каменный сарай с низкими закопчёнными окнами. У входа валялись ржавые косы, покалеченные лемеха плугов, сломанные заступы. Из открытых дверей тянуло дымом и гарью.
Подойдя ближе, Дольчино увидел бородатого кузнеца в прожжённом кожаном фартуке и двух обнажённых до пояса подручных. Юноша лет шестнадцати раздувал мехи, второй, постарше, бил по наковальне тяжёлой кувалдой. Мастер держал длинными щипцами раскалённый прут, подставляя его под удары.
Как только прут начинал терять ярко-пунцовый цвет, кузнец совал его в горнило и тут же вытаскивал другой. Движения его были точно рассчитаны. Молотобоец ни на минуту не переставал бить со всего плеча. С каждым ударом от раскалённого железа, озаряя кузню, разлетались снопы искр. Готовое изделие летело в чан с водой, откуда, шипя, вырывался столб пара. Иногда в воду опускалась лишь часть прута, а затем отбрасывалась в сторону, на песок.
Дольчино молча следил за работой. Да, Стефано стал мастером своего дела. Недаром с раннего детства учился он этому ремеслу. Но вот молотобоец отложил в сторону кувалду. Его товарищ опустил рычаги. Лишь теперь кузнец заметил стоящего у входа незнакомца.
— С чем пожаловал, добрый человек? — спросил он, поворачиваясь к двери.
— Хочу сделать заказ. Не знаю только, сможете ли вы исполнить его в своей кузне.
— Мы изготовляем здесь всё, от мелких гвоздей до больших плугов, — произнёс мастер.
— Но мой товар нельзя показывать посторонним.
Стефано вопросительно поднял бровь. Они вышли из кузни и сели в тени под грушей.
— Мне нужны наконечники для стрел, копий, боевые мечи и секиры, — негромко сказал Дольчино.
Кузнец пристально посмотрел на заказчика.
— Твоё лицо мне знакомо, — смущённо пробормотал он. — Где-то я уже встречал тебя. Но где?
— Спроси лучше — когда, — улыбнулся Дольчино. — Мы не виделись больше двадцати лет.
— Святая мадонна! — воскликнул Стефано. — Дольчи вернулся!
Друзья кинулись друг другу в объятия.
— Дьявол нас подери, мы отметим твоё возвращение! Эй, ребята! — позвал кузнец. — Гасите горн. Закрывайте мастерскую. Уго, беги за Джино, а ты, Донато, предупреди хозяйку… Эх, жаль, нет Лоренцо. Вся компания была бы в сборе.
— Куда девался Лоренцо? — спросил Дольчино.
— Бежал в Новару. Здесь господа совсем замучили. Раньше гоняли на барщину, теперь требуют денег. А где их взять, деньги! От города мы далеко, не каждый решится по нашим дорогам ездить на рынок. Вот и лютуют сеньоры, угоняют последнюю скотину. Или в подвале сгноят, как нашего Томазо, — рассказывал кузнец.
— Что же делает Лоренцо в Новаре? — полюбопытствовал Дольчино.
— Работает ткачом… Но и в городе не сладко. Недавно вернулся Панкрацио, сын Чезаре. Кроме нужды, ничего он там не видел.
Желанный гость
Беседуя, друзья подошли к дому Стефано. Из-за плетёной ограды сада доносился аромат яблок и молодого вина. У дверей их встретила статная молодая женщина.
— Что, не узнаешь Марину? — спросил кузнец, кладя руку на плечо жены. — Помнишь Милано Сола, дружившего с твоим отцом? Его дочь.
Женщина застенчиво поклонилась гостю.
— А это её брат Джуффреди, — продолжал Стефано, указывая на стоявшего тут же худощавого юношу. — Он приехал за косами из Кампертоньо.
Дольчино и Джуффреди пожали друг другу руки. Все прошли в дом кузнеца. На столе уже стояла миска бобов и стопка сухих лепёшек.
— Старая верначча слаще мёда и крепче куммели, — сказал Стефано, доставая из-под пола толстую глиняную бутыль.
— А вот и Джино!
В комнату вошёл невысокий крестьянин в рваных портах и длинной домотканой рубахе. Он был бос и держал в руках широкополую шляпу. Несмотря на густую чёрную бороду, Дольчино тотчас узнал тонкий нос и лукавые, чуть раскосые глаза товарища.
— Слава всевышнему, ты снова в наших краях, Дольчи! — радостно воскликнул вошедший. — Да отсохнут лживые языки, нарекшие тебя еретиком!
Они крепко обнялись.
— Выпьем за встречу, — предложил Стефано, раздавая всем наполненные вином кружки.
— И за удачу. — Джино первым опустошил свою посудину.
Собравшиеся последовали его примеру.
— Присаживайтесь к столу, — пригласила хозяйка дома. — Не обессудьте за скромное угощение.
— После доброго вина и зелёные бобы кажутся спелыми маслинами, — возразил Джино.
Односельчане принялись за еду. Дольчино осмотрел убогое жилище кузнеца. Вместо кровати в углу стояли грубо сколоченные нары, прикрытые камышовыми циновками и старой овчиной. С потолка свешивались пучки лука, чеснока, укропа. У задней стены комнаты в земляном полу была вырыта неглубокая яма, служившая погребом. Из неё виднелась рассохшаяся бочка.
— Ты и впрямь нуждаешься в оружии? — Стефано испытующе взглянул на гостя.
— Да, — Дольчино разломил лежащую перед ним ячменную лепёшку, — и чем скорее приметесь за дело, тем лучше.
Джино оторвался от миски и с любопытством посмотрел на друзей. Неожиданно с улицы послышался шум. Все повернулись к маленьким оконцам.
— Опять пожаловал Винченцо с солдатами! — взволнованно воскликнул подручный кузнеца Донато. — Верно, будут сечь Исидоро и заберут его последних овец.
— А у него пятеро детей, мал мала меньше. — Марина растерянно посмотрела на мужчин.
— Хромой дьявол, — процедил сквозь зубы Стефано; толстая деревянная ложка хрустнула под его пальцами.
— Кто это? — спросил Дольчино.
— Новый кастелян из Романьяно, — ответил молотобоец Уго. — Сам-то сеньор теперь не рыщет по деревням. С тех пор как убил Григорио Биначчи и опозорил его дочь, старый ворюга боится вендетты.
— Сыновья Григорио скрываются здесь, в лесу, — пояснил Джино.
— Слава господу, мы-то расплатились в этом году, — со страхом произнесла Марина. — Хоть остались ни с чем.
— Молчи, глупая женщина, — сердито сказал кузнец. — У дьявола семь пятниц на неделе.
С другого конца деревни донеслись вопли избиваемого. Дольчино поднялся из-за стола.
— Мы продолжим разговор, когда я вернусь. — Он направился к двери.
Все молча посмотрели ему вслед.
Выйдя на опустевшую улицу, Дольчино увидел в конце её группу вооружённых латников. Один из них, высокий детина с массивной шеей и грубым, изрытым оспой лицом, бил толстой плетью привязанного к столбу полуобнажённого человека. При каждом ударе несчастный издавал протяжные стоны. Дольчино подошёл ближе. Солдаты, посмеиваясь, обменивались весёлыми замечаниями.
— Ишь ты, то орал, как осёл, а теперь покрякивает, точно селезень.
— Скоро кастелян добьёт его до змеиного шипения. Такая музыка ему больше по душе.
Из домика напротив выбежала худая растрёпанная женщина. Прижимая к себе ребёнка, она кинулась к человеку с плёткой.
— Сжальтесь, синьор Винченцо! — бросилась она перед ним на колени. — Разрешите подождать хоть немного. В следующий раз мы обязательно заплатим.
