— Попрошу вас подойти поближе, поскольку просьба моя весьма деликатного свойства, — доверительным шёпотом сказал действующий король.
Сеьор Наихо вытаращил глаза, от волнения подпрыгнул на месте и ломаным шагом приблизился к своему сюзерену.
— В общем, надо найти Атутина Стразового.
Сеньор Наихо испуганно зажал рукой рот, проникшись важностью полученного задания.
— Времени мало, — продолжал всё тем же трагическим шёпотом Бетутин Бериллиевый. — Поэтому не торопитесь. Тщательно проверяйте каждую версию. Помните, нам важнее качество, а не количество предпринятых вами действий.
— Сколько человек вы дадите в моё подчинение, о мой король?
Услыхав такое, король укоризненно покачал головой, и сеньор Наихо осознал, что сморозил глупость.
— Я же ясно сказал — поручение деликатное! Так что поедете один.
— Один?!
— Ну… можете взять одного слугу.
— А мандат мне выпишут, сир?
— Какой мандат?
— Ну что, дескать, податель сей бумаги выполняет важное…
— Одну минуту, — прервал сеньора Наихо король. — Я тут вспомнил…
— … поручение, сир, — закруглил прерванную реплику вслед уходящему королю сеньор Наихо.
И король, подобрав мантию, торопливо удалился из Тронного зала через небольшую дверцу позади трона. Сеньор Наихо, оставшись в Тронном зале один, какое-то время смотрел на трон. Мыслей у него в голове никаких не было, ну то есть была одна — о том, что и у короля может быть расстройство желудка, но сеньор Наихо гнал её, как недостойную истинного Карбоне, так что можно твёрдо считать, что мыслей не было. Было лишь ощущение светлое и печальное — вот и мой час пробил, думал благородный Наихо, умру, но исполню, а сильно его Величество прихватило, минут пять уже нету.
В это время в комнатушке за троном донна Мариэтта яростно мотала головой.
— Ни в коем случае! — могучим шёпотом наставляла она своего тестя. — Да с такой бумагой любой дурак найдёт! А надо, чтобы не нашёл! Так что пусть без бумаги, упирай на деликатность! На деликатность, говорю, упирай!
— Да понял, я понял, — буркнул король и, поправив мантию, решительно шагнул обратно в Тронный зал.
Сел на трон, смахнул с подлокотника пылинку, дохнул в кулак.
— Значит, бумагу не дадим, поскольку поручение деликатное. Если бы было оно не деликатное, тогда конечно, а так не дадим. Потому что если мы дадим, то какая уж тут деликатность. Видимость одна от деликатности останется, а нам важно, чтобы деликатность была, потому как сколько в мире бед разных происходит от недостатка деликатности… — тут Бетутин Бериллиевый почувствовал, что слегка зарапортовался, и смолк.
— Понял, сир, — сказал слегка напуганный речью монарха сеньор Наихо.
— Ну и хорошо, — сказал король. — Вы, мой любезный, лучше вообще без документов отправляйтесь.
И не удержавшись добавил:
— Потому как чем больше деликатности, тем лучше.
Король и подданный немного помолчали. Наконец сеньор Наихо, чувствуя, что пауза затягивается, спросил:
— А денег дадите, сир?
Король задумался. Сеньору Наихо стало стыдно.
— Дам, — сказал наконец король. — Но немного. А то если дам много, вы можете привлечь внимание. А то и вовсе ограбят вас. А вы мне дороги. И поэтому слуга обязательно должен ехать на осле! Тогда у вас будет скромный вид. И никто вам мешать не будет. В общем, вперёд! Можете выехать через неделю, у вас ведь есть дела, которые надо закончить?
— Ради королевского приказа я готов бросить всё, сир! — вскричал сеньор Наихо.
Король поморщился.
— Ну тогда ладно, — неуверенно сказал он. — Тогда идите.
И сеньор Наихо удалился танцующей походкой человека, обретшего смысл жизни.
В полночь в Северные ворота Клепсиса постучали. Естественно, никто ворота не открыл, поскольку открывать ворота после заката солнца в обязанности стражи не входило.
Неведомые путники, однако, не угомонились и стучались почти всю ночь. Сонная стража вяло ругала настырных путников, мешающих спать отдыхающей смене, но открывать не спешила. Вот утро настанет, говорили они между собой тогда, согласно Уложению приворотной службы, и откроем. Когда утро наступило, и стражники, как и обещали, открыли ворота, они обнаружили лошадь и небольшого, сухонького старичка, спавшего верхом на этой лошади.
— Это он, что ли, стучал? — недоверчиво спросил начальник двенадцатого полевого караула Беста Ба Барбус. — Ну наглость… такой мелкий и такой наглый! Недомерок старый!
— Там ещё есть, — сказал Карлос Блоск.
Беста Ба Барбус угрюмо покосился на него, не в силах забыть, как подвёл его вышеупомянутый Блоск при задержании Микки с’Пелейна. Блоск, надо полагать, тоже не забыл, поскольку он сделал два аккуратных шага назад и попытался затеряться среди четырех гвардейцев.
А старичок и в самом деле был не один — чуть подале виднелся мощный меланхоличный юноша, спавший в обнимку с ослом. Ну то есть буквально: осёл лежал на земле, а юноша лежал рядом и обнимал осла. В его оправдание можно сказать, что утро было свежее, а осёл тёплый.
Беста Ба Борбус подошёл к старичку, спавшему на лошади.
— Эй, — сказал он.
Реакция была неправильной. Вместо того, чтобы проявить к начальнику караула хоть какое-то почтение, старичок вздрогнул, открыл глаза и заорал:
— Прощения просим! — орал он. — Сомлел малость! Двое суток в седле, клянусь королевскими стразами!
И дал шенкелей.
Лошадь вздрогнула и, не открывая глаз, двинулась спросонья вперёд и в бок, мощной грудью уронив доблестного Бесту в дорожную лужу.
— Жено! — проезжая над поверженным Бестой, орал старичок. — Вперёд! Время не ждёт!
Юноша оторвал голову от теплого осла… естественно свою голову от осла, а не голову осла от осла, встал и, мощно зевнув, молодецким пинком поднял осла на ноги. Взгромоздился на него и, волоча ногами по дороге, проехал мимо остолбеневшего караула в целом, и лежащего в луже начальника караула в частности.
— Да что ж это делается-то! — скорбно сказал Беста Ба Барбус, глядя в небо.
— Тс-с, — отвечал юноша, приложив палец к губам. — Чрезвычайно деликатное дело! Весьма! Ба- альшой секрет!
Караул молча наблюдал за вступающими в город путниками.
Сеньор Наихо смотрел на развалины тюрьмы в некотором ошеломлении, и поэтому слушал то, что ему говорил бывший начальник Клепсийской тюрьмы, несколько невнимательно.
— Когда говорите, они тут были?
— Два дня назад. Тогда ещё была тюрьма цела.
И начальник тюрьмы снова заплакал.
— Са-авсем новая! — заливался он. — Ста лет ещё не простояла! Красный кирпич! Два этажа! Найдите их! Заклинаю! Найдите и убейте! Или нет, лучше найдите, и пусть они отработают! Или нет, пусть лучше заплатят! Или нет, продайте их в рабство, а на вырученные деньги… да, проклятье, всё равно не
