Менделя не было собственных детей и, казалось, он не испытывал желания их иметь. Он держался с девушкой как хозяин с прислугой. За все время их совместного житья ни разу не выказал к ней ни малейшей нежности или внимания.
Следуя своей прихоти, он еще маленькой девочкой взял ее из пансиона, оторвал от подруг и поселил в мрачном доме «Фальдфрицен» в обществе нервнобольной женщины и мрачного мужчины, который часто за весь день не произносил ни единого слова. Молли чувствовала, что он обманул ее, лишив счастья, которое давала школа и общение с подругами, лишив образования, давшего бы ей независимость и возможность свободно жить, лишил веры в людей.
— Комнаты готовы? — спросил он.
— Да, отец.
— Сделай все как можно лучше. Надо, чтобы им было у нас приятно. Сократ Смит мой старый друг.
Легкая улыбка промелькнула на губах девушки.
— Сократ. Что за забавное имя!
— Если оно достаточно хорошо для него, то таким же должен быть и для меня.
Она замолчала.
— Я не видел его десять лет, — продолжал он, и его падчерица поняла, что он просто думает вслух, поскольку никогда не давал себе труда объяснять ей что-нибудь. — Десять лет… Светлая голова… замечательный человек…
Она сделала попытку завязать разговор:
— Он крупный детектив, да? — спросила опасаясь, что отчим накричит на нее. К удивлению, он кивнул.
— Самый талантливый и опытный ныне живущий детектив, — во всяком случае, уж, конечно, в Англии. Как я слышал, делает заметные успехи и его брат.
— Брат еще молод?
Джон Мендель нахмурил мохнатые брови и окинул молодую девушку ледяным взглядом.
— Двадцать пять, — сказал он. — Заметь себе, между прочим, что я не потерплю никакого флирта.
Красивое личико Молли сделалось пунцовым: она вздернула вверх круглый подбородок.
— У меня нет привычки флиртовать с твоими гостями, — рассердилась она. — Почему ты так говоришь?
— Ну, ладно, хватит. — Он поджал губы.
— Для тебя, но не для меня, — возмущенно крикнула она. — С того времени, как умерла моя мать, я терплю твою тиранию, но теперь достаточно. Я больше не хочу терпеть все это.
— Если тебе не нравится, можешь уходить.
— Я это и имела в виду. Как только уедут твои гости, я отправлюсь в Лондон искать работу.
— Это лучшее, что ты сможешь сделать, — сказал он, не поворачивая головы. — Что же ты умеешь делать?
— Благодаря тебе, ничего. Если бы ты оставил меня в школе, то я чему-нибудь научилась бы, чтобы зарабатывать себе на хлеб. Например, могла быть учительницей.
Язвительный смех был ей ответом.
— Учительницей?.. Не говори чепухи, Молли. Не забывай, что ты не унаследуешь ни одного пенни, если бросишь меня до моей смерти.
— Я не хочу твоих денег, никогда их не хотела, — взволнованно сказала она. — Моя мать завещала мне несколько ценных вещей.
— Которые я ей купил, — заключил он. — У нее не было права завещать их тебе.
— По сей день я их даже не видела.
Она повернулась и пошла к дверям, но он позвал ее обратно. Никогда еще его голос не звучал так нежно, и она невольно замедлила шаги.
— Молли, будь ко мне снисходительна. Я ведь очень больной человек.
Она смягчилась.
— Сегодня даже я не в состоянии стоять, — проворчал он. — Как раз теперь, когда жду своего старого друга, обострился этот проклятый ревматизм и приковал меня к постели, наверное, не меньше, чем на неделю. Пришли людей с креслом на колесиках, я хочу в свой рабочий кабинет.
С помощью камердинера и садовника Джон Мендель был перенесен в большое солнечное помещение, надстроенное над домом, где он работал и отдыхал, когда приступы ревматизма не давали возможности подыматься самостоятельно по лестнице. Когда после полудня автомобиль доставил к нему Сократа Смита с братом, кресло на колесиках стояло на лужайке перед домом.
— Хэлло! — крикнул пораженный Сократ. — Что с вами случилось, Джон?
— Это все проклятый ревматизм, — проворчал Мендель. — Я рад, что вы наконец-то приехали, Сократ. Вы совсем не изменились.
— Это мой брат, — представил Сократ.
Молли впервые увидела гостей, когда Лексингтон вкатил в комнату кресло и подкатил его к столу. При виде Молли молодой человек оторопел.
— Она удивительна, Сократ! — с восхищением говорил он, когда братья остались одни. — Восхитительна! Ты когда-нибудь видел такие глаза… и такие волосы?.. Заметил, какие у нее ножки?
— Ох, Лекс, послушай, — с комическим отчаянием воскликнул Сократ. — Ведь я сам привез тебя сюда и этим самым уничтожил труды многих лет…
Молодой человек не дал ему закончить.
— Не болтай вздора. Как будто ты сам не видишь, что она хороша.
— Недурна, — подтвердил осторожно Сократ, — но для меня не больше, чем девочка.
— Ты язычник и мещанин.
— Я не могу быть и тем, и другим, — философствовал Сократ. — Мне, впрочем, бросилось в глаза…
Он запнулся и остановился из чувства любви к своему брату.
— Ах, — продолжал Лекс, полный нетерпения. — Ты конечно, имеешь в виду манеру его общения с ней.
Сократ утвердительно кивнул.
— Он просто жестокий человек, — убедительно заявил Лекс. — Человек, которому не хватает чувства приличия. Как он обращается с молодой девушкой, как свистнул ей по поводу сахара?
— Думаю, что он ненавидит ее, и она тоже не питает к нему теплых чувств. Интересный дом, Лекс. Мне кажется, что Мендель испытывает перед кем-то страх.
— Страх?
Сократ Смит кивнул. Он ясно видел в глазах своего бывшего коллеги смертельный страх.
Глава 3
— Страх перед чем? — Лексингтон высоко поднял брови.
— Я очень хотел бы это узнать, — ответил Сократ. — Заметил ты сигнализацию на воротах и электрические дверные замки в его кабинете? Естественно, не заметил, потому что ты еще ученик. Заметил ли ты лежащий в пределах досягаемости револьвер — как в кабинете, так и в спальне? А трехстворчатое зеркало перед письменным столом, стоящее так, чтобы Мендель мог обозревать пространство по обеим сторонам? Я тебе говорю, что он ужасно напуган чем-то.
Лексингтону оставалось только изумленно глядеть на брата.
— Это также отчасти объясняет его медвежьи манеры и… смотри-ка, Боб Штейн, — он внезапно прервал разговор и пошел поперек газона навстречу массивному широкоплечему мужчине с добродушным лицом, который громко их приветствовал, так что его было слышно на много миль вокруг.
— Сок, вы стали еще тоньше, чем прежде! Черт возьми, вы просто связка костей, обтянутых кожей. Вы что-нибудь едите?
— А вы стали еще более шумным, чем прежде, — засмеялся Сократ, пожимая его могучую лапу и озираясь вокруг в поисках хозяина дома.
— Мендель стонет под руками массажиста, — пояснил Лекс.
