части нашего разговора.
– Да.
– Очень хорошо, – сказала она, указывая на дверь слева от меня, между нашими каютами. – Подождите возле этой двери.
С этими словами она удалилась к себе и закрыла дверь. Я услышал звук закрывающейся задвижки.
Я приступил, как она приказала, заняв пост у соседней двери в ожидании. Через некоторое время дверь внезапно отворилась передо мной. Она распахнулась по крайней мере на фут, но я не мог ничего разглядеть внутри, кроме темноты.
– Войдите, – услышал я ее голос.
– Хм, я ничего не вижу, – сказал я.
– Очень хорошо. Делайте то, что я скажу.
Припоминая, что Элисон в своих инструкциях предписывал доверять ей, я сделал два шага наугад, достаточных, чтобы оказаться за порогом в темноте внутренней части помещения. Дверь немедленно захлопнулась, я услышал щелчок замка и застыл на месте.
– Нельзя ли попросить хотя бы немного света? Я не знаю, куда двигаться.
Тут же я почувствовал, как меня взяли за руку.
– Я поведу вас, – мягко сказала она. Монсеньор Вальдемар в таком состоянии, что свет чрезвычайно беспокоит его.
– Даже маленькая свеча?
– Даже маленькая свеча.
Она повела меня назад и вправо. После нескольких шагов она стиснула мою руку и положила другую свою руку мне на грудь.
– Стойте, – сказала она; потом, когда я остановился: – Все отлично. Оставайтесь там.
Она отпустила меня, отошла на несколько шагов. Вскоре я услышал скрип открывающейся двери где-то перед собой. Затем последовало полное молчание и, выждав несколько минут, я откашлялся. Она никак на это не отреагировала, тогда я наконец спросил:
– Все в порядке?
– Конечно, – сказала она. – Будьте терпеливы. Требуется время, чтобы установить контакт.
Не могу сказать, что она делала, хотя чувствовал шорох движений. Потом я почувствовал специфическое состояние, знакомое мне по вчерашнему вечеру. Я заметил слабую полоску света справа от меня. Конечно, там была дверь, соединяющая эту каюту с ее жилищем, которая неплотно прикрыта. Потом послышалось бормотание. Она говорила очень мягко.
– Давайте не будем тревожить беднягу сейчас, – сказал я. – Пусть он отдохнет. Я зайду попозднее.
– Нет, – ответила она. – Он в порядке. Просто ему требуется время, чтобы… собраться. Вот и все.
Тут раздался ужасный стон.
– И вообще, терпеть не могу, когда инвалида подвергают такому испытанию, – добавил я.
– Ерунда! – ответила она. – Ему от этого не хуже. Защищайте его интересы в жизни.
Опять стон.
Я придвинулся ближе, когда мои глаза начали привыкать к темноте, надеясь заметить что-нибудь более интересное, чем движения ее рук над темной кроватью. Снова я почувствовал дрожь волнения. Но прежде, чем я успел это как-то объяснить, снова раздался стон, за которым последовали отдаленные фразы: – Нет! Нет!… Разрешите мне быть. Пожалуйста! Умоляю вас!
– Вы убеждены… – начал я.
– Конечно, – ответила она. – Он всегда немного не в себе, когда я бужу его. Все дело в настроении.
– Должно быть, тоже было с мной, пока я не выпил чашечку кофе. Может послать за завтраком для него?
– О! О-ох! – простонал он. – Я умер.
– Нет, он не очень-то любит поесть или выпить, – ответила она.
– Монсеньор, очнитесь. Это джентльмен, которого я хочу вам представить.
– Пожалуйста! Прошу… позвольте мне… идти… – донесся далекий хриплый голос. – Дайте мне умереть.
– Чем больше вы будете спорить, монсеньор, тем дольше это протянется, – констатировала она.
– Очень хорошо, – сказал он тогда. – Что на этот раз Вы от меня хотите?
– Я хочу представить мистера Эдгара Перри, который сейчас возглавляет нашу экспедицию…
– Экспедицию… – сказал он тихо.
– …по преследованию Гудфелло, Темплтона и Грисуолда, которые похитили женщину, известную как Энни.
– Я вижу ее, – сказал он, – ослепительна… как прозрачный хрусталь… перед нами. Она не из этого мира. Они используют ее. Они используют ее… преследовать… другого. Дайте мне умереть.
