Ван Фу пробормотал что-то по-китайски, наверное, благодарственную молитву богу моря.
Один я горевал. Жак тоже довольно равнодушно отнесся к потере марлина или, может быть, гигантского тунца. Он сказал, что нам такая рыба пока не нужна, и уже привязывал другой крючок. Также снабдив «фонариком», бросил хитроумную снасть за борт.
Очень скоро опять клюнуло, но не с такой силой, и мы с Ван Фу, мешая друг другу, вытащили небольшого тунца, килограммов на пять весом…
На шестой день, с полудня, наконец-то подул ветер, и какой! После изнуряющей гребли мы блаженствовали с Ван Фу, развалясь на матрасах, слушали радио и комментировали события, происходящие в мире.
Остров Святой Маргариты
Этот небольшой островок, наверное, назван был так именем корабля, который впервые вошел в его лагуну, а может быть, погиб на рифах при подходе к нему. На пустынном берегу торчали из песка шпангоуты вельбота старой конструкции. Дерево от времени приобрело серо-серебристый цвет, медные гвозди отливали густой зеленью и ломались в руках, только в середине на изломе поблескивала еще червонная медь. Сколько лет тому назад причалил сюда этот вельбот, если даже медь превратилась в прах!
Мы очень устали, да и запасы наши были на исходе. Здесь решено было отдохнуть дня три-четыре. На острове росло несколько сотен кокосовых пальм. Я, как «опытный» заготовитель копры, сразу увидел, что здесь уже несколько месяцев не было людей. Повсюду на берегу валялись орехи и немало их виднелось в темно-зеленой листве пальм.
Пустынный остров облюбовали морские птицы. Встретили они нас довольно недружелюбно. Только мы подошли к берегу, как Ван Фу отправился собирать топливо для костра.
Он грозился, еще при подходе к атоллу, как-то по-особому приготовить рыб-попугаев, ловлю которых мы с Жаком взяли на себя. Через несколько минут он прибежал, отплевываясь и ругаясь на всех известных ему языках. Я подошел к нему и отпрянул: так от него скверно пахло. Все его лицо и одежда были в белесой слизи.
Ван Фу погрозил кому-то кулаком и крикнул:
– Я тебе покажу, как плеватися.- Он стал яростно мыть лицо, затем полоскать рубаху и штаны.
Выяснилось, что кок наткнулся в кустарнике на больших голошеих птенцов, которые его заплевали с ног до головы.
Я побежал, на свою беду, посмотреть на этих птенчиков и поплатился. Как я ни был осторожен, какой-то «стрелок» за несколько метров влепил в меня струю вонючей кашицы.
Мы хорошо приметили «детский садик», где воспитывались птенцы с такими неприятными для окружающих наклонностями. В других птичьих колониях нас встречали тоже не особенно приветливо, да мы старались не разгуливать по острову, а больше всего времени проводили на берегу, возле баркаса и в лагуне.
На третий день нашего пребывания на острове Святой Маргариты, около полудня в лагуну вошли два катамарана, загруженные так, будто сюда прибыли переселенцы на вечное жительство и, рискуя жизнью, захватили все свое движимое и недвижимое имущество. В первой лодке на ворохе вещей вертелась черная собачонка и нетерпеливо тявкала, глядя на берега бухты. Иначе себя повели поросята, я не заметил, из какой лодки они выскочили и теперь, пофыркивая, плыли к нам.
Ван Фу сказал со вздохом:
– Иво шибко вкусно…
Катамараны пристали к берегу недалеко от нашего лагеря. Мы как музыку слушали неторопливую речь полинезийцев, смех детей.
Остров словно ожил, приобрел новые, приветливые краски с приходом катамаранов.
Я с удивлением увидел, что наши соседи захватили с собой разборные тростниковые хижины и сейчас устанавливают их между пальмами.
Мы с Жаком отправились поздравить соседей с благополучным прибытием и выведать новости. Нас встретили вежливыми улыбками, но без особой теплоты, присущей этим приветливым людям. Но после нескольких фраз Жака лед начал таять. Скоро все взрослые, включая женщин, побросали работу и уселись в кружок, оживленно разговаривая. Я тоже очень скоро нашел общий язык с ребятами. Для этого было достаточно нескольких слов, которые я запомнил, живя в семье Сахоно. Мальчишки, их было пятеро, разных возрастов, устроили рыбную ловлю с помощью большого бумажного змея замысловатой формы. К змею они привязали длинную леску с крючком и наживой и запустили его над лагуной, следя, чтобы нажива волочилась по воде. Очень скоро попалась первая рыба.
Я так увлекся этим необыкновенным способом лова, что не заметил подошедшего Жака.
– Неприятные новости,- сказал он,- где-то поблизости находится шхуна, которую захватил Симада. Возможно, там его уже нет, сам он мог высадиться на одну из своих баз, а своим людям приказал догнать нас. Он не успокоится, пока не расправится с нами. Мы не только нанесли ему огромный убыток, но и подорвали его репутацию, престиж, что для такого разбойника не менее ценно.
Я предложил переждать опасность на острове.
– Нельзя. Шхуна обязательно зайдет сюда, они обыщут все острова по нашему курсу. Кто-то им сообщил, куда мы идем. Наверное, те японцы, что обстреляли нас. Мы можем остаться здесь только до вечера. К тому времени подойдут еще лодки сборщиков копры, и, может быть, мы еще что-нибудь разузнаем.
Ван Фу произнес какое-то сложное проклятье на китайском языке и полностью согласился с предположением Жака.
Около пяти часов вечера в лагуну вошли еще два катамарана. На одном из них полинезийцы привезли Розового Ганса. Пышущий жаром, с багрово-синим лицом, он лежал в тени хижины на тростниковой циновке. У него не было ступни на левой ноге.
Он слабо улыбнулся, увидев нас, и, с трудом приподнявшись на локте, посмотрел на побуревшие от крови тряпки, обмотанные вокруг культи.
– Проклятая акула, оттяпала ногу. Чистая работа. Да все это пустяки: у нас делают такие протезы, что лучше любой ноги. Голова что-то…- Он упал на циновку и долго лежал с закрытыми глазами.
Жак, расспросив полинезийцев, узнал, что они заметили Розового Ганса несколько часов назад в море, и когда втаскивали в лодку, то вывернулась акула и откусила ему ступню. Ему наложили шину, перевязали. Ганс открыл глаза.
– Вы все еще здесь? Не удрали опять? Не стоит, ребята, зря силы тратить – от нас еще никто не уходил. Ха… Голова трещит. Нет ли у вас спиртного?
Ван Фу захватил с «Лолиты» бутылку виски. Я сбегал за ней. Выпив, Розовый Ганс сказал:
– Вот теперь я быстро встану на ноги. Нет лучшего лекарства, чем пара глотков шнапса. Он подмигнул.- Приятная встреча! Я их ищу по всем островам и рифам, а они меня ждут не дождутся вот где! Ха-ха. Между прочим, я сюда завтра собирался заглянуть, а попал сегодня. Знаете, кто устроил эту радостную встречу? Не ломайте голову, ни за что не догадаетесь. Да тот проклятый негр, с которым я честно дрался на том берегу, где вы стянули первую мину. У меня котелок работает. Ха-ха. Ночью столкнул меня за борт. Опять спас жилет. Советую завести. Надежная штука.- Он болезненно поморщился.- Нога у акулы в брюхе, а большой палец ноет, я его на днях порезал о раковину. Как вам это нравится? Все-таки я очень рад, что мы встретились здесь, и совсем не потому, что Симада назначил за голову каждого из вас по двести долларов. Дешево? Ха-ха…
Он стал бессвязно бормотать, ругаться, наконец, впал в забытье.
Ван Фу брезгливо поморщился:
– Иво скоро пропади.
– Гангрена,- сказал Жак,- нога почернела.
Мы не ушли вечером, а прожили еще целые сутки на острове. Розовый Ганс умер на следующий день. Мы похоронили его по морскому обычаю: завернули в парусину, привязали к ногам камень и опустили с
