изготовление доппельгангера. Как только энергия вернулась ко мне, он исчез.
Моя сила восстановилась, и я встал, чтобы встретить двойника, созданного заклинанием Белринга. Камень пульсировал в моей руке, а во мне самом бурлила сила тени.
Двойник побежал обратно, словно у него под ногами горела земля. Он поспешил вверх по ступеням.
Теперь я был в безопасности, и это напомнило мне о том, кто знал о моем преследовании. Я посмотрел, как он убегал. Вскоре Лорд Белринг узнает о том, что у меня его камень и что я избежал его последней ловушки. Было совсем несложно предсказать его реакцию, и именно поэтому я торопился.
Я нашел участок стены на краю двора, где длинная тень позволяла упасть вниз, чего я не мог сделать в другом месте. Так хорошо снова быть целым, решил я, когда мои ноги коснулись земли.
Тьма и тишина распространялись вокруг Замка Лайлиры. Тяжелые тени были моими союзниками. Они помогали мне даже внутри. Словно призрак, я проскользнул мимо стражи.
Затем я начал подниматься к покоям леди для последнего разговора. Смотришь ли ты, Утренняя Звезда? От моих шагов даже пыль не шевелится…
Я умышленно зашумел, когда входил в покои. Она немедленно проснулась.
— Джек? Там, в тенях? Это можешь быть только ты… Ты вернулся, и я знала это. Иди ко мне, я скучала по тебе. Это хорошо, что ты вернулся. Я хотела бы, чтобы ты остался здесь. Да, держи меня, Джек, милый. Я хочу, чтобы ты помнил этот момент всю свою жизнь…
Я смотрел, как моя тень падает. Вара быстро поднялась. Настало время для моего выхода.
— Здравствуй, Вара, — сказал я, выходя из тени, пока таяла моя тень.
— Фантом! — произнесла она.
— Я принес Глаз Иската, как ты просила, дорогая. Видишь ли, я хотел бы, чтобы ты запомнила этот момент до конца своей жизни.
— Уменьшается, сжимается, темнеет…
— …Такое же твердое и черное, как твое сердце, дорогая. Хотя ты еще получишь любимый тобою свет.
Я уверен, что Вара оценила бы тонкость, с которой я все проделал, — если бы могла посмотреть на все это со стороны. Если бы у нее был немного другой темперамент, я уверен, что наслаждался бы ее обществом долгие годы. Но это, естественно, была бы не Вара, а я бы, наверное, мечтал об оригинале. Возможно, для нас обоих было лучшим, что единственное изменение, на которое мог влиять камень, — это вещество.
Джек, ты становишься сентиментальным. В конце концов, жизнь — это место, где мы воруем для дохода и удовольствия, каждый — своим способом; и мы, естественно, не что иное, как тени, укравшие немного света.
Вара вернется. Я в этом более чем уверен.
Калифрики — Властелин Нити
Иные вершины,
И шарнирные куклы,
И прекрасные золотые яблоки
От звонкоголосых Гесперид…
Это история о Калифрики — Властелине Нити Времен, Кифе и дочери кукольника — из дней возвращения путешественника во времени из Сада убийц-ассассинов, откуда похитил он сокровище почти бесценное. Но даже Кифу не уйти — не скрыться от Властелина Нити. Ведь Нить вездесуща и вьется повсюду, и нет ей конца. И лезвий острых у нее больше, чем у клинка; Нить едва уловима в своих извивах и, должно быть, неистощима в вариациях, которые она проигрывает в лабиринтах неизбежности, судьбы, желания. Но никому не дано разглядеть всех изгибов судьбы из Долины Застывшего Времени. Попытки проделать это обычно кончаются безумием.
Когда человек прошел по следу Кифа до самого ледника и там сразил его, Киф понял, что пропал, поскольку это был уже третий случай, когда человеку удавалось добраться до него, и третий мир, в котором он находил его, и третий раз, когда убивал, — подобных подвигов до этого не совершал никто.
В то время, в один из пяти дней в году, гибельные для Кифа заклинания были в силе, и, похоже, охотник на то и рассчитывал, раз умудрился напасть на след и догнать его, что до сих пор никому не удавалось. Киф не мог постичь, каким образом человек разыскал его и выследил, но он хорошо понимал: необходимо разузнать об этом как можно больше, прежде чем померкнет свет. Поэтому он во все глаза разглядывал охотника: скуластый, с массивным подбородком, темные глаза глядят из-под странно тонких и чутких бровей, темные волосы собраны в пучок на затылке, перехваченный обрывком синей материи. Человек все еще сжимает в руках трезубец, испускающий колебания, которые и разрушили жизненно важные органы Кифа, — один из видов портативного оружия, способного с легкостью разделать высокоорганизованную форму дракона. На человеке кожаные перчатки, сапоги и тяжелое одеяние из белого меха, сейчас капюшон откинут назад. Над головой охотника стоит полуночное солнце, и звезды у него за плечами трепетно мерцают, подобно мошкаре, роящейся над глетчером.
— И снова ты, — прошипел Киф. Тот кивнул. Киф разглядел, что нижние зубы у него немного неровные, шрамик под правым глазом, красная нитка, завязанная на левом запястье.
— Как звать тебя? — спросил его Киф.
— Меня зовут Калифрики, — сказал человек.
— А как ты делаешь то, что ты делаешь? Впервые за все время человек улыбнулся.
— То же самое могу спросить и у тебя, — отозвался он.
— Секрет путешественника, — ответил Киф.
— Они мастера на всякие штучки, — сказал человек.
— Зачем же ты?.. — спросил Киф. Человек продолжал улыбаться. Даже если он и ответил, Киф уже не слышал этого. Он чувствовал, как его охватили и сжали объятия смерти, и в тот самый миг, когда мир закатился, он увидел, как человек тянется вперед, чтобы коснуться Нити.
Калифрики наблюдал, как тело дракона, дымясь, сжималось, оставляя ему только зеленую шкуру с серебристой окалиной. Когда дух его вырвался наружу, охотник потянулся вперед и протащил через него Нить. В тот момент было трудно разглядеть наверняка, где начинается и где кончается алый тяж. Человек взглядом проследил его путь в дымную даль, а потом ушел.
***
Есть краткий миг безвременья, когда застывший мир недвижно зависает перед тобой. Это географическая карта, скульптура, живопись; и это не музыка, не речь и не ветер. Ты можешь обозревать путь своей нити во времени и пространстве и тщетно пытаться что-то торопливо подправить. Но вот уже лед времени сломан, течение натягивает нить твоего существования, и ты снова входишь в игру.
Киф пришел в сознание, что нимало не нарушило ритма движения всех шести его конечностей, которые до сих пор осторожно сколупывали корку осевшей на теле минеральной соли. Небо над его гладкой, словно отполированной, головой было густо-черным, и по нему, куда ни глянь, бриллиантами чистой воды рассыпались звезды. Холод накатывал на него, тут же отражаясь от поверхности тела — в безмолвном диалоге хранящего тепло термостата с окружающей внешней средой.
Из-за беседы, предшествовавшей его отправке из предыдущего мира, у него не было времени выбирать. Переход произошел почти как выстрел во тьме. Почти.
Но не совсем. Вот тут-то и кроется маленькая хитрость, некий поворот…
Да.
Ему удалось уйти назад, в прошлое, в обширный мозг, скрытый внутри дальней пещеры, который
