Однако сразиться в рукопашную не пришлось. Иблио метнул свой стилет и последний монгольский воин, также пораженный в узкую щель между доспехом и шлемом, упал замертво. С охранниками было покончено.
Забубенный спрыгнул вниз. Три освобожденные девушки в ужасе отпрянули от него, прильнув к стенам. Но Григорию некогда было их успокаивать. Он метнулся к массивной двери, что вела из башни наружу и дальше, через освещенный факелами коридор. У дверей никого, в коридоре тоже. Но в дальнем конце, за поворотом, слышны шаги. Вот-вот кто-то появится. Механик подналег и стал закрывать полуоткрытую дверь в башню. Она была тяжелой, но подалась. Рядом возник отрок Иблио и помог механику. Когда Григорий уже почти затворил дверь, в узкий просвет между ней и косяком он увидел, как в коридор, освещенный неровным светом факелов, вошел хан Каюк и десяток нукеров следом. Они сразу поняли, что дело не ладно, – дверь не могла быть закрыта. Нукеры рванулись бегом вперед, сдергивая луки, но механик успел задвинуть железный засов раньше. С той стороны в тяжелую дверь гулко вонзились две стрелы.
– Поздно, братцы, – сказал Григорий, обернулся к Констанции и сгрудившимся за ее спиной девушкам, бросил, – где дверь? Вон та?
Констанция обернулась на тяжелую дверь за своей спиной, но отрицательно мотнула головой.
– Нет, вот эта, – она указала на небольшую, едва заметную дверцу, обшитую деревянными планками, прямо под лестницей. Дверь почти сливалась со стеной, не привлекая внимания.
В этот момент монголы забарабанили во входную.
– Эй, открывай! Кто там засел? Сейчас всех разорвем!
– Доберитесь сначала, – тихо проговорил себе под нос Григорий, в душе радуясь, что при штурме эта дверь уцелела, и повернулся к своей любовнице, – давай ключ!
Констанция сняла с шеи ключ на золотой цепочке, протянула Григорию. Механик взял его, подивившись странной форме, и попытался вставить в отверстие. Ключ был действительно странный. Точнее, на первый взгляд, это было два ключа на одном шестке. Один имел почти крестообразное жало, другой острое, треугольное, с насечками, похожее на наконечник копья. При желании таким ключом можно было легко выколоть кому-нибудь глаз. «Неудобно, наверное, такой ключик на груди носить, – подумал Забубенный, ныряя под лестницу и тщетно пытаясь рассмотреть форму входного отверстия замка. Ближайший факел мерцал в дальнем углу башни, а здесь под лестницей царил полумрак.
Крики монголов с той стороны усилились. И вдруг что-то сильно ударило во входную дверь, едва не сорвав ее с петель. «А проход широкий, – промелькнуло в мозгу механика лихорадочное соображение, – Неужели они смогли втащить сюда таран или бревном стараются?
А ключ все не вставлялся. Ерзал, царапал, но не входил. Следующий удар заставил дверь затрещать. Однако после третьей попытки механик все же вставил ключ и с нажимом провернул три раза. Толкнул дверь. Она подалась. Без скрипа. Пахнуло сыростью и могильным холодом. Словно Забубенный открыл дверь в позабытый склеп. «И куда интересно на самом деле ведет этот ход?», – засомневался механик, однако новый удар во входную дверь, едва не расколовший ее пополам, заставил впечатлительного чародея позабыть о клаустрофобии. Монголы были страшнее вампиров.
Григорий внезапно рванулся назад и сорвал со стены единственный горевший факел. Осветил вход, за которым открылась небольшая комнатка и узкая лестница, каменные ступени которой уходили вниз, в темноту.
– Заходите, – приказал механик столпившимся перед входом женщинам, – Быстрее! Только тихо, не дышать.
Первой, нагнувшись, вошла Констанция, как и подобает. За ней, робея и дрожа от страха, фрейлины, а потом все остальные. Последним в небольшую дверку проскользнул великий механик, прикрыв ее за собой. К его удивлению, на двери оказалась защелка. И дверь отгородила их от внешнего мира, закрывшись сама собой. «Хорошие все-таки у немцев механики, умеют замки делать, – мысленно похвалил Забубенный коллег из Германии, – но, что будет дальше, черт побери». Последнее он сказал зря, – факел мигнул так, что чуть не погас.
Григорий приказал себе не вспоминать никакой чертовщины, пока не выберется наружу. Но это было легче сказать, чем сделать. Подземелье, в котором они оказались, представляло собой небольшую мрачную круглую комнатку с каменными стенами и тремя дверями, где едва поместились девять, нет уже восемь, человек. Несчастного Гюнтера оставили на лестнице умирать, несмотря на причитания фрейлин, – монгольское копье рассекло ему все внутренности и вышло из поясницы. Он был уже не жилец. А подземелье было точно таким, как и описывала Констанция. Если не считать затхлости воздуха и шороха потревоженных крыс. Значит, не соврал магистр. Да и зачем ему врать жене своего хозяина.
Забубенный прошелся вдоль дверей с факелом. Посмотрел на Констанцию.
– Какая же из них?
Жена императора пожала плечами. А Григорий походя отметил что в свете факела, даже в этих «обносках», Констанция была чудо как хороша. Ее волосы свободно ниспадали на плечи. А глаза горели каким-то демоническим огнем, словно она совсем не боялась подземелий. Механик даже чуточку озадачился, но, убрав факел от ее лица, успокоился. Никаких зеленых точек вместо глаз во тьме он не увидел.
Начать решил с левой двери. Григорий передал факел Иблио, а сам сосредоточился на замке. Но, едва он попытался вставить ключ другой острой стороной, как снаружи послышался страшный грохот – монголы выбили входную дверь и проникли в башню. Их подкованные сапоги застучали по каменной лестнице. К счастью никто не обратил внимания на маленькую дверку под ней. Пока. Надо спешить. Совсем скоро Каюк узнает, что королевы нет в замке. Ох, как он расстроится. И горе тому, кто подвернется под его горячую монгольскую руку.
Забубенный вставил ключ, но тот отказывался повернуться. Тогда механик перешел ко второй, покрытой плесенью, двери. Тот же результат. А в третью замочную скважину ключ отказался проникать вообще. Не подошел.
Механик растеряно посмотрел на Констанцию, затем на фрейлин, настороженно озиравшихся по сторонам и вздрагивавших при каждом шорохе. Девушки из прислуги держались спокойней, хотя им тоже не доставляло удовольствия лазать по мрачным подземельям и пугать крыс.
Григорий почесал голову. Подбодрил сам себя, – «Думай, механик, думай!». И вдруг придумал. Он перевернул ключ обратной стороной, и ключ вошел в замок. Щелчок. Дверь подалась. «Как все просто, – обрадовался механик, – такой же замок. Неужели немецким механикам лень было сделать что-нибудь позаковыристей для такого случая?». Но в душе он был рад, что так быстро разобрался с этой дверью, за которой начинался подземный ход. Как он думал.
На самом деле, спустившись, на сей раз первым по узкому каменному коридору, Григорий через десять шагов обнаружил еще одну дверь. «Просто «Форт Байярд» какой-то, – раздосадовано подумал механик- чародей, – не хватает еще загадок в каждой комнате».
Но загадок не было, а новая дверь была. Кроме того, шедший последним отрок Иблио машинально закрыл за собой дверь и в тишине раздался характерный щелчок. Это означало, что теперь они заперты здесь, ибо двери открывались только с одной стороны. С обратной просто не было отверстий под ключ. Дорога в один конец. Механик это заметил еще в первой комнате, а вот Иблио нет.
Последние неясные звуки, доносившиеся снаружи, пропали. Теперь их точно никто не найдет. Но и сами они обратно тоже не смогут вернуться. Едва не выругавшись, Забубенный приказал Иблио приблизиться с факелом. Затем нагнулся, и в мерцающем свете стал прилаживать ключ в имевшееся отверстие сначала одной стороной, потом другой. Почему-то не получалось. Ключ или не входил, или входил криво и не поворачивался. Провозившись так довольно долго, механик в отчаянии обернулся к Констанции и спросил:
– У тебя другого ключа нет?
Та отрицательно махнула головой.
– Может тут замок сменили на новый? – разочарованно протянул механик, но замок был старый. Родной. Ржавый. Только не хотел открываться. Но, взяв себя в руки и приглядевшись, Забубенный вдруг заметил насечки на краю треугольной головки ключа и такие же на одной из сторон замочной скважины. Приложил и они сошлись. Ключ проник внутрь, повернулся со звонким щелчком.
«Механики хреновы, – не сдержался Забубенный, вытирая пот со лба, – фашисты проклятые. Насечек
