перехватило дыхание. Он сжал зубы, чтобы не задрожать подобно перепуганному ребенку.
— Страж штормов пустил в ход свое заклятие, которое он когда-то наложил на Повелителя огня Ивейна. — В словах Татагрес звучала дикая ярость. — Он думает, что это заклятие и слабый мальчишка спасут его от ярости демонов холода. — Она снова рассмеялась, но на этот раз ее смех казался вымученным, как будто ее самые заветные планы потерпели крах.
— Значит, ты не можешь до него добраться? — догадался Эмиен.
— Да, не могу. — Татагрес наклонилась вперед; ее лицо приняло сосредоточенное выражение. — Но мне это и ни к чему. Его судьба уже решена. Смотри, я покажу тебе.
Она взяла меч Эмиена, который позволил колдунье забрать оружие — ему хотелось узнать, что же она выяснила. Татагрес острием клинка нацарапала на обледеневшей земле треугольник, воткнула лезвие в его вершину и прикоснулась рукоятью меча к своему золотому обручу.
— Наследник Ивейна хил и слабоумен. — Она презрительно усмехнулась. — Смотри?
Начертанные на льду линии полыхнули фиолетовым светом, от них повеяло обжигающим жаром. Эмиена страшило колдовство, и все же он был не в силах отвести глаза от возникшей в треугольнике картины. В плетеном кресле полулежал мальчик, закутанный в шерстяные одеяла, хотя в открытое окно небольшой комнатки лился солнечный свет. Лицо мальчика, обрамленное спутанными волосами мышиного цвета, было болезненно бледным, сложенные на коленях руки — тонкими, как лучинки. Сперва Эмиену показалось, что он спит, но, присмотревшись внимательней, юноша увидел, что глаза мальчика полуоткрыты, однако пусты, как у слабоумного. Потом ресницы поднялись, и карие глаза как будто посмотрели прямо на Эмиена.
— Огни Кордейна, да кто это? — вздрогнув, тревожно спросил юноша.
Татагрес сделала резкое движение, меч со скрипом царапнул лед, брызнули искры, и картина исчезла. Колдунья озабоченно взглянула на Эмиена.
— Ты спрашиваешь, кто он? Его зовут Джарик, он сын Керайна и наследник Повелителя огня Ивейна. Но дни его сочтены. Впрочем, даже если бы у него хватило сил стать таким же могущественным, каким был его отец, он все равно не смог бы спасти Анскиере. Инициация, Круг Огня, вызывает безумие, и Ивейн не избежал этой участи. А его наследник уже не в своем уме, видишь? Ваэре никогда не возьмутся его обучать, а если мальчик не получит знаний, которыми обладал его отец, Анскиере конец.
Эмиен глубоко вздохнул. Джарик, сын Керайна, с виду был совершенно безобидным, но некий внутренний голос твердил Эмиену об опасности. Сын рыбака привык не отмахиваться от предчувствий, даже если не мог понять причин своей тревоги. Однако перед своей утонченной самоуверенной госпожой он не решился признаться в нелепых страхах.
Эмиен взял меч из рук Татагрес, наконец-то поняв причину озабоченности колдуньи. Демоны были замурованы в скалах, до Стража штормов нельзя было добраться, поэтому она не могла потребовать от короля ключи к Эльринфаэру. Это выводило Татагрес из себя: судя по всему, ее золотой обруч не мог справиться с волшебством, которое заперло демонов холода за ледяной стеной. В столкновении с колдуньей Анскиере одержал верх, хоть и поплатился за это собственной жизнью.
Страстное желание отомстить по-прежнему жгло душу Эмиена. Он внимательно посмотрел на хозяйку, пытаясь понять: сдалась она или нет. Если после всего, что им пришлось вынести на пути к цели, колдунья отступит, он ударит ее, пусть даже ему придется поплатиться за свою дерзость головой. Но фиалковые глаза горели прежней решимостью.
— Если Страж штормов выживет, ему придется ответить за шторм, который он на нас наслал. — Татагрес высокомерно сжала губы. — Он не вечно останется под защитой льда, я тебе обещаю.
Внезапно Татагрес насторожилась, и Эмиен услышал, как внизу фыркнула и топнула лошадь. Он начал тревожно вглядываться в редеющий туман, сжимая рукоять меча. Солнечный свет пробивался сквозь рассветную дымку; на скалах выше все еще лежал туман, но он скоро рассеется. Через несколько секунд патруль внизу сможет разглядеть людей на каменном уступе. Эмиен только-только успел понадеяться, что тела убитых заметят не сразу, как внизу кто-кто крикнул, обнаружив трупы дозорных. Зазвенела упряжь, по мокрому песку застучали копыта. Потом раздался крик высоко над головами юноши и колдуньи, а внизу вооруженные люди начали шумно спешиваться.
Эмиен облизнул пересохшие губы.
— Мы окружены, — отчаянно прошептал он и присел за ледяным выступом с мечом в руке, собираясь защищаться, пока хватит сил.
Но Татагрес схватила его за руку и рванула к себе.
— Нет. Стой рядом! — Ее ногти больно впились в его запястье. — С помощью заклятия Анскиере я смогу вытащить нас отсюда. Если у них нет лучников, все будет хорошо.
Дрожащий Эмиен попытался справиться с паникой, в который раз ощутив, насколько он ничтожен в сравнении с могущественной колдуньей Татагрес. Его спина взмокла от пота, но он собрал остатки мужества и встал рядом с Татагрес, которая, поднеся другую руку к обручу, начала колдовать. Последние клочья тумана внизу развеял ветер, и стал виден отряд на берегу: воины собрались у трупа человека, которому Татагрес подарила смертельный поцелуй. Эмиен начал считать врагов, и тут темноволосый командир поднял голову и посмотрел прямо на него.
11. КОЛДОВСТВО
— ВОН ОНИ!
Килмарк показал вверх.
В семидесяти ярдах над берегом на скалистом уступе стояли женщина и вооруженный юноша, одетые в черные плащи с капюшонами, делающие их похожими на стервятников. Кто они такие и зачем прибыли в Скалистую Гавань, сейчас было не важно. Трое дозорных были мертвы, скорее всего, их отравили, и их убийцам не будет пощады!
Гневно прищурив голубые глаза, властелин Скалистой Гавани начал отдавать приказы.
— Ты! — он ткнул пальцем в одного из всадников. — Отправляйся на восточный пост и приведи лучников!
Воин развернул лошадь, она с места взяла в карьер.
Килмарк повысил голос, перекрывая удаляющийся стук копыт:
— Остальным окружить скалу! Отрежьте им пути к бегству. Когда явятся лучники, заберетесь туда и возьмете парня и женщину живыми!
Люди бросились выполнять приказы, зная, что Килмарк не прощает нерасторопности. Но повелителя Скалистой Гавани сейчас заботила не выучка его воинов. Настороженный, как дикий лев, он шагал взад- вперед вдоль линии прибоя, время от времени наклоняясь, чтобы осмотреть обломки досок, которые еще недавно были лодкой. Уцелели киль и несколько шпангоутов, и этого хватило, чтобы понять, какого размера было разбившееся судно. Килмарк пнул обломки и, сунув большие пальцы за ремень, снова посмотрел на лежавшие на берегу мертвые тела. Наконец сплюнул и яростно выругался: из тех, кто сталкивался с подобной яростью владыки острова, не многие оставались в живых, чтобы рассказать о ней.
Лодка была старая, громоздкая, и это объясняло, почему прошлой ночью дозорные не выполнили приказ, который предписывал немедленно докладывать обо всех людях, появляющихся в Скалистой Гавани без дозволения короля. Очевидно, трое воинов не выполнили свой долг, рассудив, что пассажиры такой жалкой лодчонки будут самыми безобидными. Это и сгубило дозорных.
Глупцы сами виноваты в своей смерти, решил Килмарк, яростно теребя рукоять меча. Их не придется вешать за ослушание, зато придется иметь дело с последствиями их неосторожности.
Женщина и юноша по-прежнему стояли на уступе, и воины не сводили с них глаз. У подножия ледяных скал было полно вооруженных людей, еще два десятка всадников расположились неподалеку, готовые пресечь любую попытку к бегству. Все стояли на своих местах, все были наготове, держа копья так, чтобы можно было немедленно нанести удар. И все же Килмарк озабоченно поскреб бородатый подбородок.
Другие не стали бы выставлять шесть десятков воинов против мальчишки и невооруженной женщины, но король отступников оставил на берегу свой лучший отряд именно потому, что нарушители выглядели до смешного беззащитными.
С неиссякаемым терпением караулящего добычу зверя Килмарк рассматривал чужаков, которые посмели проникнуть в его царство. Юноша, очевидно, не умел толком обращаться с оружием и держал меч, как простую палку. Самый обычный паренек, к тому же перепуганный. Килмарк быстро сбросил его со счетов и
