время между своими касаниями и жеребец понимает это как намек. Причинял ли тренер боль лошади своим хлыстом для того, чтобы сделать ее такой умной? Или ей самой нравится это?
Это самый важный вопрос, который может быть задан всякому, кто дрессирует животное. Но Саладин не хотел задавать его. Юноша знал, как ответить, и его ответ мог быть ложью. Поэтому Саладин сам искал отгадку.
– Генерал! Саладин оторвался от созерцания жеребца и его тренера, подняв глаза на вестника.
– Да?
– Ахмед ибн Али привел пленных из Тирзы.
– Пленных? В какой же битве он их взял?
– Битвы не было, Господин. Они сдались по дороге.
– Очень странно. Они были пешие? Вероятно, потеряли свое оружие?
– Они бежали, спасая свои жизни.
– От Ахмеда?
– Из-под Аламута – так они сказали.
– Аламута? Даже франки не столь глупы, чтобы пытаться захватить эту крепость. Это какая-нибудь команда?
Саладин видел, что юный воин обдумывает вопрос, чему Саладин старался научить своих подчиненных.
– Нет, Господин. Ахмед сказал, что это были наемные рыцари и полукровки. Они бежали как свора испуганных собак, те, кто на лошадях, были во главе, те, кто пешком, тащились сзади и взывали о помощи.
– Хашишиины гнались за ними?
– Никто их не видел.
Саладин вздохнул.
– Приведи их ко мне через два часа.
В назначенный час норманнские франки и их слуги сидели и лежали на плотно утрамбованной площадке между палатками. Страдая от солнца, они откинули свои капюшоны из железных колец и шерстяные головные покрывала. Саладин запретил давать им воду до тех пор, пока не решит, что может от них потребовать.
Стоя перед палаткой, сарацинский военачальник смотрел на два десятка человек, расположившихся перед ним. Они были окружены копьями, опущенными лезвиями книзу, которые держали его воины.
– Есть ли среди вас тамплиеры? – спросил он на чистом французском. Франки, щуря глаза от яркого света, уставились на него. Судя по, снаряжению и бородам человек восемь из них точно были воинами по норманнским стандартам. Шестеро из них собрались с одной стороны и не сидели на своих задницах, не топтались беспорядочно по грязи, а настороженно сидели на корточках, подняв пятки от земли. Это были воины, которые оценивали опущенные копья и взвешивали свои шансы во внезапной рукопашной схватке. Тамплиеры, или Саладин не знает европейцев.
– Те из вас, кто рассчитывает на выкуп, станьте с этой стороны. Я приму плату в обмен на доблестно сражавшихся воинов…
Шестеро Тамплиеров немедленно встали, уверенные в том, что их Орден сможет их выкупить.
– Тамплиеры могут заплатить выкуп, господин, – сказал самый крупный из них, определенно старший. Другие франки, не столь уверенные в своих ресурсах, поднялись помедленнее.
– Остальные будут проданы в не слишком обременительное рабство, из которого могут со временем освободиться. Кроме, конечно, тамплиеров. Я поклялся отомстить этим фанатикам, которые столь яростно сражались против меня в Монгисарде. Эти, – он показал на шестерых, стоящих отдельно, – будут преданы смерти.
Он видел их сжатые кулаки и напряженные колени, готовые к прыжку.
«Сделайте это! – мысленно пожелал он. – Мои телохранители нуждаются в небольшой практике».
Но в конце-концов никто из шестерых не двинулся.
– Неудача, Генри, – громко сказал один.
– И как же здесь казнят? – так же громко ответил другой. – Вешают? Или отрубают голову?
– Они засунут тебя в мешок со своей матерью и собакой. Вопрос в том, кто первым выберется.
Саладин, единственный из присутствующих, кто мог оценить эту шутку, сдержал свое негодование и холодно посмотрел на франков.
– Теперешний способ – привязать к копытам диких жеребцов. Но для вас мы используем медленных ослов.
Какой бы реакции он не ожидал, его ждало разочарование. Тамплиеры зашлись от смеха, и ни в одном из них не было признаков сумасшествия.
ФАЙЛ 02.
ВАЛЬС НА ФОРТЕПИАННЫХ СТРУНАХ
Тишина за дверью остановила Тома Гардена. Это была не тишина пустого, но обитаемого жилища – шум мотора холодильника, булькание водопровода, тикание часов. Это было напряженное молчание тела, находящегося в боевой готовности. Он чувствовал это через толстую дверь.
Гарден остановился с ключом в двери, готовый открыть замок. Вместо этого он жестом показал Сэнди на холл и обдумал свои возможности: может уйти отсюда и пообщаться с ней где-нибудь еще, обманув ее, что это не та дверь, не то здание. Ответа не было. Замерзшая Сэнди стояла под коридорным плафоном и с удивлением смотрела на него.
Квартира была оставлена ему приятельницей, которая на три месяца уехала в Грецию. Плата была очень низкой, поскольку Гарден согласился поливать ее цветы, кормить шестью видами пищи по трем расписаниям ее рыб и периодически очищать почтовый ящик. Здание было удобным, в нескольких минутах ходьбы от Харбор-Руст, где Гарден нашел работу – два отделения игры вечером в подходящее время перед обедающей публикой вместо выпивох. И никто из «54-Тоже» не мог приблизиться на расстояние ближе ста километров.
Но почему за закрытой дверью чувствуется чье-то присутствие?
Это не могла быть Рони, вернувшаяся с Эгейского моря. Она уж будет там до тех пор, пока у ее приятеля не выйдут деньги. И Рони передвигалась бы не таясь, а не кралась бы на цыпочках, или валялась бы в постели после изрядной дозы спиртного.
Назад.
Слова эти он отчетливо слышал в голове, как будто Сэнди шепнула их ему в ухо. Из-за упрямства он решил сделать наоборот.
Гарден вытащил звуковой нож из кармана пиджака и сдвинул предохранитель. Затем повернул ключ в замке и резко толкнул дверь.
Она распахнулась и Том прыжком заскочил внутрь. Он принял позу сейунчин в открытой прихожей и провел вокруг своим молчаливым ножом.
Никого.
Он видел лишь коридор, который был пуст на тех трех метрах, что вели из прихожей к закрытой двери спальни. Дверь в ванную также была закрыта. Гарден пытался и не мог вспомнить, закрывал ли он ее утром.
