начали повторять его друг другу на разные лады, и до передних рядов оно добралось уже в следующей редакции: «Пить пиво надо, поскольку закон суров».
— Не пойдёт, — решительно заявил судья. — Их и так уже побили, живого места не найти.
— Ну почему же! — гневно заявил со скамьи подсудимых гном Детонатор, но на него тут же зашикали остальные гномы.
— Поэтому их надо наказать как-то по-другому, — продолжил народный судья. — А что нам посоветует наш уважаемый народный на всякий случай консультант?
Последний вопрос судьи ввёл зал в состояние окончательного и безоговорочного экстаза. За последние двести лет, с тех пор как мудрым наместником Северного Ортаска Алеком Ба Синжерским (впоследствии первым канцлером Ортаска) в народном суде была введена должность народного на всякий случай консультанта, это был второй (!!!) случай, когда понадобилась помощь консультанта. Да, говорили друг другу в зале, будет что рассказать предкам на небе, а в задних рядах соусник Чак громогласно объявил о том, что етыть, ёпэрэсэтэ, это ж надо, блин билгейтцкий! Беньяминаса, мирно спавшего после бурного ночного похода по кабачкам, ну вы помните? — разбудили и всей толпой обрисовали ситуацию. Беньяминас сказал, что надо подумать, и суд удалился на совещание. В зале сразу стало шумнее и веселее, кое-где закончили разливать пиво по кружкам и начали танцевать. Стало похоже на карнавал.
Через полчаса, кое-как успокоив присутствующих, народный судья огласил приговор.
— Значит, народный суд Северного Ортаска торжественно постановил. За злостное хулиганство, значит, набить гномам морду два раза, но учитывая, что им и так уже её набили, простить. За причинённый торговцам, в следствии ин-ци-ден-та (это слово народный судья прочитал по складам по бумажке) на рынке, ущерб гномам надлежит, когда будет свободное время, отработать на работах по благоустройству города, если не получится сейчас — ничего страшного, как-нибудь в следующий раз отработают, а за грубость и невежливость маг третей руки Зелькав Беньяминас наложит на гномов отсроченное заклятье вежливости.
Последнее означало, что если гномы по-прежнему будут ругаться, то заклятье вежливости подействует, а если не будут или будут ругаться мало и не грубо, то заклятье действовать не будет. На этом было объявлено, что народный суд заканчивает свою работу, и народ, бурно обсуждая детали процесса, разбрелся по окрестным кабачкам. Соусник Чак громогласно объявил о том, что сегодня он угощает членов и зрителей народного суда пивом и сосисками на площади Хороших Советов, и все пошли на площадь. Гуляния по случаю успешного завершения суда продолжались по всему городу до самого утра.
Последними из зала суда вышли бледные от переживаний гномы. Они торопливо направились в конюшни наместника Ортаска, и по дороге потихоньку пробовали ругаться шёпотом.
Окончание главы 4,
Итак, Армандо Хулиочавес Диго Де Плесси Кассельбоатль с дрожью в голосе вскричал:
— Боже мой, милостивые государи, заклинание подействовало, не будь я Армандо Хулиочавес Диго Де Плекс… Де Плесси Коаксиаль … Кассельбоатль, вот!
— Па-апрашу без паники, судари и сударыни! — заорал Кудряшка Сью. — Смею надеяться, не всё так безнадёжно! Сейчас я изволю попытаться выругаться! Значит, так… — благородный вождь набрал в грудь воздуха и, замерев на мгновение, хорошо поставленным голосом произнёс: — О, чистые небеса наших благословенных гор! О, сияющие своды наших прекрасных пещер!
Услышав от своего предводителя подобные ругательства, остальные гномы сели на землю и заплакали. Первым из состояния прострации вышел Гудин Роб.
— Эу! До чего мы, саабиты,[9] всё-таки бравые парни! Нас даже гномы уважают! — воскликнул он и подбоченился, живописно опёршись о меч. Рослые бородатые мужчины обрадованно зашумели, и один из них насмешливо поинтересовался:
— Эу! Вежливые гномы, что вам в наших горах нужно?
— Видите ли, милостивый государь, нам нужны эти люди, — сквозь всхлипывания пояснил Кудряшка Сью, потом для чего-то добавил. — Если вам будет угодно… — после чего бросил щит и разрыдался ещё горше.
— Еще чего! — надменно вскричал Гудин Роб. Вид рыдающих гномов придал ему уверенности, и он заявил. — Нам угодно будет судить этих людей по суровым законам Саабита!
Здесь случилось нежданное. Слово «судить» произвело на гномов поистине удивительное воздействие. Их лица сразу посуровели, слезы высохли бесследно, они сомкнули ряды, и теперь это снова были первые бойцы Возлеморья, не боявшиеся даже драконов, но при этом вежливые до жути. В те времена ходила, да и сейчас ходит пословица: если бы бог не научил гномов копать землю, они бы завоевали весь мир.
— Как вы изволили сказать, милостивый государь? — зловещим шёпотом поинтересовался гном Плуг. — Судить? А не соблаговолите ли вы пойти в места отправления естественных нужд со своим судилищем, господа?
«Господа» ошарашено молчали. Зловещая вежливость, витиеватая лексика гномов, и в особенности их совершенно непонятная реакция на слово «судить» вызвали у бородатых мужчин ощущения, близкие к тем, что испытывает кролик, забежавший за угол и внезапно столкнувшийся с прогуливающимся удавом. Короче говоря, они обалдели. А кто бы из вас, дорогие читатели, не обалдел, увидев вежливого гнома? Или хотя бы просто гнома…
Твёрдым строевым шагом Кудряшка Сью подошел к лежащему Эрвину Куману и заявил:
— Простите, господа, но я боюсь, что мне кажется, что мы имеем больше прав на пленение этих людей, поскольку, к вашему сведению, мы гонимся за ними уже неделю, и вот только сегодня изволили догнать.
Фраза прозвучала как-то странно. Было какое-то неизъяснимое противоречие в зверском выражении лица гнома, причудливо украшенного бинтами и изысканной вязью его речи. Видимо, Сью и сам это почувствовал, потому что, подумав, он для большей убедительности поставил свою правую ногу на живот меченосцу и слегка снизу вверх уставился на бывшего генерального прокурора.
Подобной наглости Гудин Роб стерпеть не мог.
— Эу! Это моя добыча, — сказал он и тоже поставил правую ногу на живот Кумана. Куман шевельнулся: им овладело нехорошее предчувствие. Кудряшка Сью оглянулся. Все шесть гномов смотрели на него; на их лицах были бинты и вера в своего вожака. Отступать было некуда. Благородный младший вождь гномьего клана снова набрал полную грудь воздуха и сделал встречное заявление:
— Ошибаетесь, уважаемый, это, извольте впредь иметь в виду, наша добыча! — и для убедительности притопнул правой ногой. Снизу сдавленно охнул Куман. Оскорблённый же до глубины души Гудин Роб ещё громче сказал:
— Я сказал, это моя добыча! — и тоже топнул ногой. Снизу снова сдавленно охнул Куман. В дальнейшем инцидент развивался в духе эскалации напряженности. Весь последующий диалог свёлся к уже сказанным фразам, вот только фразы становились всё громче, а топанье всё увесистее. Кумана уже порядком мутило. Противники меж тем уже сорвали голоса и отбили правую ногу, но уступать никому не хотелось.
— Я сказал, это моя добыча!! Давай поменяем ноги!!! — орал Гудин Роб, сиплым голосом всё ту же фразу, продолжая топать по Эрвину Куману.
— А я смею утверждать, что глубокоуважаемый предводитель саабитов, к моему глубокому прискорбию, совершает ошибку, утверждая, что это его добыча, согласен, три-четыре!! — не менее сиплым голосом демонстрировал всё новые и новые образцы вежливости Кудряшка Сью, не забывая, однако, при этом топать по Эрвину Куману.
