В 3 часа, вследствие пожара на рострах, управление из боевой рубки перенесено в центральный пост. Адмирал спустился в центральный пост по трубе, но тотчас же вышел оттуда сначала в левую, а затем в правую 6-дюймовую башню, где была установлена голосовая передача через подбашенное отделение в центральный пост, а оттуда в машину. Вместе с Адмиралом спустились в центральный пост флаг-капитан, флагманский штурман и единственный оставшийся в живых нижний чин. В боевой рубке, окруженной огнем, кроме убитых, никого не осталось.
В 3 часа 15 минут „Ослябя“, вышедший из строя с большим креном, опрокинулся на левый борт и на нос; к нему подошли спасать людей миноносцы „Буйный“, „Бравый“ и еще один.
Около 3 часов 15 минут наша эскадра подходила к „Суворову“ с правого траверза в строе кильватера — головным „Александр III“, и с расстояния в 10 кабельтовых замечен ряд попаданий в левую носовую 6- дюймовую башню, в боевую рубку и близ нее, после этого „Александр III“ повернул вправо почти на обратный курс и за ним стали ворочать все прочие суда, даже не выдерживая линии кильватера.
В 3 часа 20 минут видели прошедшими слева контркурсом посыльное судно „Чихайя“ и несколько истребителей. В это время (3 часа 30 минут) неприятель стрелял по „Суворову“.
Носовая 12-дюймовая башня отвечала на огонь неприятеля. Голосовой передачей сообщили в центральный пост повернуть на 12 румбов вправо и взяли курс на концевого нашей эскадры.
Около того же времени, т. е. около 3 часов 30 минут, был уже значительный крен, от 8° до 10°, на левый подветренный борт и воду поддавало в палубу через борт 75-мм орудий, полупортики которых все были повреждены.
В 3 часа 40 минут почему-то кричали „ура“ и воодушевленная команда бежала из жилой палубы в верхнюю батарею тушить пожар.
В 4 часа 20 минут с кормы с левой стороны подходили и держались весьма близко четыре неприятельских истребителя, по которым стреляли два уцелевших кормовых 75-мм орудия.
Около этого времени уже было невозможно бороться с огнем в верхней батарее, так как рвались свои ящики с 47-мм патронами.
Около 5 часов вечера мимо „Суворова“, который старался следовать за эскадрой, по носу прошли наши суда: три броненосца 1-го отряда, на них трубы и мачты были целы, реи частью повисшими; у „Александра III“ был разбит форштевень и вскрыта вся носовая часть верхней батареи; „Сисой Великий“, „Наварин“, „Нахимов“ и 3-й броненосный отряд — в порядке, как и все крейсеры, только „Аврора“ имела сбитой фор-стеньгу и повисшими реи на грот-мачте.
Транспортов было четыре: „Иртыш“, „Анадырь“, „Корея“ и „Свирь“, — миноносцев — все девять.
Около 5 часов к борту „Суворова“ подошел миноносец „Буйный“ — на него передали в бессознательном состоянии раненого Адмирала и уцелевших и раненых чинов штаба: флаг-капитана, полковника Филипповского, капитана 2 ранга Семенова, лейтенантов: Леонтьева и Кржижановского (отравлен газами), мичмана Демчинского (раненого) и юнкера Максимова с 15-ю нижними чинами. Положение броненосца было таково: носом в SO четверть, имея такой крен, что порта нижней батареи левого борта были в уровень с водой. Правая сторона была наветренная, что и удерживали машинами, чтобы избежать огня и дыма на правом срезе, где держался миноносец и производили передачу Адмирала.
В 5 часов 30 минут миноносец „Буйный“ отвалил от борта „Суворова“; в это время на нем ее было уже ни мачт, ни труб, ни сигнальных рубок, горели верхняя и батарейная палубы, паровые и минные катера; электричество погасло, пожар увеличивался, все было полно дыма, в батарее рвались патроны, мостики с 47-мм орудиями разрушены, кормовая башня разрушена, адмиралтейское помещение уничтожено, креп не менее 10° на левый борт.
Транспорт „Камчатка“ оказался в это время в 3–4 кабельтовых от „Суворова“ по носу с правой, не имея ходу и держа флаг Красного Креста на грот-мачте. Во время пересадки на миноносец с японской эскадры, шедшей параллельно нашей с левой стороны, стреляли снарядами крупного калибра по „Суворову“, по миноносцу „Буйный“ и „Камчатке“, составлявшими одну отдельную группу. Видно было, как в „Камчатку“ попал в середину снаряд, сваливший трубы, и „Камчатка“ остановилась. Миноносец, отойдя от „Суворова“ под сильным огнем, пошел полным ходом к крейсерам.
Не имея возможности продолжать командовать эскадрой из-за тяжелых ран, Адмирал сделал распоряжение, чтобы на миноносце был поднят сигнал о передаче командования Адмиралу Небогатову. После того как сигнал был отрепетован, подняли следующий сигнал: „Адмирал на миноносце“.
Около 6 часов вечера вышел из строя броненосец „Александр III“, имея сильный крен на левый борт и держа сигнал: „Терплю бедствие“, после чего он перевернулся, будучи в 10 кабельтовых от „Ушакова“. С броненосца „Сенявин“ успели заметить плавающим его днище с людьми на нем.
Кроме того, всем судам, мимо которых проходили, миноносец „Буйный“ делал семафор: „Адмирал жив, находится на миноносце“.
Миноносцу „Безупречный“ было приказано пойти к броненосцу „Император Николай I“ и передать на словах, что Командующий эскадрою передает командование адмиралу Небогатову и приказывает вести эскадру во Владивосток; „Безупречный“ это исполнил, но за темнотою его возвращения не видели.
В конце 7-го часа миноносец, идя с крейсерами, имел курс в NW четверть. Справа и сзади, кабельтовых в 30-ти, шли наши броненосцы тем же курсом, головным „Бородино“, за ним „Орел“, „Николай I“, „Апраксин“, „Сенявин“, „Ушаков“, „Сисой“, „Наварин“ и „Нахимов“.
В 7 часов наши крейсеры открыли огонь по 9-ти неприятельским миноносцам, которые вышли вперед по курсу наших броненосцев. В это время неприятельская эскадра была от нашей вправо, т. е. приблизительно в NО четверти.
В 7 часов 10 минут „Бородино“ перевернулся, по-видимому, после взрыва в корме, где видно было большое пламя вышиною до грот-марса.
Вскоре после этого крейсеры постепенно склонялись влево и шли прямо на зорю, значит, имели курс близ W.
В 7 часов 40 минут позади нашего отряда (т. е. части крейсеров и миноносцев) идут в строе, близком к фронту, наши броненосцы, отстреливаясь от неприятельских миноносцев.
Вскоре после этого момента Адмирал, придя в себя, звал кого-либо к себе. Пришел капитан 2 ранга Семенов и изложил ему, как идут крейсеры и какое место между ними занимает миноносец „Буйный“. Справа имели „Олега“, „Аврору“, „Донского“ и „Мономаха“ в строе кильватера, а левее нашего курса впереди в строе клина шли „Светлела“ (головной), боковыми „Жемчуг“ и „Алмаз“, а за ними шли без строя транспорты „Иртыш“, „Анадырь“, „Корея“ и „Свирь“. Миноносцы шли внутри строя без определенного порядка. „Бравый“ и „Блестящий“ несли флаг „К“ (не могу управляться), первый без фок-мачты. Во время этого доклада, продолжавшегося несколько минут, Адмирал дважды терял сознание и начинал бредить.
В начале 10-го часа вечера, следуя совместно с „Донским“, шли на S. Адмирал, очнувшись и узнав об этом, приказал передать на „Донской“, чтобы он шел во Владивосток. Исполнить приказание Адмирала было трудно, так как при показывании каких-либо огней свои же суда начинали стрелять.
В 9 часов 30 минут вечера крейсеры „Олег“, „Аврора“ и „Жемчуг“ большим ходом начали уходить на юг, а „Светлана“, „Мономах“, „Донской“ и миноносцы „Буйный“, „Бедовый“, „Бравый“, „Быстрый“, „Громкий“ и „Грозный“ повернули на север. Крейсер „Изумруд“ продолжал держаться близ наших броненосцев. Ночью „Донской“ и миноносцы „Буйный“, „Бедовый“ и „Грозный“ пошли в N0 четверть, так как к северу были впдны чьи-то прожекторы.
Миноносец „Буйный“, имея повреждение в теплом ящике, принужден был питать котлы соленой водой, вследствие чего увеличивался сильно расход угля. Ночью ход „Буйного“ уменьшился до того, что миноносец вскоре потерял из виду „Донского“.
Настала темная пасмурная ночь. Чины штаба спустились в кают-компанию „Буйного“, где на 4 койках лежали раненые офицеры с „Ослябя“; диван занял капитан 2 ранга Семенов — по своему малому росту, флаг-капитан и флагманский штурман расположились на палубе на брезенте, под обеденным столом кают- компании.
Приходил командир 2 ранга Коломейцев. Обмен мнений: пока возможно идти курсом на Владивосток, а там с рассветом — „утро вечера мудренее“ — будет видно.
Так закончился день 14 мая».
