Фурлейнские горы. Когда доберешься до побережья и попадешь в городок Меаррен Ард, тебе придется выполнять повеления другого человека, который намного могущественнее меня. — Волшебница посмотрела на мальчика, не пытаясь скрыть своего беспокойства. — Клянусь жизнью, Джарик, от тебя зависит судьба всех людей Кейтланда. Анскиере из Эльринфаэра мудрее всех, кроме ваэре, он не призвал бы тебя на службу зря.
Но эти имена ничего не значили для человека, лишенного прошлого. Джарик упрямо сжал губы, вовсе не походя сейчас на того перепуганного мальчика, который сбежал из замка Морбрит на чужой лошади.
— Я согласен, — холодно проговорил он.
Хотя волшебница получила то, чего добивалась, она не обрадовалась своей победе. Решение Джарика было продиктовано не состраданием к Анскиере и не желанием спасти человечество. Он согласился уплатить цену, которую с него запросили за возвращение памяти, и Таэн лучше многих других понимала, насколько высока может быть эта цена.
Телемарк поставил последний начищенный чайник на полку буфета и принялся мерить шагами хижину, выискивая, чем бы еще заняться. Джарик опаздывал уже на неделю. Телемарк успел как минимум дважды почистить, отполировать и починить все, что нуждалось в починке, чистке и полировке. Не зная, чем еще заняться, чтобы отвлечься от тревожных мыслей, он со вздохом подошел к окну.
Над лесом Сейт сгущались сумерки, тени между высокими сугробами стали совсем черными. Снег остается глубоким до тех пор, пока первая оттепель не наполнит ручьи талой водой. В последнее время не случалось сильных ветров; днем солнце грело сильнее, и даже с тяжело нагруженными санями передвигаться было не так уж сложно. Джарик собирался ставить ловушки в самых глухих местах, вдалеке от дорог, где могли бы притаиться разбойники. Почему же мальчик так задерживался?
Телемарк отошел от окна и снова принялся шагать по хижине, все больше злясь на себя. Он давно научился стойко принимать превратности судьбы, его вполне устраивало одиночество в лесной глуши, он считал, что не нуждается ни в чьем обществе. Но страстное стремление Джарика стать лучше, его упорство и мужество заставили лесника привязаться к нему всей душой. К тому же мальчику выпала нелегкая участь — не каждый человек оказывается замешанным в свары волшебников, а еще реже демон ллондель предсказывает кому-то судьбу. Джарик был самым обычным пареньком, ему нельзя было не посочувствовать и нельзя было не желать ему добра… Тем более что его спокойная жизнь вряд ли продлится дольше, чем одну зиму.
Телемарк снова остановился возле окна. Над лесом сгустилась ночь, черные вершины деревьев вздымались к тонкому ломтику луны. На первый взгляд, снаружи ничего не изменилось, но что-то на тропе за сараем вдруг привлекло внимание лесника. Вцепившись в оконную раму, он пристальнее вгляделся в темноту, и ему померещилось там какое-то легкое движение.
Не успев подумать, что ему наверняка почудилось, Телемарк подбежал к двери.
Он схватил с крючка фонарь и выругался, заметив, как дрожит его рука с огнивом. Первая искра не попала на фитиль, но со второй попытки Телемарку удалось-таки зажечь фонарь; не тратя времени на надевание плаща, лесник выскочил наружу.
После полумрака, царившего в хижине, его глаза не сразу привыкли к яркому свету фонаря. Телемарк сощурился, пытаясь разглядеть, вправду ли кто-то идет по тропе; ему не хотелось думать, что он ошибся.
— Джарик?
Имя отзвучало, не разбудив эха, и снова наступила тишина.
Телемарк разочарованно опустил фонарь и уже повернулся, чтобы вернуться в дом, как вдруг услышал долгожданный звук: резкий звон полозьев саней, задевших за камень у поворота тропинки.
— Джарик! — Телемарк бегом бросился по тропе.
Фонарь закачался в его руке, и при колеблющемся свете желтого пламени лесник увидел мальчика, который вышел из леса, таща за собой тяжело нагруженные сани.
Казалось, с Джариком все было в порядке, но, очутившись рядом, Телемарк заметил, что паренек выглядит необычно неряшливым и неопрятным, а под его глазами темнеют круги.
— Что случилось? — Лесник поставил фонарь на пень и крепко обнял мальчика.
Джарик на мгновение тоже крепко вцепился в него, потом отстранился.
— Я вспомнил, кто я. — Безнадежное отчаяние в его голосе обдало Телемарка ознобом.
Лесник сразу вспомнил видение, которое послал ему ллондель, и ему захотелось плакать. Но он только поднял фонарь и махнул рукой в сторону хижины.
— Пошли в дом. После расскажешь.
Джарик тяжело вздохнул и потянул за лямку саней так, словно только тяжелый груз и мог удержать его на земле.
— И теперь у меня есть долг, — заявил он.
Телемарк вдруг понял, почему мальчик еле передвигал ноги. Судьба, предсказанная демоном, наконец настигла его.
Лесник пошел рядом с Джариком.
— Все это подождет, — с напускным спокойствием сказал он, чувствуя, что паренек не хочет расстраивать его.
У порога хижины Телемарк повесил фонарь на скобу и деловито склонился над санями. Вьюк был приторочен так тщательно, словно Джарик пытался оттянуть неизбежное, сосредоточившись на сиюминутных заботах. Шкуры были содраны отлично, ни один волосок не помят. Начищенное, остро заточенное лезвие топора сияло.
«Мы с парнем очень похожи», — подумал Телемарк и закусил губу, поняв, как сильно сказалось на мальчике его влияние.
Джарик не помнил своего прошлого, поэтому ему ничего другого не оставалось, кроме как следовать наставлениям лесника. И теперь его могла спасти от обрушившегося удара только недавно обретенная уверенность в себе. Джарику пришлось нелегко, когда он впервые очутился в этом лесу, и все-таки в случившемся можно было найти и хорошую сторону. До того как с мальчиком приключилось несчастье, лишившее его памяти, он был хилым, неумелым подростком, который вряд ли смог бы выжить в грядущих испытаниях.
Очень мягко Телемарк сказал:
— Я всегда знал, что ты недолго пробудешь здесь. Решай сам, когда тебе уходить. А до тех пор эта хижина останется твоим домом. — Он сосредоточенно начал распутывать узлы, и тут Джарик то ли быстро вздохнул, то ли всхлипнул.
Телемарк поднял голову: лицо мальчика, освещенное желтым пламенем фонаря, блестело от слез, и в его влажных глазах лесник увидел гордость… А еще — неуверенность, которая как будто вернулась к нему вместе с памятью о прошлом. Внезапно Джарик показался леснику совсем взрослым.
— И что ты узнал о себе? — не выдержал Телемарк.
Джарик наклонился и тоже стал распутывать веревки.
— Почти все. Я знаю, где я вырос, знаю, кто мои родители. Я знаю, что на самом деле я вовсе не сын Керайна, а незаконнорожденный отпрыск волшебника. — Он помедлил, не желая называть имен и до сих пор пытаясь смириться с тем, что он выяснил о своем прошлом. — Именно потому, что я — ублюдок волшебника, мне пришлось покинуть замок Морбрит, в котором я вырос. Но я не знаю, как и почему был вынужден бежать. Зато знаю, что мне скоро придется уйти и отсюда, только не знаю — зачем.
Он замер, перестав развязывать узлы, поднял голову и впервые после возвращения встретился глазами с Телемарком. Лесник понял, что мальчик боится тех тайн, которые еще могли таиться в его прошлом.
Но даже проницательный Телемарк не мог догадаться, что мать Джарика пыталась убить его сразу после рождения. Другие дети из гильдии кузнецов никогда не давали мальчику забыть об этом. Рассказ Керайна о преступлении его невесты сохранился в записях Морбрита, и ученик писца нашел эти свидетельства в холодных фразах протокола графского суда рядом с записью, осуждавшей невинного человека на казнь через повешение.
Джарик вырос, так и не смирившись с тем ужасным фактом, что его отвергла родная мать. И вот теперь, когда он наконец-то начал верить в себя, волшебница, сжимавшая в руке оборванные нити его прошлого, потребовала, чтобы он отказался от недавно обретенной счастливой жизни. Ради чего? Ради службы
