Жан-баева, а Аскар Джандербеков, чтобы не мешать ему, направился к киоску с газированной водой.
Да, это действительно был пароль “Призрака”. Он имел обыкновение передавать его каждый раз новыми цифрами шифра.
Что же делать теперь? Не отдавать чемодан? Но это значит открыть себя и дать Жанбаеву возможность улизнуть. Арестовать немедленно Аскара? Но ведь он может оказаться и не сообщником и даже, оказавшись сообщником, может не знать, где сейчас Жанбаев. Недаром у Жанбаева кличка “Призрак”, он, конечно, никому не доверяет ничего серьезного, и Аскар едва ли знает о нем что-нибудь определенное.
А время шло, и нужно было что-то предпринимать. Джандербеков уже напился воды и, посматривая на часы, косится в его сторону. Ничего не поделаешь - придется идти на риск!…
Ершов торопливо написал записку с ничего не значащими словами и несколькими цифрами, зашифровав в ней свой позывной.
– Пожалуйста, Аскар Габдуллович, - обратился он к Джандербекову, - вот вам чемодан и записка для Жанбаева.
А потом, по дороге к дому Аскара, Ершов мучился сомнениями: правильно ли он поступил? Не помог ли осуществлению какого-то замысла Жанбаева? Нельзя ли было поступить как-нибудь иначе?…
По пути он зашел на почту и получил письмо от Малиновкина. Лейтенант сообщал ему новый адрес. В соответствии с распоряжением Ершова, он ни на станции, ни даже в городе сегодня не был. Будет и теперь сидеть дома до темноты, а вечером включит рацию и станет ждать новых приказаний майора.
В половине первого Андрей Николаевич связался с ним по радио и, рассказав о происшествии с чемоданом Жанбаева, приказал сообщить об этом генералу Саблину.
ВОЗМОЖНА ДИВЕРСИЯ…
Ольга Белова заканчивала составление проекта дополнительных земляных работ в километровой выемке, когда в палатку к ней вошел инженер Вронский.
– А вас комендант разыскивает, Анатолий Алексеевич, - сказала она Вронскому, не отрываясь от бумаг. - Вы разве не встретились с ним? Он только что заходил сюда.
– Зачем я ему понадобился? - устало проговорил Вронский, опускаясь на складной стул.
– Пришло какое-то секретное указание от местного отделения госбезопасности.
– А он не сказал вам, какое именно? - насторожился Вронский.
– Что-то связанное с усилением бдительности.
– Да? - Вронский удивленно поднял брови и положил на место книгу, которую взял было со стола. - Это любопытно. Нужно будет разыскать его. Я зайду к вам минут через пять, если вы разрешите, Ольга Васильевна?
– Вы же знаете, Анатолий Алексеевич, - я вам всегда рада.
Благодарно улыбнувшись Беловой, Вронский торопливо вышел из палатки. Спускаясь под откос косогора, он ловко прыгал с уступа на уступ. Ольга невольно залюбовалась его стройной фигурой спортсмена и долго еще смотрела в ту сторону, где давно уж скрылся из виду ее начальник, и думала о нем.
Вронский вернулся минут через десять. Он был очень расстроен чем-то и не сразу заговорил с Ольгой, когда вошел в ее палатку. Усевшись на складной стул, он закурил папиросу, не спросив разрешения Ольги, все еще продолжая озабоченно думать о чем-то.
– Да, неприятно все это, черт побери!… - проговорил он наконец.
– А что такое, Анатолий Алексеевич? - забеспокоилась Ольга.
– Есть, оказывается, опасение, что к нам на стройку попытаются проникнуть подозрительные лица.
– Что за лица такие?
– Точно ничего пока не известно. Предполагают, что агенты иностранной разведки, а может быть, и диверсанты. Я лично склонен думать, что диверсанты. Условия для диверсии тут подходящие - сотни, а то и тысячи тонн взрывчатых веществ могут взлететь на воздух от одной только короткой вспышки капсюля- детонатора, от малейшей искры электрического разряда.
Ольге показалось, что Вронский как-то уж слишком взволнован всем этим. Конечно, он не мог оставаться равнодушным к такому известию, но Ольга знала его, вернее, он казался ей очень смелым, мужественным человеком, всегда находившимся, как он сам любил говорить, рядом со смертью. Мог бы он и поспокойнее отнестись к этим сведениям работников госбезопасности…
– Конечно, враги не хотят оставить нас в покое, - не глядя на Вронского, произнесла Ольга. - Но ведь и мы все время начеку. Выследили же кого-то наши контрразведчики. Да и у нас тут надежная охрана. Не понимаю, чем вы так обеспокоены, Анатолий Алексеевич?
Вронский, казалось, взял себя в руки и ответил уже спокойно:
– Я потому так близко к сердцу принимаю все это, Ольга Васильевна, что на мне, как на начальнике взрывных работ, лежит ответственность не только за удачный или неудачный в техническом отношении взрыв, но и за безопасность людей и материальных средств. В конце концов, и ваша жизнь и моя собственная чего-нибудь да стоят.
Ольга хотела заметить ему, что пусть он меньше всего заботится о ее жизни, она не драгоценнее других, но сдержалась. Ей сегодня явно не нравилось что-то во Вронском… Она ничего не ответила на его слова и молча продолжала заниматься своим делом.
– Очень хотелось мне, Ольга Васильевна, посидеть тут с вами, посмотреть на вас, - помолчав немного, проговорил Вронский, вглядываясь в ее большие спокойные глаза, - но я, к сожалению, должен немедленно пойти и отдать кое-какие распоряжения.
Когда Вронский ушел, Ольга стала припоминать, что он всегда бывал очень возбужден в дни взрывных работ и даже накануне. Суетился, кричал на сменных инженеров, придирался к маркшейдерам, подозревая, что они неточно нанесли на местность границы опасной зоны. Сам проверял чуть ли не каждый сросток электровзрывной сети.
Раньше Ольге казалось, что это всего лишь высокая требовательность к людям и самому себе, тщательное уточнение всех мельчайших деталей сложной системы взрывной техники. Но теперь она подумала: “А что если это трусость?…”
ТРЕВОЖНАЯ ОБСТАНОВКА
На следующий день после того, как Ершов вернулся из Аксакальска, ему снова удалось связаться с Жанбаевым, который, коротко сообщив о получении чемодана, сделал Ершову новое распоряжение:
“Если завтра Аскар не будет ночевать дома и не вернется к утру, немедленно забирайте рацию, садитесь на поезд и уезжайте в Аксакальск. К Габдулле Джандербекову не заходите. Остановитесь на Джамбульской двадцать один, у Арбузова. Передайте ему привет от меня и в двадцать четыре ноль-ноль обязательно будьте на приеме”.
“Что бы это могло значить?” - удивленно подумал Ершов, выключая рацию. Похоже было, что Жанбаев собирается “смотать удочки”. Но какое отношение имеет к этому Аскар? С ним случится что-нибудь или ему поручается какое-то рискованное дело? И почему следует избегать квартиры Габдуллы Джандербекова?
Ясно было пока только одно: Жанбаев намеревается предпринять что-то. Нужны, значит, какие-то срочные меры, которые помешали бы осуществить его замысел…
Не заходя домой, огородами Ершов вышел на улицу. Дом, в котором поселился теперь Малиновкин, был ему известен. Он специально проходил мимо него днем, чтобы на всякий случай знать, как попасть туда в ночное время. Без труда нашел он его теперь и, осмотревшись по сторонам, негромко постучал в угловое окно.
Лейтенант или не спал, или был очень чуток, - голова его тотчас появилась в окне. Узнав майора, он осторожно отворил окно.
– Что случилось, Андрей Николаевич?
– Можете вы незаметно выйти ко мне на улицу? - спросил Ершов.
– Лучше, пожалуй, если я через окно вылезу, чтобы хозяев не тревожить, - ответил Малиновкин.
Торопливо одевшись, он перекинул ноги через подоконник и спрыгнул на землю.
Было темно, и Ершов не боялся, что их может узнать кто-нибудь. Он взял Малиновкина под руку и,
