баллоны, а разбушевавшийся океан все не пускал к себе.
На острове встречалось столько интересного, что порой, карабкаясь по скалам, прорубая дорогу в зарослях бамбука или исследуя горячие источники в Ущелье поющих камней, они забывали о неразгаданной тайне ключа и зеленого ласта.
Костя предложил Троне:
— Знаешь что, пока утихнет эта болтанка, давай исследовать остров по-настоящему.
— Да я и так все знаю.
— А ну-ка скажи, что здесь? — Костя ткнул наугад в карту на стене в кабинете у Степана Харитоновича.
— Здесь? Да ничего путного! Тут камни... Тут ручьи, лесок. У моря — птичий базар.
— Какая рыба водится? Какие камни? Какие птицы?
— Ты хочешь подробно?
— По-научному. Папа мне обещал дать фотоаппарат для такого дела.
— Фотоаппарат? Интересно! Если все заснять... Ты знаешь, мы с тобой еще не были на лежбище сивучей — морских львов. Туда так просто ходить нельзя. Там заповедник. А с научной целью можно. Это вот здесь. Тут бухточка есть, а там камень — настоящий сивуч. Я раз полчаса за ним наблюдал, пока догадался, что это камень, а не сивуч.
Степан Харитонович разрешил им снять копию со своей карты, и они на ней стали отмечать все, что удавалось увидеть, найти. Костя несколько лет состоял в юннатском кружке и умел составлять коллекции минералов. На каждый камень, найденный во время экскурсии, он ставил номер и помечал место находки на карте. Они побывали на лежбище морских львов, или сивучей, и часа два лежали в укромном месте, наблюдая за жизнью этих интересных животных и делая фотографические снимки. Самцы до четырех метров длиной, светло-серые, черные или красно-бурые, гордо поднимались на ластах и, озираясь большими глазами, ревели так, что заглушали прибой. Самки с детенышами лежали на берегу, грелись на солнце, свернувшись клубком, или, подгоняя ластами, гнали малышей в воду. В воде львы устраивали веселые игры, кувыркались, гонялись друг за другом, плавали на спине, выпрыгивали из воды, как дельфины.
Степан Харитонович отвел для фотографов уголок к подшкиперской, где они, завесив единственное окошко, проявляли и печатали свои снимки. Многие снимки не получались. Зато удачи окрыляли их, и они с гордостью показывали свои фотографии дома, на пристани ловцам и всем встречным. Как-то они проходили мимо метеорологической станции и повстречались с Иваном Ивановичем. Он, как всегда, шумно обрадовался им.
— Я слышал, вы занялись настоящей краеведческой работой? — Он стал хвалить их и просил показывать все, что им удастся найти или сфотографировать. На прощание он сказал: — Когда-то я сам был юннатом и мечтал попасть на остров вроде нашего. Вам здорово повезло, ребята! Кстати, мы с Ли хотим снять фильм о птицах. Где, по-вашему, птичий базар самый удобный для съемок?
У Трони загорелись глаза.
— Самый удобный базар — это возле бухты морских львов. По нему, как по городу, можно гулять.
— Вот и прекрасно! Мы с вами снимем великолепный научно-популярный фильм.
Оставшись одни, мальчики стали обсуждать это заманчивое предложение.
— Что-то они все время к нам подлизываются. — сказал Троня. — Наверное, догадываются, что мы кое-что знаем.
— Ну и пусть догадываются! А научный фильм здорово бы снять и дедушке показать, и Брюшкову, и всем. Идет!
— Раз так, давай вначале все осмотрим, узнаем, где кто живет. Ведь на базаре знаешь какой порядок? Одни живут на скалах, другие — в норах или трещинах, кто летает похуже, те на низких островах.
— Можно даже составить список жильцов, — предложил Костя. — По этажам... Как в большом доме.
Троня подхватил эту мысль:
— Внизу глупыши, бакланы, потом частики, топорки, потом кайры.
МОРСКОЙ УЗЕЛ
Троня очень серьезно взялся за подготовку к походу на птичий базар. Он приготовил подаренный дедушкой десятиметровый конец манильского троса, небольшой багор, надел ботинки с подошвами, усаженными гвоздями; кроме того, для защиты от птиц выпросил у дедушки две старые брезентовые куртки.
Чтобы не отстать от друга, Косте пришлось набить железных шпилек в подошвы своих новых ботинок.
— Аппарат оставь, — посоветовал Троня. — Видел там, какие кручи? Птиц мы и так наснимали... Хватит пока.
— Ладно. Выходим утром в семь. Встреча у поющих камней.
Им полюбилось это место, где каждый звук, каждое слово повторялось на тысячи ладов то весело, то злобно, то с насмешкой, то добродушно. Будто у камней менялось настроение. Иногда мальчикам казалось, что камни впитывают в себя звуки, а потом медленно отдают их, наполняя все вокруг музыкой.
Костя с Троней, проходя через ущелье, по обыкновению пели, хохотали, кричали, восторгаясь, что камни разделяют их прекрасное настроение.
Костя показал рукой:
— Смотри! Вон старик появился, а рядом какой-то зверь!
— Лев!
— А что, если все они когда-нибудь были живыми? — шепотом спросил Костя.
— И их заколдовали?
— Ну да!
— Сказки! Смотри, они уже другие. Вместо льва — груда кубиков. Великан превратился в корявый столб.
— Потому что ты не поверил, и они обиделись, — сказал Костя и первый засмеялся над своей выдумкой.
К птичьему базару возле бухты морских львов они пришли, когда солнце уже почти сровнялось с белой головой вулкана. В океане, далеко от острова, стояла низкая серая стена.
— Туман, — сказал Троня. — Как раз идет на сети дяди Кузьмы.
— Туман стоит, — возразил Костя.
— Это кажется так потому, что далеко еще. Его ветер гонит. Худая штука для моряка — туман. Ну, давай снаряжаться.
Они надели куртки, которые несли всю дорогу в руках. Троня опоясал Костю веревкой и завязал конец на поясе беседочным узлом.
— Никогда не развяжется сам. А хочешь развязать, потяни за кончик — и все!
— Ты меня научи морские узлы вязать, — попросил Костя.
— Хорошо. Дело это нетрудное, — согласился Троня, сам обвязываясь веревкой. — Ну, вот и все. Маленько освободимся, и научу.
Троня взял в руки багор, и они стали карабкаться на кручу. Впереди Троня, а Костя за ним. В трудных местах Троня помогал Косте, подтягивая его на веревке. Троня карабкался легко. Косте приходилось труднее: недоставало тренировки. Кайры, чайки-говорушки с криком кружились над смельчаками, закрывая крыльями небо. Чистики, каюки, топорки вылетали перед самым носом из трещин в скалах, где эти птицы устраивают свои гнезда.
Скалолазы забрались на самую высокую точку птичьего базара. Лежа на животе, отдыхая, они старались разглядеть птиц на бесчисленных выступах. Вокруг шла обычная будничная жизнь этого густо населенного птичьего города. Почти у всех кайр уже вывелись птенцы, и родители совершали бесчисленные
