японца посерела, вздулась язвами. Под глазами огромные мешки, губы толстые, как две лепешки.
— Не узнали? Неужели так плохо выгляжу? Это же я, Цугара Гэмбан — мацукэ вашего батюшки.
Опа! Америка, Европа. Главный шпион Сатоми, пропавший с миссией в землях Яманоути.
Разговорились. Как бы мне проверить, что мужичек в клетке — это действительно, Цугара? Спросил о приемном сыне. Вроде все сходится, Гэмбан сразу же переключился на Мураками, рассказал о том, как нашел талантливого паренька, обучал его… Сразу посыпались вопросы — как я попал в деревню синоби, куда смотрела охрана, что с родственниками… Пришлось поведать Цугаре краткую историю жизни клана за последние два с половиной месяца. Гэмбан впечатлен. Гэмбан потрясен. А тот факт, что Эмуро Ясино оказался прославленным дзенином
Хандзо, организовавшим убийство Сатоми Ёшитака, вогнал Цугару в такие эмоции, что он даже начал биться головой о прутья бамбука.
— Мой недогляд, господин — попытался униженно поклониться Цугара — Этого Ясино привел к вашему отцу Сатоми Ёшитойо…
Тра-та-та (это я выругался про себя) — и тут дядя успел!
… хвалил его, просил взять в личную охрану — продолжал каяться тем временем мацукэ — Я конечно, начал проверить его по обычной схеме — послал письма предыдущим нанимателям ронина, установил слежку… Пока ждал результатов, пришлось срочно съездить на встречу с агентом в клане Яманоути — нашего человека взяли младшим поваром в замок дайме. Впервые за несколько лет мы могли устроить покушение — отравить еду Норикуи Яманоути. Я лично повез яд из шипов моллюска в Такасаки. У этой отравы нет вкуса и запаха, а смерть выглядит, как будто у человека от полнокровия разорвалось сердце. Наш повар бы остался вне подозрений и мог бы устроить покушение и на наследников Норикуи. Я не мог упустить такого шанса и поехал лично проконтролировать эту операцию. Но, увы, в тот же день, в гости к Норикуи приехал Дракон Идзу, вместе с ним в Такасаки прискакали десятки шпионов во главе с этой девкой-обортнем, Кико Ходзе. Она то меня и раскрыла! Я был среди монахов-поломников, мацукэ проверяли всех недавно прибывших в замок. Нас построили во дворе и Кико велела каждому прочитать молитву Сегаки
… Вот тут то я и погорел.
— Подожди, Гэмбан — прервал я исповедь шпиона — Что-то не сходится. А зачем тогда Хандзо было спасать меня из засады?? Неужели дядя был настолько кровожаден, что хотел убить меня лично?
— Деньги. Скорее всего, все дело в деньгах — пожал плечами Цугара — Хандзо просто решил подзаработать на тебе и принять повторный заказ уже на наследников Сатоми Ёшитойо.
Теперь картина у меня сложилась. Ниндзя работал на дядю и только после его смерти, продал свои услуги Ходзе. Наш пострел везде поспел.
— А как же ты, Гэмбан угодил в деревню ниндзей Иги-рю? — поинтересовался я.
— Меня продали. Сначала пытали Ходзе. Вытащили из меня имена всех агентов, Потом палач- затейник Яманоути. Ох, как этот крестьянин меня мучил! Кормил медом и рыбой. У меня начинался сильный понос. Он укладывал меня в корыто, приматывал цепями и бросал корыто рядом с болотом. На понос слетались мухи, слепни, москиты. О если гайдзинский ад существует, то я в нем побывал. Тут, в деревне, тоже умельцев полно. Да и молодежь тренировать надо — собственно, для этого меня сюда и продали. Привязывают с столбу, сверх ставят желоб, с которого на голову капает вода. Хандзо придумал. Через день, сходишь с ума, умоляешь убить, лишь бы не терпеть это мучение. До меня один соглядай сидел, так отгрыз себе язык, чтобы захлебнуться кровью. Откачали. Теперь специальный кляп в рот вставляют.
— И ты так спокойно об этом говоришь?!?
— Самоубийство — не мой путь. Перед отъездом в Такасаки — Цугара замялся — Я с разрешения вашего отца принял христианство.
Мнда. Тема деликатная и я перевожу разговор на то шоу, которое сидя в пруду мы наблюдаем. Поселение ниндзя визуально легко делится на три части. Первая — нечто вроде десантно-штурмовой полосы. Траншеи, завалы, каменные и деревянные стены, канатная дорога… На этой полосе бегали, прыгали, ползали и даже плавали в пруду рядом с нами порядка тридцати японцев, как мужчин, так и женщин. Причем половину составляли дети и подростки. Вот рядом с нами девушка лет четырнадцати ходит по бревну — приседает, наклоняется, делает колесо. Учится держать равновесие. Вокруг бревна разбросаны колючки. Упадешь — поранишься. Рядом с ней прыгает через веревку, натянутую между двумя стойками, пацан, лет восьми-девяти. Веревка не простая, с острыми колышками.
Несколько человек просто висят на деревьях, зацепившись руками за ветки. Час висят, два. Потом спрыгивают с десятиметровой высоты. И так несколько раз. Но больше всего меня поразил один мужчина, который плавал в пруду рядом с нами. Казалось бы, что тут может быть такого? Он не нырял, не задерживал по долгу дыхание. Просто нарезал круги по водоему. Но как! Стоя!! Т. е. в вертикальном положении. При этом синоби умудрялся что-то еще писать на специальной подставке.
Второй участок, слева от деревни, был выделен под упражнения с холодным оружием. Меч, копье, алебарда, лук — чем только не тренируются ниндзя. Кидают ножи, сюрикены, а одна дама даже железную палочку-заколку для волос.
Пару раз во время тренировок синоби взрывали бомбы из черного пороха. Вернее взрывпакеты. Вспышка, сильный дым, а паренек-пиротехник раз — и пропадает из виду. На самом деле он просто падает на землю и быстро перекатывается вбок, скрываясь от преследователей, которых изображают его товарищи. И конечно, участок оборудован всем необходимым для отработки ударов и рукопашного боя — макивары, врытые столбы, на которых, подпрыгивая как журавли, спарингуют друг с другом синоби.
Третий и последний клочок земли выделен под… театр! По-другому это место никак и не назовешь. Специальный помост, задник, который в зависимости от сцены украшают теми или иными декорациями. За три дня моего сидения в водном зиндане я насмотрелся всякого. Один раз синоби сделали парадный зал дайме. Сам князь, его охрана, слуги… На коленях перед ними сидит мужчина. Сцена — самураи поймали ниндзя. Вот ниндзя униженно просит разрешить покончить жизнь сеппуку. Все начинают над ним насмехаться, стража пинает «актера». Тот вдруг, мгновенным движением выхватывает кинжал из рукава и втыкает его себе в живот. Через кимоно бьет струя крови, ниндзя корчится от боли, катается по полу и через несколько минут агонии затихает. У меня от удивления падает челюсть. Но спектакль еще не закончен. Синоби уносят и тут же, рядом с подмостками закапывают в землю. Холмик грунта, надгробный камень, все как надо! Если бы Цугара Гэмбан не предупредил меня, что на животе у актера под кимоно спрятана крыса (вот откуда кровь!), а дышать под землей его учат с детства — я бы с ума сошел, наблюдая, как синоби откапывается из могилы. Натуральный зомби!
Еще в одной пьеске в качестве массовки участвовали почти все жители деревни. Они изображали толпу в небольшом городке. Торговцы, монахи, крестьяне, несколько самураев… Актер должен был вбежать в толпу и моментально переодеться. И сделать это так, что его преследователи (а их возглавлял сам Хандзо!) не узнали убегавшего. Мой сосед-эксперт, пояснил, что ниндзи тренируются в специальном искусстве — хэнсо-дзюцу (мгновенное переодевание). Подробности мне были видны плохо, но кое-что я заметил. Во-первых, синоби умели менять рост с помощью специальных накладок на шлепанцы. Во-вторых, вся их одежда легко выворачивалась на изнанку и оборотная сторона имела другие цвета. В-третьих, ниндзя пользовались гримом — накладными бородами, усами и даже бутафорскими шрамами.
Все увиденное вызвало во мне еще большое уважение к искусству Нин-дзюцу и когда к моей клетке направился Хандзо с тремя помощниками, я уже был внутренне готов к серьезному разговору
