В кессоне Быков и Жилин влезли в пустолазные скафандры и с некоторым трудом втиснулись в лифт. Коробка лифта стремительно понеслась вниз вдоль гигантской трубы фотореактора, на которую нанизывались все узлы корабля - от жилой гондолы до параболического отражателя.
– Хорошо,- сказал Быков.
– Что хорошо?- спросил Жилин.
Лифт остановился.
– Хорошо, что лифт работает,- ответил Быков.
– А,- разочарованно вздохнул Жилин.
– Мог бы и не работать,- строго сказал Быков.- Лез бы ты тогда двести метров туда и обратно.
Они вышли из шахты лифта и остановились на верхней площадке параболоида. Вниз покато уходил черный рубчатый купол отражателя. Отражатель был огромен - семьсот пятьдесят метров в длину и полкилометра в растворе. Края его не было видно отсюда. Над головой нависал громадный серебристый диск грузового отсека. По сторонам его, далеко вынесенные на кронштейнах, полыхали бесшумным голубым пламенем жерла водородных ракет. А вокруг странно мерцал необычайный и грозный мир.
Слева тянулась стена рыжего тумана. Далеко внизу, невообразимо глубоко под ногами, туман расслаивался на жирные тугие ряды облаков с темными прогалинами между ними. Еще дальше и еще глубже эти облака сливались в плотную коричневую гладь. Справа стояло сплошное розовое марево, и Жилин вдруг увидел солнце - ослепительный ярко-розовый маленький диск.
– Начали,- сказал Быков. Он сунул Жилину моток тонкого троса.- Закрепи в шахте,- сказал он.
На другом конце троса он сделал петлю и затянул ее вокруг пояса. Затем он повесил себе на шею оба тестера и перекинул ногу через перила.
– Вытравливай понемногу,- сказал он.- Я пошел.
Жилин стоял возле самых перил, вцепившись в трос обеими руками, и смотрел, как толстая неуклюжая фигура в блестящем панцире медленно сползает за выпуклость купола. Панцирь отсвечивал розовым, и на черном рубчатом куполе тоже лежали неподвижные розовые блики.
– Живее вытравливай,- сказал в шлемофоне сердитый голос Быкова.
Фигура в панцире скрылась, и на рубчатой поверхности осталась только блестящая тугая нитка троса. Жилин стал смотреть на солнце. Иногда розовый диск затягивала мгла, тогда он становился еще более резким и совсем красным. Жилин поглядел под ноги и увидел на площадке свою смутную розоватую тень.
– Гляди, Иван,- сказал голос Быкова.- Вниз гляди, вниз!
Жилин поглядел. Глубоко внизу из коричневой глади странным призраком выплыл исполинский белесый бугор, похожий на чудовищную поганку. Он медленно раздавался вширь, и можно было различить на его поверхности шевелящийся, словно клубок змей, струйчатый узор.
– Экзосферный протуберанец,- сказал Быков.- Большая редкость, кажется. Вот черт, надо бы ребятам показать.
Он имел в виду планетологов. Бугор вдруг засветился изнутри дрожащим сиреневым светом.
– Ух ты…- невольно сказал Жилин.
– Вытравливай,- сказал Быков.
Жилин вытравил еще немного троса, не спуская глаз с протуберанца. Сначала ему показалась, что 'Тахмасиб' летит прямо на протуберанец, но через минуту он понял, что корабль пройдет гораздо левее. Протуберанец оторвался от коричневой глади и поплыл в розовое марево, волоча за собой клейкий хвост желтых прозрачных нитей. В нитях опять вспыхнуло сиреневое зарево и быстро погасло. Протуберанец растаял в розовом свете.
Быков работал долго. Несколько раз он поднимался на площадку, немного отдыхал и снова спускался, каждый раз выбирая новое направление. Когда он поднялся в третий раз, у него был только один тестер. 'Уронил', - коротко сказал он. Жилин терпеливо вытравливал трос, упираясь ногой в перила. В таком положении он чувствовал себя очень устойчиво и мог озираться по сторонам. Но по сторонам ничего не менялось. Только когда капитан поднялся в шестой раз и буркнул: 'Довольно. Пошли.', Жилин вдруг подумал, что рыжая туманная стена слева - облачная поверхность Юпитера - стала заметно ближе.
В рубке было чисто. Михаил Антонович вымел осколки и теперь сидел на своем обычном месте, нахохлившись, в меховой куртке поверх комбинезона. Изо рта у него шел пар - в рубке было холодно. Быков сел в кресло, упер руки в колени и пристально поглядел сначала на штурмана, потом на Жилина. Штурман и Жилин ждали.
– Ты закрепил пробоины?- спросил Быков штурмана.
Михаил Антонович несколько раз кивнул.
– Есть шанс,- сказал Быков. Михаил Антонович выпрямился и шумно перевел дух. Жилин глотнул от волнения.- Есть шанс,повторил Быков.- Но он очень маленький. И совершенно фантастический.
– Говори, Алешенька,- тихо попросил штурман.
– Сейчас скажу,- сказал Быков и прокашлялся.- Шестнадцать процентов отражателя вышли из строя. Вопрос такой: можем ли мы заставить работать остальные восемьдесят четыре? Даже меньше, чем восемьдесят четыре, потому что процентов десять еще не контролируется - разрушена система контрольных ячеек.
Штурман и Жилин молчали, вытянув шеи.
– Можем,- сказал Быков.- Во всяком случае, можем попробовать. Надо скомпенсировать точку сгорания плазмы так, чтобы скомпенсировать асимметрию поврежденного отражаталя.
– Ясно,- сказал Жилин дрожащим голосом.
Быков поглядел на него.
– Это наш единственный шанс. Мы с Иваном займемся переориентацией магнитных ловушек. Иван вполне может работать. Ты, Миша, рассчитаешь нам новое положение точки сгорания в соответствии со схемой повреждения. Схему ты сейчас получишь. Это сумасшедшая работа, но это наш единственный шанс.
Он смотрел на штурмана, и Михаил Антонович поднял голову и встретился с ним глазами. Они отчетливо и сразу поняли друг друга. Что можно не успеть. Что там внизу в условиях чудовищного давления коррозия начнет разъедать корпус корабля и корабль может растаять, как рафинад в кипятке, раньше, чем они закончат работу. Что нечего и думать скомпенсировать асимметрию полностью. Что никто и никогда не пытался водить корабль с такой компенсацией, на двигателе, ослабленном по меньшей мере в полтора раза…
– Это наш единственный шанс,- громко сказал Быков.
– Я сделаю, Лешенька,- сказал Михаил Антонович.- Это нетрудно - рассчитать новую точку. Я сделаю.
– Схему мертвых участков я тебе сейчас дам,- повторил Быков.- И нам надо страшно спешить. Скоро начнется перегрузка, и будет очень трудно работать. А если мы провалимся очень глубоко, станет опасно включать двигатель, потому что возможна цепная реакция в сжатом водороде.- Он подумал и добавил:- И мы превратимся в газ.
– Ясно,- сказал Жилин. Ему хотелось начать сию же минуту, немедленно.
Михаил Антонович протянул руку с коротенькими пальцами и сказал тонким голосом:
– Схему, Лешенька, схему.
На панели аварийного пульта замигали три красных огонька.
– Ну вот,- сказал Михаил Антонович.- В аварийных ракетах кончилось горючее.
– Наплевать,- сказал Быков и встал.
Глава IV
