— Сетвир был не в состоянии этого сделать, даже если бы очень захотел. — Не желая утаивать жестокую правду, маг продолжал: — Когда проклятие Деш-Тира проникло в Лизаэра, он разбил твою лиранту.
Аритон вскочил на ноги, как взвивается змея в момент опасности.
— Негодяй! — выдохнул он.
Больше он не сказал ни слова, и молчаливая ненависть, прорвавшаяся из глубин и овладевшая им, была даже страшнее громких проклятий. Асандир увидел не наследного принца, не ученика менестреля, а послушное орудие Деш-Тира, готовое мстить, мстить и мстить. Все, что слагало личность Аритона, было направлено к единственной неотступной цели: уничтожить своего кровного брата.
Лицо Фаленита, перекошенное яростью, страшно задергалось. Напряжение, только-только начавшее спадать, вернулось снова и было еще сильнее. Аритон сделал три крадущихся шага к огню, словно выслеживая врага. У костра он замер, потом судорожно затрясся и снова замер. Казалось, у него остановилось сердце и сейчас он рухнет на пол. Но этого не случилось. Разжав губы, Аритон судорожно выталкивал из себя удерживаемый воздух.
Установилась гнетущая тишина. Асандир одобрительно кивнул, понимая, каким чудовищным напряжением воли Фаленит спас свой рассудок. Аритон отвернулся, затем дрогнувшим голосом сказал, обращаясь к Халирону:
— Прости меня. Я думал, ты откажешься от своего предложения, когда узнаешь, что у меня есть лиранта, столь же древняя и совершенная, как и твоя. Только поэтому я не захотел принять от тебя этот драгоценный подарок.
Халирон криво улыбнулся; вторая половина лица его не слушалась.
— Ты не обидел меня. По давнишней традиции, моя лиранта переходит к менестрелю, ставшему магистром. Только не говори, что не почувствовал перемены в своем мастерстве, когда играл в Джелоте. Это оно помогло тебе настроиться на паравианские мистерии. Твои пальцы обрели магическую силу, которой у тебя раньше не было. Отныне ты имеешь полное право носить титул магистра.
Аритон поник, как переломившаяся ветка. Его опять захлестнуло отчаяние.
— Эт милосердный, что ты делаешь? Что ты даешь мне в руки, как не новое оружие в войне с Лизаэром?
Халирон был достаточно мудр, чтобы воздержаться от пустых утешительных слов. Старику удалось немного приподняться и придать своему голосу прежнюю звучность и интонацию, заставлявшую людей завороженно умолкать.
— Да, я даю тебе новое оружие. И не стану требовать от тебя заверений, что ты никогда не воспользуешься своим великим музыкальным даром.
Асандир мягко, но решительно заставил Халирона лечь. Ничуть не боясь, что его слова вызовут у Аритона новую вспышку ярости, старый менестрель продолжал:
— Могу, не кривя душой, сказать: я прожил счастливую жизнь. Представляешь, я своими глазами увидел солнце, о котором раньше знал лишь по старинным балладам. А с Деш-Тиром пришлось воевать, и не в последнюю очередь — тебе. И если когда-нибудь музыка явится средством спасения твоей жизни или жизней твоих верных защитников, ты применишь это оружие и не станешь терзаться угрызениями совести.
Эти слова застигли Аритона врасплох, обдав новой волной боли.
— А если я злоупотреблю своим даром менестреля? Если из-за него польются новые реки крови?
Халирон ответил ему с истинно отцовской терпеливостью:
— Тебя не избрали и не назначили магистром. Ты завоевал право так называться. И кто лучше сможет ответить на твой вопрос, кроме твоей же совести?
Аритону понадобилось несколько минут, чтобы услышанное улеглось в его воспаленном рассудке. Костер вздыхал и шипел, выбрасывая вверх ярко-красные искры.
— Так было со мной и со всеми моими предшественниками, — продолжал старый менестрель. — Так повелось еще со времен паравианцев. Наверное, я зря не рассказал тебе об этом раньше. Зато я не напрасно пестовал твой талант и теперь оставляю Этере достойное наследство.
От целительных рук Асандира Халирону стало легче, и он закрыл глаза.
— Свыкнись с тем, что теперь ты — первый менестрель Этеры. Я не стану требовать от тебя никакой новой клятвы. Ты дал мне свое слово наследного принца, значит, лиран-та станет твоей.
Аритон пошатнулся и, будто растеряв всю свою ловкость, едва не упал в костер. Наконец встав на трясущихся коленях перед постелью Халирона, Повелитель Теней склонил голову и обнял хрупкие плечи старика.
— Спасибо тебе за все, что ты сделал для меня за эти шесть лет. Можно ли измерить радость, которую ты мне подарил?
Он тут же поднялся, боясь, что не совладает с собой. Асандир мысленно прочитал короткое заклинание и погрузил больного в сон. Когда дыхание Халирона стало глубоким и ровным, маг встал. Глаза Асандира и нового магистра встретились.
— Он ведь умирает, да? — спросил Аритон.
Руки мага Содружества, сцепленные на коленях до белизны костяшек, выглядели на редкость беспомощными.
— Дакар пообещал ему возвращение в Иниш, — глухо напомнил Асандир.
— Он в самом деле это видел или просто попытался загладить свою вину перед стариком? — не отставал Фаленит.
Асандир еще раз взглянул на спящего, затем осторожно поднял Аритона на ноги и увел от огня. Возможно, в другое время принц вырвал бы руку и ответил какой-нибудь дерзостью. Однако сейчас он послушно позволил собой руководить.
— Чтобы пророчество Дакара исполнилось, мне придется напрячь все силы. Но это дело пока может ждать.
Не собираясь вдаваться в подробности, маг наклонился и достал из седельной сумки одеяло для ночлега.
— А вот твое дело ждать не может.
Одеяло пахло заплесневелой шерстью. Аритон взялся за концы, чтобы расстелить его, и вдруг почувствовал головокружение. В глазах потемнело. Желая скрыть свою полную изможденность, он присел на кованый сундук, в котором хранились лучшие наряды Халирона. Движение выглядело почти естественным, но у Асандира все равно дрогнули уголки губ — признак подавленной улыбки.
— Со времен Торбанда каждый Фаленит ставил чувство собственного достоинства выше жизненных удобств.
Подойдя к Аритону сзади, маг коснулся руками его ключиц. Руки Асандира обладали крепостью стали, но сейчас прикосновение было совсем легким, даже нежным.
— Я согласен терпеть унижения и скитаться по дорогам. Только избавьте меня от наследия моей династии.
Асандир сдавил ключицы принца чуть сильнее. Аритон дернулся всем телом. Не обращая на это внимания, маг повел большими пальцами вверх по шее и достиг затылка. Там он расположил пальцы по- другому и стал двигаться к макушке. Кожа под черными влажными прядями Аритоновых волос пылала так, будто Фаленит подхватил лихорадку. Под треск догорающего костра и стук дождевых струй Асандир сказал:
— Потоки силы, питающие Этеру и все живое на ней, имеют очень тонкий настрой. Оттуда же мы черпаем силу для магических заклинаний. Если вычерпывать слишком много и слишком быстро, нарушается равновесие между Душой и телом. Древний ритуал, который ты столь беспечно вызвал к жизни своей музыкой, требует защитной цепи из особых заклинаний. В прошлом выбросом силы управлял целый круг паравианских певцов.
Руки Асандира творили чудеса. У Аритона приятно покалывало в теле, боль постепенно уходила. Он склонил голову и шумно вздохнул. По вискам заструился пот, чертя косые борозды у него на щеках. Глотая воздух, принц быстро проговорил:
— Дакар предупреждал, что я заболею. Надеюсь, ничего серьезного? Наверное, обыкновенное
