небольшой аркой. А ведь Темка сможет пролезть! Как раз протиснется. Спасибо, Олень-покровитель!
Княжич высунул голову, огляделся. Ага, и дальше песок плотный. Вон бронзовая тропинка вьется. Темка втянулся обратно в лаз. Капитану он скажет, что не пролез. А то ведь Александер не пустит, и сам не протиснется.
В окне призрачно светились Пески, и узкий серпик месяца казался тусклым в их свете. Темка распластался на горячей постели. Песчинки кололи влажную от пота спину. К ночи жара спадала, но все равно было душно.
Сон не приходил, крыса в душе металась все сильнее. Чтобы успокоиться, княжич старался думать о чем-нибудь хорошем. Но перед глазами вставало совсем другое.
Да, прошел уже год с того памятного ужина в Торнхэле. Темка тогда выскочил из зала, как только Крох-старший отодвинул кубок в центр стола. Неучтиво, даже не простившись с гостями. Но невозможно дальше смотреть на Марка!
…Князья вошли в обеденный зал, продолжая какой-то разговор. Не прервали они его и за столом. Впрочем, говорил больше гость:
– Честь – только для знати. Нам есть по кому мерить свои поступки, перед чьей памятью держать ответ, о чьей доблести помнить. Наша жизнь составляет славу или бесчестие всего нашего рода.
– Я все же думаю, что для чести не нужны подпорки, – заметил отец.
Крох недовольно двинул кубок, сказал строго:
– Это не подпорки. Это – род, уважаемый князь. То, чего нет у других. Спросите землепашца, сколько колен он помнит. Чем славен его прадед или дед? Не ответит. Да ему этого и не надо.
– Ну не хотите же вы сказать, что все остальные бесчестны? – слегка удивился отец.
– А почему бы и нет? Вы думаете, честь не дает простонародью красть, обманывать, трусить, лжесвидетельствовать? Нет. Есть только одна вещь, которую они признают и согласно которой живут, – власть. Чем крепче держишь, тем меньше погани. Только власть.
Темке стало неприятно. Он внимательно глянул на Александера, перевел взгляд на старого капитана, его отца. Это что же – у них нет чести?! У них?! Да как можно нести такой бред, и шакал язык не откусит?!
– Вспомните, хоть один байстрюк прославился благородством или ратной доблестью? Только те, кого из милости оставили в семьях и держали вот так, – Крох смял лепешку в бесформенную массу. – А остальные плохо кончили. А все почему? Рода за ними не было, а власть применять не стали.
Марк проводил взглядом отброшенный хлебный комок и снова вскинул глаза на отца.
– Кстати, Маркий сказал, что ваш сын якшается с крестьянскими щенками, – продолжил Крох.
Темка возмущенно взглянул на гостя. Нет, он не скрывал от отца свои игры с деревенскими мальчишками, но в этом поспешном докладе было что-то мерзкое.
– Эти мальчики – люди князя Торна, – вмешался старый капитан Алекс. – Те, кто должен быть ему верен и кого он должен защищать – не приведи Создатель! – в случае войны.
Крох повернулся к князю:
– У вас странный капитан. Воин не должен бояться войны. А защищать в первую очередь нужно свой род и своего сюзерена. Власть, только власть! Страх перед сильным – вот залог спокойствия. И я воспитаю Маркия правильно, – гость одарил нелюбезным взглядом Торна-младшего.
Темка со злостью сжал под столом кулаки.
– Не так ли, Маркий? – повернулся Крох к сыну. – Ты ведь уже знаешь цену власти и страху?
Тот аккуратно наклонил голову:
– Да.
Темке показалось, что он весь ужин вместо слабенького вина хлебал болотную жижу. Мерзость какая!
К счастью, гость отодвинул кубок в центр стола.
Слуги испуганно прижались к стене, пропуская бегущего наследника. И только на боковой лестнице кто-то оказался не столь проворен. Мазнуло по лицу косой.
– Лисена? – княжич подхватил девочку. – Ты чего тут?
Капитанская дочь неторопливо пригладила косу, притворно вздохнула. Ну конечно, тут же есть выход к комнате стольника! Когда-то было принято, чтобы слуга скрытно наблюдал за княжеским ужином, не маяча весь вечер в зале, а сейчас про каморку забыли. Вот любопытная Лисена и подсматривала. Если Александер узнает, девчонке мало не покажется. Темка зло помянул шакала.
– Ладно, пошли, отведу к Дарике. Только быстро.
Лисена не успевала, путаясь в длинной, на вырост, юбке. Пришлось ухватить ее за теплую ладошку и тащить за собой. Задыхаясь от бега, малышка все-таки восхищенно высказалась:
– А какой он красивый! Этот приезжий княжич. Как принц!
– Вот скажу Дарике, где тебя нашел!
В глазах девочки блеснули слезы, но губы она поджала точь-в-точь как капитан.
– Да не скажу, не скажу!
«Тоже, нашла красавца», – ядовито подумал Темка. Марик Крох – надутый индюк. Нужно успеть его перехватить. Быстро сдать Лисену матери, и назад.
– …Подожди!
Марк, уже тронувший дверь, повернулся. Подсвечник в его руке чуть дрогнул, капнул расплавленным воском. Темка неразрывно сказал, точно проталкивая через горло длинную змею:
– Маркий Крох, я возвращаю тебе оружие твоего рода и прошу вернуть мне нож с Оленем.
Отсвет блеснул на лезвии. Темка показал Лиса, спрятал в ножны и рукоятью вперед подал гостю.
Снова капнул воск. Марк не протянул руку:
– К сожалению, я не могу вернуть твой. Он случайно затерялся.
Родовое оружие?! Темке показалось, что ему дали пощечину. Он разжал пальцы, и нож Кроха упал на каменные плиты между бывшими побратимами.
Тень от свечей послушно легла под ноги, когда Темка развернулся. Но свет за спиной горел недолго: Марик ушел в комнату и бесшумно прикрыл за собой дверь.
Темка с досадой перевернулся на спину. Вот леший! Никак не уснуть! А ведь уже вставать скоро. Нужно уйти до рассвета, чтобы не заметил капитан. А то как пить дать не пустит… Княжич осекся. Свесил голову с кровати, провел языком по потрескавшимся губам. В последние дни появилось много запрещенных слов: пить, вода, река, дождь.
Надо идти. Иначе гарнизон не выживет. Жажда сводит с ума, позавчера напали на караул у запасов воды. Пока трое дубинками загоняли товарищей в угол, четвертый пытался взломать замок. Хорошо, что услышали шум. Караулы увеличили, а чтобы не было сговора, Александер назначает солдат в последние минуты. Шурка старается держаться поближе к отцу, ведь все знают, что ключ от подвала есть только у капитана.
Вспомнилось: залитая солнцем комната. Александер дергает себя за ус и неприязненно смотрит на четверых, стоящих у двери. Один зол, и не скрывает этого; Темка видит, как колыхается в его глазах ненависть. Другой угрюмо отвернулся. Третий просто испуган. А у четвертого – непереносимая тоска в изломе губ; солдату плевать, что с ним будет дальше, главное – не смог добраться до воды. Княжич снова посмотрел на первого. Выяснять, кто зачинщик, не надо. И раньше солдат был строптив без меры, заводила на посиделках, репейник под рубахой для всех деревенских парней. Но не думал Темка, что пойдет он на своих товарищей. Ломает жажда, ох ломает!
– Это – бунт, – заговорил Александер. – Вы знаете, что делают с бунтовщиками.
Ворот мундира сдавил горло. Темка тоже знает: вешают. На что они надеялись?! Или жажда так иссушила мозги?
– Будь моя воля, болтались бы уже на балке. Но вы – люди князя Торна, и решать будет княжич Артемий.
