фиолетовый костюм, лиф в виде сердца, закрывающий внушительный бюст. Зрелый образ получился. Такая дама, если ей что-нибудь понадобится, даже спрашивать не будет, а заведет в темный угол и соблазнит/ ограбит / обломает (нужное ей подчеркнуть). Везет же мне, что я не летучая мышь. Или не везет?
– Дима, мы же не можем отдать ей… – Эгман явно нервничал, он меня понял.
– Можем, док, можем. Или вы не хотите упускать такую вещь?
– Не хочу! Должен же этот балаган хоть как-то соотноситься с моими интересами?
– Должен. В ваших интересах не довести сбой до конца. И если вдруг дойдет… Мне сказали, что в случае чего может быть все что угодно. Есть шанс и на ваш успех.
Доктор после этих слов хищно улыбнулся:
– Ну, тогда…
– Один из миллиарда. – Мстительно добавил я. – Вы меня правильно поняли, я предлагаю нанять Руж, дав ей то, от чего она не сможет отказаться. И обманывать ее я не собираюсь, если вы и об этом подумали.
«Насчет „один из миллиарда“ угадали. Так оно, по большому счету, и есть. Что будет, предугадать невозможно. Но кто бы это не задумал, не думаю, что уничтожать сеть причин, содержащую все законы вселенной, разумно»
Мы уже как раз зашли в машинное отделение.
– Ребята, не тяните, я заинтригована.
– Док, показывайте главный приз. – Торжественно объявил я.
– Дмитрий, мы точно отдадим ей это?
– Точно, док. А почему нет?
– А почему да? Почему?
– Чтобы уж точно согласилась.
– О чем вы? Я уже сгораю от любопытства. Не тяните. – Капризно объявила Руж.
Роботник бросил на меня злобный взгляд. Пробормотал что-то вроде «и я вас всех в гробу видал», затем нажал еще одну из каких-то кнопок. Одна из стенок поползла вверх. Зеленоватый блеск осветил восхищенное лицо летучей мыши.
– Главный изумруд… – Благоговейный шепот, значит, я подобрал правильный стимул.
– А теперь один риторический вопрос: вы согласны помочь мне завершить расследование?
– Я, конечно, рада, но есть нюанс. Один надоедливый страж, который точно…
– Дорогуша, список все еще у тебя в руке, а ты сама говорила, что зачеркнутые имена автоматически означают заточение на базе. – Воспоминание о пленниках явно подняло Эгману настроение.
– Имя Наклза вычеркнуто. Значит…
– Руж, так вы…
Она мне даже рта не дала раскрыть:
– Вопрос риторический! Я согласна.
– И не работаете пока на правительство. – Уточнил я.
– Пока не работаю. Давайте теперь в спокойной обстановке пересмотрим список.
«Оба союзника опасны, будьте осторожнее»
Хорошо, Голос, я буду с ними осторожен.
Глава 22 – «Еж»
Краткая сводка о персонаже.
Самое употребляемое в первоисточнике имя: Соник.
Типаж: ГДСМ (герой, добряк, спаситель мира).
Категория тайны персонажа: A – Не разглашать ни при каких обстоятельствах.
Рычаги психологического управления: Типичные для типажа ГДСМ рычаги можно сочетать с некоторой склонностью к необдуманным поступкам. Правда, злоупотреблять этим не стоит.
Биологическое описание: Синий антропоморфный еж размером около метра. Возраст подростковый. Характер беззаботный. Из ключевых особенностей способность к бегу с сверхзвуковой скоростью.
Примечание для куратора: Является вселено-образующим персонажем. Проходит по категории «главный герой»
Уже четвертый день Соника глодало беспокойство. С тех пор, как он залез на ту базу Роботника… Да что теперь говорить? Тогда все не задалось с самого начала. С утра он подвернул ногу. Надо сказать, что с ним давно такого не бывало. А потом, откуда ни возьмись, прибежала Эми. Прелестная розовая ежиха. Она свято верила, что Соник ее парень, будущий муж и отец ее детей (в будущем, слава богу). Беда была в том, что мнения Соника она никогда не спрашивала. А возразить было тяжело. Характер у Эми был импульсивный, плюс к тому, она всегда таскала с собой здоровенный молот. Так что возражалось как-то не очень. И надо же было такому случиться, что именно она бросилась ему на помощь. Откуда она взялась посреди леса, для Соника до сих пор было загадкой. «Случайно набрела» – если бы Соник не бегал со скоростью около двухсот-трехсот километров в час, нисколько не напрягаясь, он бы подумал, что Эми за ним следит. Ладно, просто бы помогла, ногу вправила, это все ерунда. Но когда чуть позже эта девчонка увязалась за ним на базу Эгмана… Предложила, так сказать, посильную помощь. Нет, Соник, конечно, пытался возражать. Но все возражения были пресечены. Добрым словом. Точнее, добрым словом и молотом. Хорошо, хоть, не по голове (иногда и такое бывало, слава богу, спастись бегством было нетрудно).
Они все-таки добрались на ту базу, не без приключений, естественно. Ковровой дорожки, им там, само собой, не предлагали. Был, конечно, батальон злобных роботов, но это было не очень приятной заменой. А так, встретили не хуже обычного. Опять злобные планы по захвату планеты и созданию своей империи. Роботник никогда не изменял себе. Он попался, как и раньше. Разглагольствовал, как дурень, о своих «гениальных» планах, а Соник нанес удар. Удар по серой летающей машине, с которой Роботник не расставался. Но удар получился чуть удачнее, чуть сильнее, чуть страшнее, чем нужно. Потому что попал Соник не в летающую машину, а в руку Роботника. Даже уходя в могилу, не забудешь это ощущение: иглы рассекают плоть, кровь остается на спине. «Я же целился по машине. Он сам руку подставил. Я ни в чем не виноват. После того, что Эгман натворил, он еще и не такое заслужил» – Эти слова, которые Соник повторял себе, не помогали ни в первый, ни во второй, ни в третий, ни в сто третий раз. Он чувствовал себя хуже некуда. Два раза под душем вымылся, а все без толку. Ощущение чего-то липкого, противного на спине не уходило. Вода смыла кровь, слова успокоили совесть, но что смоет грязь с души?
Так не должно было быть. Не должна была проливаться кровь. Так не должно было быть! И неважно, что доказывает разум. Это даже не «око за око», это – «наименьшее из двух зол». Аргументы разума вполне ясны и конкретны: «Роботник должен быть остановлен». Вот только добавочное «любой ценой» смущает, не дает покоя, кажется неверным. Так не должно быть. Разум говорит правду, но душе все равно нет покоя. Почему? Рано или поздно это должно было случиться. Злобный гений должен был получить свое. Что было не так? Исчезнувшие цвета? Они мало волновали Соника. Он бы и не заметил этого, если бы не Эми. Она испугалась того, что исчезли цвета. А Соник испугался того, что исчезло… Это даже нельзя было передать словами. Пропала уверенность в себе, чувство правды. Все эти слова лишь частично передавали его состояние души.
С этими мыслями он и встретил утро того злополучного дня. Да, Эми его опять отловила, пыталась подбодрить, говорила тоже, что Соник уже три дня повторял себе. Но почему-то стало легче. Хоть и ненамного, но и то хлеб. Ирония судьбы: Эми приносила ему обычно беспокойство, а теперь принесла покой.
А когда Соник пытался развеять неприятное чувство в беге, его застал этот жуткий звук, перемалывающий мозг. Минут пять все было наполнено чем-то жутким и всезаглушающим. Опять было что-то не так. Это нечто было чем-то схоже с исчезнувшими цветами. Соника осенило: Тэйлз, его старый
