— Высокий?
— Башня шестьдесят два метра да скала триста! На сто миль видно все в океане! Нет в мире еще такого маяка! Думаешь, есть?
— Не знаю! Может, и есть...
— Что? — Троня побледнел, будто ему нанесли смертельное оскорбление. — Да что ты понимаешь в маяках?
— Я говорю, что не знаю. Может, есть, а может, и ваш самый высокий.
— Не может, а выше нет! Понял?
— Ну, понял. А чего ты сердишься?
— Да я не сержусь! Только не люблю, когда люди ни черта не знают, а критику наводят.
Теперь обиделся Костя.
— Сам ты ни черта не знаешь!
— Я?!
— Ты самый.
Троня улыбнулся.
— Ты тоже, видно, ой-ей!
— Какой есть. Чертить себя не позволю.
— Ну чего ты взъелся? — удивился Троня.
— А ты чего?
— Я не за себя, а за маяк.
— Да я тоже ничего...
— Ну и я ничего.
— Тогда чего же мы стоим?
— Не знаю.
— Пошли!
— Идем!
Второй раз помирившись, они побежали к сосновой рощице. Сквозь плоские кроны сосен светилась крыша из белого железа.
— Тут живет твой приятель, — насмешливо сказал Троня, поворачивая голову к Косте.
— Никакой он не приятель! Просто вместе были на корабле.
Из рощицы доносилась музыка.
— Заграницу ловит, Австралию слушает, — сказал Троня.
— Ты почем знаешь?
— Да, в это время Австралия здорово ловится. У нас на маяке получше приемничек. С обеда Америка пойдет, а утром Москву здорово слышно. Ого, Розка! Смотри, какая толстая стала. Скоро ощенится.
Возле тропы на солнцепеке лежала рыжая лайка.
— Не подходи! — предостерег Троня. — Без штанов останешься. Злюка, каких свет не видел. Вот бы такого щенка! Это Гольдберга собака.
Метеорологическая станция находилась в лощине, отгороженной утесами от северных ветров. Когда мальчики подбежали к сосновой роще, на них пахнуло густым запахом хвои. Сосны стояли редко, их искривленные стволы отливали медью. Мальчики пошли по дорожке, усыпанной длинными пожелтевшими иголками. Костя рассматривал большое бревенчатое здание с желтыми наличниками окон, цветник перед входом в дом. Здесь от всего веяло тишиной, покоем. Костя вспомнил мыс Пицунду на Черном море возле Гагры, где позапрошлый год они прожили целый месяц.
— Площадка с приборами у них выше, на самом ветру, а здесь не жизнь, а малина. Не то что на маяке! Ведь правда?
Костя понял, что в присутствии Трони маяк можно только хвалить, восторгаться им, а этого Костя сделать те мог, так как не видал его еще, и поэтому промолчал.
Из дверей вышел высокий худой человек в парусиновом костюме и пошел по тропинке к скалам, сосредоточенно глядя в землю.
— Это Гольдберг, синоптик, — зашептал Троня. — У него в прошлом году здесь сын утонул. Тоже синоптик. Шлюпку у них разбило...
— О, кого я вижу! Ну, ну, подойди-ка, сынку! — услышал Костя знакомый голос, и сбоку из-за сосен показался Иван Иванович Харловский. — Ну, здравствуй, дружище!
Костя пожал его мягкую горячую руку.
— Так! Ну, вот мы и дома! — продолжал Харловский и протянул руку Троне. — Здравствуй и ты, хозяин острова. Почему не заходишь?
Троня подал руку и поморщился.
Харловский продолжал, потирая руки:
— Ну и заживем же мы здесь, ребята! Не ожидал, что тут такая прелесть. Ты, брат, человек бывалый, — обратился он к Троне, — и будешь нашим проводником. Побродим, поплаваем. У нас есть шлюпка. Ты можешь ходить под парусами?
— Могу.
— Я знакомился с картой. Здесь масса опасных рифов. Ты не боишься?
— Чего бояться? Рифы я знаю. На них сейчас бакены и вешки стоят. Сам ставил.
— Ого!
— Не верите? Я и проверяю их. Это прежде, до нашего маяка, здесь бывали крушенья. Да вот в прошлом году...
— Знаю, знаю. Бедный Гольдберг...
— Они растерялись. Надо было от скал в открытое идти. Был и еще случай, — и он рассказал про гибель корабля.
Глаза Ивана Ивановича загорелись любопытством. Он долго расспрашивал о погибшем судне. Вдруг сказал с улыбкой:
— Романтика все это, братцы. Раз океан, то и погибшие корабли. Да где их нет?.. Но меня больше всего интересует жизнь моря, растения, животные. Я не только метеоролог, но и биолог. И, пожалуй, биолог больше. Тащите мне, братцы, всякую живность, водоросли и вообще все, что попадется. Мы должны по- настоящему взяться за изучение океана. Как это важно, друзья мои! Все мы знаем, что океан — колыбель жизни. В нем сотни миллионов лет назад впервые на Земле зародилась жизнь. Но... — он поднял палец, вскинул голову, сделал паузу, — но не все знают, что океан — это будущее человечества. Пройдет не так много времени, и мы будем жить только по берегам океанов и морей, на искусственных островах в самых благоприятных широтах. Например, в субтропиках. Над океаном нет пыли, целебный воздух... — Он широко развел руками. — Ровный, мягкий климат...
— Ну, а где мы будем брать хлеб и все другое? — спросил Костя.
— Все нам даст батюшка океан! И хлеб, и мясо, и жиры, и углеводы...
Троня недоверчиво усмехнулся:
— А молоко?
— И молоко! Пожалуйста! Молоко будут давать неисчислимые стада китов. Да, да! Молочных китов. Не смейтесь. Это вполне реально. Даже у нас, вот здесь на берегу, можно построить молочный завод, а в лагуне устроить китоферму. И каждый день, и не один раз, сюда в летний сезон будут по сигналу подходить китихи, и мы будем их выдаивать с помощью гигантских доильных машин. Представьте — миллион банок китовых сливок!
Костя и Троня засмеялись.
— Ну, что тут смешного? — спросил Иван Иванович и сам захохотал, довольный своей выдумкой. — Ну, до свидания. Заходите в любое время. Для вас я всегда свободен.
Мальчики уже выходили из рощи, когда до их слуха донесся женский голос:
— Жан, почему ты не пригласил мальчиков к чаю?
— Прости, Лили. Как-то не пришло в голову. Мы разговаривали о таких интересных вещах.
— Ну куда я напекла столько печенья?
Разговор стих, но тут же опять они услышали ее звонкий певучий голос.
