь выйти замуж, окучивай одиноких – их полно! Тиффани, я не буду возражать, если ты выйдешь замуж за разведенного, – добавила она, пока мы обозревали ряд французских сыров.
– Это утешает, – машинально отреагировала я.
– Если ты выйдешь замуж за разведенного, ты сможешь венчаться в церкви или по крайней мере получить благословение и надеть подвенечное платье и все такое прочее. И пригласить подружек невесты, – добавила она. – Но если ты свяжешься с женатым, это будет верхом безрассудства, ветрености и глупости. Полфунта корнуоллского паштета, пожалуйста. Это вообще неприемлемо.
– Но я не собираюсь связываться с ним, – возразила я. – Он хочет, чтобы мы стали просто друзьями.
Это было встречено насмешливым фырканьем.
– Друзьями? Ты что, не понимаешь, что это как троянский конь! Если вы станете «друзьями», я гарантирую, что через пару недель ты будешь в отчаянии ждать у телефона, одетая в самое лучшее свое платье, а частный детектив, нанятый его женой, будет караулить в машине возле твоего дома, наставив видеокамеру на окно твоей спальни. Тебе это надо? Тиффани, именно это и случается с любовницами.
С любовницами? Лю-бов-ни-ца. Какое отвратительное слово! Нет, нет, нет. Ни в коем случае. Лиззи,
