сосредоточилась и направила свои мысли внутрь камня, пробуждая его силу.
Морриэль захлестнуло потоком обостренного восприятия.
Она ощущала глину кирпичей, из которых был построен этот дом, и известь раствора, скрепляющего их между собой. Она ощущала доски пола, чье дерево хранило легкие женские шаги и слезы несправедливо наказанных детей. Все магические ритуалы, какие совершались в этом зале, оставили здесь свои следы. Обрывки прошлых заклинаний въелись в половицы, точно копоть в штукатурку. И под всем этим текли первозданные силы Этеры. Сильнее, чем раньше, Морриэль ощущала их звонкое пение, но сейчас оно почему-то угнетало ее сознание. Она чувствовала конечность материи, подвластной разрушению.
Старуха тряхнула головой, быстро отогнав подобные мысли. Сокрушаться из-за мертвой материи, когда тысячи людей страдают и мучаются? Так ведут себя маги Содружества, для которых осколки паравианского мира дороже всего остального. Но если Содружество равнодушно к окружающей жизни, почему же оно позволяет себе безжалостно вмешиваться в дела ордена?
Морриэль было не с кем разделить свой гнев. Кроме нее, никто не знал, что после исчезновения Путеводного Камня маги Содружества стали бесцеремонно вторгаться в жизнь кориатанок, делая это когда им заблагорассудится. Самые могущественные заклинания, доступные сестрам-кориатанкам, не мешали ни Сетвиру, ни мрачному призраку Люэйну проникать в сокровенные замыслы ордена. Люэйн — тот вообще превратился в надзирателя. Хорошо, что хоть сейчас он не висел над нею. И все равно охранительные возможности Морриэль были невелики. Самое большее из доступного ей сейчас — магическое запечатывание пространства этого зала, дабы ни один звук не вырвался за его пределы. Все, что будет здесь сказано, особые заклинания окружат магической силой и навсегда запечатают внутри кварцевого кристалла, превратив в бледно-голубой узор светящихся линий.
Если какая-нибудь внешняя сила попытается сюда прорваться, Морриэль сразу об этом узнает. Она усмехнулась, представив, как переполошилась бы Лиренда. Та все еще гоняется за совершенством. Морриэль по собственному опыту знала, в каких случаях погоня за совершенством была пустой и глупой тратой времени. Главная колдунья избрала иную стратегию: сначала понять, зачем пожаловали маги, и только после этого выстраивать защиту.
Лиренде не откажешь в рвении, но ей еще многому предстоит научиться. Настоящая сила обретается через терпение и отрешенность. Вот и сейчас, пока Морриэль поудобнее устраивалась между подушек и одеял, Первая колдунья нетерпеливо переминалась с ноги на ногу.
В отличие от нее прибывшая из Тайсана Хальта застыла в полном смирении, дожидаясь, пока ей будет позволено говорить. А ведь она, судя по измятой одежде и бледному лицу, очень устала с дороги.
— Готовая к служению, предстаю перед вышестоящими, — произнесла она традиционные слова и распласталась на полу.
— Позволяю тебе говорить.
Морриэль укутала руки в теплый платок. Воздух был напитан силой заклинаний, мерцающих ледяным блеском. Главная колдунья ощущала их всем телом; даже ее жидкие седые волосы распрямились.
Хальта подняла голову. Громкий шелест ее одежды выдавал трясущиеся колени.
— Повелительница, Эту было угодно послать мне испытание, которое вынудило меня сделать выбор. Я проявила чрезмерное своеволие и теперь уповаю на ваше милосердие. Поддавшись на увещевания Лизаэра Илессидского, я заключила с ним сделку. Я выдала принцу местонахождение его кровного брата, а также намерения последнего. За это Лизаэр рассказал мне, что собственными глазами видел… Путеводный Камень… — от неодолимого волнения голос Хальты зазвенел, — не исчез бесследно. Все эти долгие века он находился в хранилище Альтейнской башни и до сих пор остается там.
Морриэль поднесла к губам скрюченные пальцы, чтобы не закричать во все горло. Новость была ошеломляющей. Путеводный Камень найден! Наконец-то! Главной колдунье было не совладать с бушующей радостью, захлестнувшей ее дряхлое тело. Морриэль протянула трясущуюся руку и начертала знак благословения над капюшоном Хальты, замершей у ее ног.
— Я целиком прощаю твое своеволие. Ты поступила как истинная кориатанка!
Морриэль приободрилась, будто ей сбросили несколько сотен лет. Ошеломляющая весть сразу же пробудила в ней новые надежды. Когда Путеводный Камень вернется в орден, боль перестанет терзать ее тело. Увы, священный аметист не сделает ее ни молодой, ни сильной, но преемственность Лиренды потеряет свою остроту. Кориатанки вновь смогут утихомиривать бури и заграждать путь болезням. Орден займет свое былое положение и избавится от соглядатайства магов Содружества.
Ликующий взгляд Морриэль пересекся во взглядом Первой колдуньи Лиренды.
Раскрасневшееся лицо Лиренды говорило не только о чрезмерной радости. Возможно, радости там не было вообще, а был лишь умело замаскированный гнев.
Морриэль стало любопытно. Белый кристалл кварца, с которым по-прежнему было связано ее сознание, позволил достаточно быстро добраться до причины и сломить внутреннее сопротивление Лиренды. Причина поразила Морриэль: Первая колдунья ненавидела Хальту за предательство. Купив сведения о местонахождении Путеводного Камня, та даже не задумалась о чудовищной плате. А платой была жизнь Аритона Фаленского. Лиренду взбесило, что орден собственными руками выдал наследника ратанского престола, скрывшегося в Мериоре.
Морриэль не волновала судьба Аритона. Ее удручала женская слабость Лиренды. Неужели Первая колдунья влюбилась, будто какая-нибудь младшая послушница, еще не научившаяся бороться с мирскими страстями? Впрочем, достаточно даже простого сочувствия к Фалениту, чтобы нарушить равновесие в душе Лиренды.
Морриэль злорадно сощурилась. Она нашла средство исцеления.
— Первая колдунья, я повелеваю тебе взять Скирион и немедленно отправляться в Атанию. Попутно ты должна будешь собрать круг из ста восьми старших колдуний, наиболее опытных и искусных в нашей магии. Вместе с ними ты явишься к Сетвиру и вызволишь из недр Альтеинской башни Путеводный Камень. Если ты потерпишь неудачу и вернешься с пустыми руками, я сочту тебя недостойной называться моей преемницей.
Лиренда успела совладать с собой; ее лицо было бесстрастным, как у мраморной статуи. Первая колдунья отвесила требуемый поклон.
— Ваше повеление — большая честь для меня. Я с радостью выполню его, не доставив вам причин для недовольства.
Морриэль раздраженно следила, как Лиренда встала и с излишним рвением отправилась выполнять приказ.
К Хальте, все еще лежавшей на полу, Главная колдунья обратилась более благосклонным тоном:
— Встань, Хальта, и отринь свои страхи. Повторяю: твой поступок не был своеволием. Ты немало рисковала, но твой риск оправдан, ибо ты действовала во благо ордена. Твое усердное служение будет должным образом вознаграждено. Однако сейчас я вынуждена просить тебя еще об одном необременительном одолжении.
Колдунья встала, расправила складки одежды и смиренно склонила голову.
— Жду ваших приказаний, повелительница.
Почти бесплотной рукой Морриэль откинула платок, скрывавший стеклянные шары, выбрала из них один и подала Хальте.
— Повтори ясновидение, которое ты провела для Лизаэра Илессидского. Покажи человеку, которого ты видишь, верфь Аритона в Мериоре. Пусть он хорошенько запомнит то место.
Поскольку приказ Морриэль исключал вопросы, Хальта молча взяла шар, откуда на нее глядело изможденное лицо бывшего начальника алестронского караула.
— Исполняю ваше повеление, — тихо произнесла колдунья.
Неожиданно в соседнем доме вновь громко заплакал ребенок. Был ли его плач случайным совпадением или же дурным предзнаменованием, Морриэль не знала, но детский плач всегда действовал на нее удручающе. Она поспешно отпустила Хальту и осталась одна. В окнах блеснули последние лучи утреннего солнца. Зал начал погружаться в прохладный сумрак. Морриэль закрыла глаза. Кориатанский орден, гордившийся своим милосердием, дважды выдал Аритона Фаленского врагам, но сердце Главной колдуньи билось ровно, а душа не испытывала никаких угрызений совести.
Не столь уж важно, сумеет ли этот униженный и озлобленный алестронский изгой осуществить свою
