машины, загрохотала якорная цепь, и Гарри увидал из своей тюрьмы веленью склоны, длинную низкую казарму, склады, японский пароход у причала и, повернув голову, вскрикнул от радости: на голубой глади бухты стоял «Орион».
Матрос, чем-то напомнивший Гарри его погибшего друга Арта, принес галеты, кружку воды и, прислушавшись, не идет ли кто, вытащил из кармана сверток.
— Здесь мясо, только тихо! Бумагу отдай мне.
Матрос остался, наблюдая, как Гарри ест.
— Ну и Рыжий у нас, — сказал матрос. — Сколько он нам крови испортил. Я зимой тоже здесь сидел. Думал, концы отдам. Сейчас хоть тепло.
— У русских так не издеваются, — сказал Гарри с полным ртом.
— У них нет боцманов?
— Как нету — есть. Да больше на людей похожи, а таким, как ваш орангутанг, хвост поджимают.
— Мне надо идти. Часового у тебя нет сегодня, просто закрываешься мл замок, если захочешь в гальюн, то стучи сильней.
— Я не прочь пройтись.
— Доедай мясо!.. Меня Томасом звать… Том Форд.
— Как приятно знакомство с автомобильным королем!
— Меня так и зовут ребята. Народ у нас в большинстве хороший. Да сам знаешь, боятся проштрафиться.
— Ну уж нет. Это не оправдание. Так подло вести себя… Первый раз встречаю…
— Какая там подлость, Гарри! Тебя ведь тоже не сразу раскусишь. Вытри рот и пошли.
«Ну прямо Арт, — печально подумал Гарри, — особенно когда улыбается».
С палубы Гарри оглядел вместительную бухту, закрытую довольно высокими скалистыми горами. С «Ориона» спустили шлюпку, видимо, кто-то из офицеров съезжал на берег.
— Ну идем, — Том толкнул в бок, — как бы не влетело и тебе и мне!
В сумерки Том принес ужин: тс же галеты, воду и от себя плитку шоколаду и, главное, последние новости.
— Дела идут отлично, Гарри! — весело заявил Том. — Оказывается, уже два дня, как пришло подтверждение, что ты старший матрос с несчастного «Грейхаунда». Кочегары уже выкинули твои пожитки, а я перенес их к себе в кубрик. Будешь спать надо мной. Ты рад, надеюсь?
— Не особенно. Я ведь знал, что рано или поздно утрут нос вашему рыжему боси. Ты скажи лучше, не видал ли кого из русских!
— Как же! Только хотел тебе рассказать о нашей встрече. Действительно, народ — ничего. Один из них прямо-таки мне понравился, подарил мне пачку табаку, такого крепкого, что глаза лезут на лоб. Как-то странно называется этот табак.
— Махра!
— Вот-вот! Приятное впечатление произвели эти русские, да жаль, скоро пришлось отваливать. Старший офицер был у начальника порта, да что-то быстро вернулся. Тебя они вспоминали и еще что-то говорили, судя по лицам, отзывались о тебе не плохо.
— Ну, может, и не обо мне шел разговор, — за метил Гарри. — Главное, что вы кое в чем убедились.
— Конечно! Я теперь тоже сомневаюсь, что это корабль пиратов, как зовет его боси. Тут у нас ходят слухи, что там, наверху, — Том поднял глаза к потолку из клепаных листов стали, — не довольны свержением с престола родственника нашего Жоржа, ведь Георг Пятый то ли брат, то ли дядя русского царя. Поэтому нам приказано преследовать и уничтожать при каждом удобном случае красных. Кто-то идет?..
— Не к нам. Ты что еще хотел мне сказать? Давай живей!
— Русским на паруснике грозят большие неприятности. Стюард в кают-компании слышал, как сегодня за обедом говорили о следственной комиссии, которая скоро прибудет сюда. Русским запрещено сходить на берег…
— Почему? Ты ведь с ними там встречался?
— Ослушались приказа. Сейчас они грузят уголь, хотя боси сказал, что он им не понадобится. Вот, Гарри, в какое грязное дело нас втянули. Прощай! Завтра ты уже оставишь этот железный ящик. Ну что хмуришься? Ешь шоколад!
«Огонь открываем мы!»
В большом матросском кубрике собрались почти все матросы, кочегары, машинисты, унтер-офицеры, только вахтенные находились на верхней палубе, и то у трапов, прислушиваясь к голосам внизу.
Собрание вели большевики. Громов, Трушин, Зуйков, Гусятников, раненый матрос с мыса Чуркина стояли у стенки под иконой Николая Угодника. Остальные плотно, друг к другу, сидели на полу, жались у трапов и бортовых стенок. В душной тишине глухо раздавался голос Громова:
— Видите, товарищи, что нас ждет. В лучшем случае снимут морскую робу и пошлют в пехоту, воевать против своих. Тише, товарищи! Кто хочет, еще выскажется, а сейчас пусть скажет слово товарищ, который знает обстановку лучше нас, и вот тогда поговорим и примем наше решение, потому что идти, как баранам на убой, за чужие интересы, да еще против своих братьев, думаю, охотников мало найдется. Давай, Илья!
В это время в открытые иллюминаторы с берега долетел звук горна. Раненый матрос повел головой:
— Слышите? Японцы дудят! Вечерняя поверка. Видали, остров они заняли. То же и там, на материке. Вся железная дорога, города у них пока, у японцев, американцев, французов, и кого только нет у нас там. Прямо скажу, положение не из легких.
Раздался голос:
— Чего же щеришься? Что весело-то?
— А то, друг, что унывать мы не привыкли. То, что они, гады, захватили нашу землю, то ненадолго. Вокруг них и под ними земля начинает гореть! Вот что, друг! И то, что мы не одни! Нами Ленин руководит, вот что, товарищ! — Он повысил голос, и его широкоскулое лицо стало суровым. — То, что весь народ поднимается на борьбу за свою народную власть против поработителей всяких. Вот что, дорогой товарищ! Мы не сидим здесь сложа руки! Может, у кого есть мысли: дескать, хорошо поешь, а кинь в собаку, попадешь в интервента? Пока действительно такая обстановочка, да только на первый взгляд. И мы побрасываем в них и пулей, и гранатой, и снарядом, а когда ничего нет, то камнем или ножом! Для вашего сведения, в Забайкалье сражается партизанская армия под командованием большевика Сергея Лазо. В Приморье славу завоевал боевой отряд, в нем больше тысячи бойцов, отряд товарища Бородавкина. И могу назвать еще десятка два партизанских отрядов, а их уже многие сотни по всему краю и Сибири! Бот ты, товарищ, не знаю, как тебя?
— Ну, Брюшков, а что?
— С ухмылкой слушаешь, да шепоток в ухо пущаешь соседу.
— Нельзя, что ли? Мало ли ты что скажешь, а чем докажешь?.. Станем мы на вашу сторону, а нас и пощелкают, как воробьев на гумне. То-то же. Слыхали мы это!
После слов Брюшкова по кубрику пошел гул.
— И мы слыхали, — сказал раненый матрос и вытащил из кармана свернутую в несколько раз газету.
— Закурить, что ли, хошь? — спросил Брюшков.
— Опосля и закурим, а сейчас вот послушаем, что пишут о партизанах беляки, они-то уж знают, есть ли партизаны или я набрехал тут. Вот слушайте! Газета называется «Свободный край», у них тоже свое понятие о свободе. Все читать не буду, кто хочет, после прочтет. Только немного по существу вопроса.
«Дальний Восток, — пишут беляки, — представляет собой ярко пламенеющий костер большевизма,
