можно скорее!
– Хорошо, я сделаю это, - глухо проговорил Вронский, чувствуя, как у него все пересохло во рту. Вовремя войны он лежал однажды между рельсами, когда рвался на станции эшелон с боеприпасами, в который попала фашистская авиационная бомба. Долгое Бремя не мог он без содрогания вспоминать об этом. Однако постепенно острота потрясения сгладилась, и он даже начал рассказывать о происшествии этом в юмористическом тоне. Теперь же Вронский снова с необычайной отчетливостью представил себе беспрерывные глухие взрывы рвущихся снарядов, свист осколков, вспышки пламени, судорожное сотрясение земли и стоны раненых. Он ничем не мог уже подавить овладевшее им чувство страха и с ужасом думал, как в таком виде появится он перед Ольгой.
– Я сейчас же побегу к баракам, - повторил Вронский, - отправлю только со станции Белову…
Но тут вдруг услышал он ее спокойный голос:
– Не нужно меня никуда отправлять, Анатолий Алексеевич. Я тоже пойду к баракам и помогу вам.
– Но, Ольга Васильевна… - начал было совсем растерявшийся Вронский.
– Нам дорога каждая секунда. Идемте!
И, уже направляясь к выходу, Ольга спросила дежурного:
– А Шатров знает, что его поезд заминирован?
– Нет, не знает, - ответил дежурный, делая какие-то знаки молодому железнодорожнику, заглянувшему в помещение.
Ольга первой вышла на перрон и торопливо, почти бегом, направилась к баракам. Вронский едва поспевал за нею, со страхом думая, заметила она или не заметила, как дрожал его голос? Только бы теперь она не спрашивала его ни о чем, а он постепенно возьмет себя в руки…
Они пробежали уже значительную часть расстояния и приближались к семафору, крыло которого как раз в это время тяжело опустилось в горизонтальное положение. Ольге показалось даже, что оно рухнуло вдруг, будто подстреленное кем-то, и судорожно подрагивало теперь в предсмертных конвульсиях, как живое крыло смертельно раненной птицы. И как раз в это время из-за холмов вынырнул поезд Шатрова с еще не потушенным прожектором и каким-то лихорадочным блеском буферных сигнальных огней. Постепенно он начал сбавлять скорость и вскоре совсем остановился у закрытого семафора.
– Нужно предупредить Константина, - торопливо проговорила Ольга, нервно хватая Вронского за руку.
– Что вы, Оля! - почти закричал Вронский. - Поезд взорваться может каждую секунду… Нам людей нужно спасать!
– А с бригадой Шатрова как же? Разве они не люди?
Вронский едва мог стоять на одном месте. Ноги, казалось, так и несли его в сторону, подальше от поезда с его страшным грузом.
– Но, Оля, не будьте безрассудны… Там ведь сотни людей в бараках…
– Хорошо, - почти спокойно проговорила Ольга, - идите спасать сотни людей, а я спасу этих трех.
– Это безумие, Ольга Васильевна! - уже начиная злиться, воскликнул Анатолий Алексеевич.
– Не теряйте же время, Вронский! Выполняйте свой долг!
Вронский в эту минуту глубоко презирал себя за чувство страха, всецело овладевшее им, но ничего не мог с этим поделать. Тяжело вздохнув, поспешно побежал он к баракам.
Ольга между тем изо всех сил бежала к локомотиву, увязая в сыпучем песке. Но ее уже заметили с паровоза, и Константин торопливо спускался из будки машиниста ей навстречу. А когда она подбежала совсем близко к паровозу, то чуть не столкнулась с железнодорожником, посланным дежурным по станции предупредить Шатрова.
– Константин, Костя! - задыхаясь прокричала она. - Ваш поезд заминирован!…
– Верно, товарищ Шатров! На вашем поезде диверсанты мину поставили, - торопливо подтвердил железнодорожник, смахивая ладонью пот с разгоряченного от быстрого бега лица. - Она должна скоро взорваться! Уходите немедленно с паровоза!…
– Как уходить?! - закричал Константин, снова поднимаясь на паровоз: - Бараки же вокруг… Как же можно? Ты слышишь, Федор?
Побледневший Рябов высунулся из окна паровозной будки.
– Кто такое приказание дал - бросить паровоз! - сверкнул он глазами и зло посмотрел на железнодорожника. - Ты, видно, что-то перепутал со страху…
– Ну, тогда вот что, - перебивая Рябова, решительно проговорил Шатров, осененный какой-то мыслью. - Пока перегон считается занятым нами, мы задним ходом уведем наш поезд подальше от станции. Бегите быстрее и доложите об этом дежурному. А вы, Ольга Васильевна, что же стоите тут! Уходите и вы поскорее!…
Но у Ольги уже не было сил двинуться с места. Она со страхом чувствовала, что у нее подгибаются ноги и она вот-вот упадет на землю.
– Эй, послушайте! - каким-то чужим голосом закричал Шатров железнодорожнику, бросившемуся уже было к станции. - Помогите женщине!
Железнодорожник вернулся и подхватил Ольгу под руку.
– Тимченко! - крикнул Шатров кочегару. - Живо беги предупредить охрану и поездную бригаду! Пусть они поскорее соскакивают с поезда. Ты тоже оставайся там с ними!
Перепуганный кочегар почти скатился с паровоза. Видя, с какой поспешностью убегает Тимченко, Шатров повернулся к Рябову:
– Иди и ты, Федор…
– Да ты что!… - не находя нужных слов от возмущения, Рябов зло выругался. И Константин понял, что он ни за что не уйдет с паровоза.
В это время к ним подошли майор Ершов и главный кондуктор Бейсамбаев.
– Что случилось, товарищ Шатров? - спросил майор.
– Поезд заминирован, - спокойно ответил ему Шатров и добавил очень строго: - Уходите отсюда поскорее!… И вы, Бейсамбаев, тоже.
– Ну, а вы… вы что собираетесь делать?
– Попробуем хотя бы оттащить поезд подальше от станции - бараки ведь тут вокруг. А вы уходите поскорее - нечего нам всем рисковать!
И, поспешно схватившись за рукоятку переводного механизма, Шатров установил ее для пуска паровоза задним ходом. Отпустив затем тормоза, Константин приоткрыл слегка регулятор, впустил пар в цилиндры и медленно сдвинул состав с места. Бледный, дрожащий от волнения, Рябов судорожно вцепился потными руками в подоконник паровозной будки, будто опасаясь, что кто-то может силой стащить его с локомотива. Он механически следил за быстрыми, уверенными действиями Шатрова, но, казалось, не понимал, что тот делает. Заметил он также, что майор Ершов побежал не на станцию, как советовал ему Шатров, а к хвосту состава.
Поезд между тем стал набирать скорость и все дальше уходил от станции. Местность по сторонам железнодорожного пути становилась пустыннее. Лишь жесткий, пыльный кустарник, росший по склонам пологих холмов, слегка оживлял унылый пейзаж, да первые лучи показавшегося из-за горизонта солнца прибавили несколько ярких бликов к тусклым в эту пору года краскам местной природы.
Все еще находясь в состоянии смятения, Рябов высунулся в окно и почти с ужасом посмотрел на бежавшие впереди паровоза вагоны. В красноватых лучах восходящего солнца они казались ему залитыми кровью.
– Так, значит, и погибнем мы тут, Костя?… - проговорил он дрогнувшим голосом, торопливо обернувшись к Шатрову.
Константин, не ответив, отстранил его от окна и, высунувшись из будки, проговорил удовлетворенно:
– Ну, хватит, кажется… Теперь уже не опасно.
Тотчас же прикрыв регулятор, он осторожно стал притормаживать. Федор, все еще ничего не понимая, удивленно посмотрел на него. А когда состав уже почти остановился, Шатров резко крикнул:
– Чего стоишь? Быстро отцепляй паровоз!
Тут только понял Федор замысел Шатрова и стремительно бросился вниз по лесенке. Достигнув
